– Меня хотели запереть в какую-то дурацкую школу магов. Посмотрите на меня, какой же я маг? И что моему отцу так этого хочется?! Я же не он. Я – это я.
– Значит, сбежал. Хмм… И куда теперь?
– Слышал, вашему отцу нужны воины. Вот я и решил испытать судьбу. Вернуться мне некуда, понимаете? Отец всё равно не простит, что я его ослушался.
Просит помочь, значит, это действительно не Паторс. Нужно признать, что она ошиблась и чуть не совершила опрометчивый поступок. Тот бы никогда не попросил о помощи, слишком горд и самоуверен.
– Что же мне с тобой делать? Я не верю никому на слово, но ты мне кажешься честным молодым человеком, поэтому я рискну.
– А кто такой Паторс?
– Мой брат. И на сегодня достаточно расспросов.
– Ну так вы представите меня своему отцу?
– Ладно, не обещаю, но постараюсь что-нибудь придумать.
– Вы очень добры, – Лозарус поклонился ей, закинул свой лук на плечи и последовал за своей спасительницей.
В то время демоны уже успели закончить все дела. Эльфы разожгли костер, так как день был холодный, ветреный, но веселый, по крайней мере, для них. Под звуки инструмента они подкидывали поленья в костер и напевали свою мелодию. Демоны с другой стороны водили с ними хороводы и всё никак не могли остановиться. Один уже отдавил себе все лапы, но продолжал ненавистную ему песню.
– Вот так, – повторял один из эльфов, подтрунивая. – У тебя неплохо получается.
Он соблазнял демона чашей с чистой водой, сидя у костра и изредка поглядывая на свои стеклянные башмачки, которые, к счастью, остались целы.
– Остановись. Я больше не могу, – крикнул измученный демон. С его лица капали капли пота и ноги заплетались от усталости.
– Вот если пообещаешь, что больше не будешь приставать к моей девушке, тогда посмотрим.
Тот был шокирован. Ворос впервые показал ему, на что на самом деле способен, а он-то считал его немощным, не воинственным, мелким существом.
– Я так и сделаю, не сомневайся.
Эльф махнул рукой, и мелодия и танцы прекратились. Из больших и мелких демонов никто не имел понятия, почему эти маленькие существа стоят один за одного горой. Раньше, когда эльфы жили в мелких поселениях, подальше от них, всё было проще. А вот теперь эльфы стали друзьями великого мага. Лучше б продолжали они оставаться просто ткачами, так как воины из них всё равно никакие.
Энни засмеялась, увидев всех демонов на земле. Похоже, они больше не будут придумывать небылицы и наконец-то попробуют наладить отношения с эльфами. Одно ясно: им еще долго стоять на страже северного правителя, охранять замок от постоянных нападений со стороны злых магов, волшебников и остальных, которым не по нраву ее отец, хотя бы потому, что он хранитель мира между всеми четырьмя сторонами света.
– Вижу, вы помирились?
Демоны протянули в один голос:
– Да.
– Молодцы, я очень довольна. Вами тоже, – она указала на демонов, встала на носочки и похлопала одного из них по плечу.
– Устали? А теперь отдыхать.
Демоны разлетелись кто куда.
Энни вскочила на лошадь:
– Теперь домой.
– Как прикажете. – Лозарус взял лошадь за поводья, и они двинулись в путь.
Молодой человек всё время посматривал на юную всадницу. Она гордо держалась в седле, делая вид, что его пристальные взгляды для нее ничего не значат. Только когда он ненароком оглядывался по сторонам, на ее лице появлялось разочарование. Может, оттого, что принцессе не позволено даже заговаривать с незнакомцами. Но ему приятней было думать, что Энни решает, как представить его отцу, потому что надеяться на что-то большее казалось глупым в данной ситуации. Кто он, а кто она?
Наступали сумерки. Лозарусу было непонятно, почему все тропинки, ведущие в замок, удлинялись с каждым шагом. Тишина стояла гробовая. Наскучило это молчание.
– А что, долго еще до замка?
– Скоро будем. Мой отец сейчас на охоте где-то неподалеку. Если повезет, встретим его по дороге. Если охота была удачной, у него будет хорошее настроение. Это наш шанс. Он тогда совсем покладистый. Папа и так очень добр ко многим людям, чего не скажешь про остальных магов. Да и не только к людям. Вот приютил эльфов. Их хотели истребить, а ему стало жаль.
– А кто эти остальные маги, если не секрет?
– Да есть тут один. Мозай. Он истребил несколько поселений.
– А чем же они ему помешали?
– Они встали на защиту простых жителей. Впрочем, там еще что-то есть, но я не вникала.
Лозарус опустил голову. Стыдно стало, а сказать всё равно необходимо.
– Мозай – мой отец. Несколько лет назад мама умерла, вот он и сходит с ума. И как все мы знаем, это не лечится.
– Мне жаль.
– Мне тоже.
Когда они прибыли, уже стемнело. Замок погрузился в сон, не спал только Эриас, который всё никак не мог выгнать последнего посетителя.
– Я вам говорю, осталось всего четырнадцать лет, и это совсем не много. – Молодой звездочет склонился перед правителем, открыл карту и показывал начертания звезд. Маг в этом не очень разбирался, но тот тараторил без остановок о какой-то опасности.
– Я не верю в эту глупость. Иди, пока цел.
– Мальчик этот особенный, но, по моим подсчетам, ему нельзя доверять. Пока этот мир принадлежит магам, а из-за него мирная жизнь закончится и наступит война между темными и светлыми магами, что приведет к краху. И то, что вы и ваши прародители так оберегаете, рухнет в один миг.
– Ах, Мэртэс! Много ты знаешь о моих родителях. Ну если быть точным, то они погибли, потому что не могли держать язык за зубами. Вот они, как и ты, пытались переубедить своего брата в достоверности пророчества, а он просто казнил их. К счастью, я выжил и установил мир между четырьмя сторонами света. И скажу тебе: это было непросто. Ой как нелегко. Теперь я никому не позволю вносить коррективы в налаженную жизнь королевства.
– Ваше Величество, это плохая новость, но ценная. Его нужно найти, иначе быть беде.
– Паторс, что думаешь об этом?
– Отец, как ты собираешься его искать, если, по подсчетам этого ненормального, мальчик еще не родился, и неизвестно, будет ли рожден. Мы можем, конечно, присмотреться к нашим врагам. Может, из них кто, но, насколько мне известно, там одни девчонки. Маг восточных земель – шаман, но старый. Его лета уже подсчитаны. На западе правят ведьмы, но их всего четверо, к тому же они вдовы без детей. Для меня это просто бред, уж прости, отец. Ты ведь хотел услышать мое мнение.
– А как же юг? Король Мариус, конечно, злой, но обязан тебе по гроб жизни.
– Нет, с его стороны вряд ли. Он ненавидит женщин, любит больше юнцов. Да, у него есть внебрачный сын, но если мне не изменяет моя старческая память, наша главная ведьма проверяла его на магические способности.
– Хочешь сказать, он не прошел испытание? – Паторс первый раз об этом услышал. – Вот это новость!
– До испытания не дошло. Он вырубился еще до начала обряда. У него нет не только силы, но и понимания этой науки. Она закрыта для него.
Звездочет понял, что здесь ему ничего не светит. Он откланялся и вышел. По дороге он столкнулся с Энни, бросил на нее недовольный взгляд, будто она ему чем-то обязана, и пошагал быстрой походкой дальше.
– Этого что – муха ужалила?
– Похоже на то. – Эриас покрутил у виска, так как сомнения всё равно зародились в его голове.
– Папа, я привела одного человека. Он мне все уши прожужжал, что хочет служить только тебе.
– И где же он? Веди.
Лозарус вошел, поклонился.
– Ваше Светлое Святейшество, приветствую Вас в Вашем огромном замке, – он замолчал, будто заучил эти слова и не мог вспомнить остальные.
– Моя дочь сказала, ты готов мне служить. Ну так твоя служба будет заключаться в том, что ты будешь сопровождать мою дочь всегда и везде. С этого дня – она правительница запада. Ты не против, дочь? Все-таки ты ведьма, и тебе не составит большого труда управлять такими же.
– Как скажете, отец.
– Кстати, Лозарус, для меня не новость, что твой отец постоянно подбивает моих слуг предать меня. Надеюсь, тебе не придет в голову со временем вонзить мне нож в спину. – Эриас хорошо знал ответ, он все-таки был маг, а не какой-нибудь любитель.
– Ваша дочь в надежных руках.
На том и порешили. Энни с Лозарусом отправились на запад. Ведьмы встретили ее дружелюбно. Еще никто не забыл ее яркого посвящения, словно это было только вчера. Да и молодая правительница по характеру была добра, так что Энни приняли как свою. Девушка быстро поняла, что это и было ее настоящее предназначение.
Со временем всё стало на свои места. Ей удалось стать истинной правительницей западного острова, который был окружен лучезарной водой, ласковым песчаным берегом, высокими створчатыми растениями. Эти растения называли красно-розовым расусом: их верхушки были высокими, желтого цвета, плоды розовыми и красными, а ствол коричневым. На вкус плоды были похожи на что-то очень сладкое. Сам по себе этот западный фрукт был сочным и питательным.
Энни никогда не думала, что жизнь вдали от замка ей понравится. Если кто-то считает, что ведьмы летают только на метле, то это мнение ошибочно. Современные ведьмы передвигались на деревянных лодках и иногда, если в этом была необходимость, на лошадях. Главная ведьма, правда, осталась консервативной: никто не мог заставить ее прыгнуть на спину строптивому животному. Однажды она попробовала пересилить свой страх, обошла животное со всех сторон, даже дотронулась руками до гривы, но, услышав в ответ неприятное фырканье, сразу же отступила.
Со временем почти все ведьмы начали использовать лошадей, и многие полюбили кататься с ветерком. К тому же этот вид передвижения не был опасен и, что не менее важно, позволял очень быстро пересекать любое пространство. И поэтому не обязательно было использовать волшебных птиц, более медленных, чем скаковые лошади, или другие более могущественные силы.
В пору летней жары пресная вода озера Юнсид превращалась в соленый водоем, у берега которого собирались местные ведьмы потолковать о наболевшем. Одна из них, ведьма Юнклида, распустила длинные золотистые волосы, развевающиеся на ветру, кинула взгляд на пену, играющую у нее под ногами, и устремила свой взор на брызги воды, которые заигрывали с ее молодым девичьим телом. Уже несколько столетий она продолжала ждать любимого, ушедшего так давно, что и не вспомнишь точного времени. В то самое время другие ведьмы, а осталось их несчетное количество, все вместе решали, как заставить подругу забыть прошлые жизни, которых было немало на памяти.
Когда Юнклида в очередной раз опомнилась от своих грез, она снова заговорила о былом и не могла остановиться. И было-то у нее женихов хоть отбавляй. Один прилетал чуть ли не каждый вечер из мира теней, другой приглашал ее посидеть у кромки воды, если не был занят магической войной, а третий снился ей ночью, приглашая на свидание. Все трое женихов были очень милы и, несомненно, могли помочь забыть любимого человека, но этого не произошло, потому что забыть его – невозможно. Когда она смотрела на облака, то думала лишь о нем.
Только в этот раз, бросив все свои дела, важные или не совсем – не имеет значения, она, освободившись ненадолго от своих воспоминаний, пыталась понять, почему ей так тревожно. Не утратила ли она что-то важное, пока вспоминала о возлюбленном? Не пропустила ли что-то существенное, о чем стоит спросить белые облака? А может, она так предалась воспоминаниям, что утратила способность видеть? Но нет, перед ней предстал четкий образ: вскоре она лишится более значимого, своего магического мира.
Здесь, на западной стороне дикого островка, царствовали ведьмы, наделенные способностями управлять силами природы. Юнклида и Сатура – правительницы ветра, Астор – воды, Энни – правительница всех ведьм, но за короткое время ее долгая бессмертная жизнь уже успела ей наскучить.
– Что, опять разговариваешь сама с собой? – спросила у Юнклиды расстроенная Сатура. Ведь Юнклида давно не разговаривала с ней.
Сатура зашла в воду и обернулась лицом к подруге, стоявшей на берегу. Казалось, вот-вот и она прорежет в ней огромную дыру от огорчения. Сморщив губы от недовольства, что часто невыносимо раздражало, Сатура все-таки дождалась к себе внимания. Приклеенная улыбка сразу появилась, хоть и не скрасила до того мрачное лицо юной ведьмы.
– Я привыкла говорить с волнами, – в глазах Юнклиды появились слезы, а в голосе нежность, не присущая ее грубому характеру.
– Ты еще можешь стать счастливой, просто не делаешь шаг навстречу судьбе. Чем тебе не нравится маг Оссо? Он довольно красивый. У меня аж дух захватило, когда ты в прошлый раз отказала ему в свидании.
– Ничего, как-то переживет.
– Ну зачем ты так? На нем же совсем не было лица.
– Ах, перестань!
– Ты боишься снова полюбить. Но, дорогая подруга, этого не надо бояться. Любовь прекрасна!
– Слушай, да, я не от мира сего, и мне не нравятся маги, вампиры, и я не смогу переубедить свое сердце. Может, ты и права, и новая любовь заставила бы меня забыть обо всем, но как-то не получается выкинуть из головы его последние слова.
– Какие?
– Кому я после его смерти достанусь.
– Ну а ты?
– Никому, конечно.
Между живыми и мертвыми всегда существовал закон равновесия. Мертвые не вмешивались в дела живых, ну и живые, по возможности, старались избегать встречи с ушедшими. Не всегда это так получалось, но Юнклида пока держала дистанцию.
Другие были не такого мнения. Они с удовольствием принимали ухаживания со стороны духов. Одна чуть не вышла замуж от скуки. Юнклида переубеждала ее довольно долго, говорила о невозможности этих отношений, хотя сама была бы не прочь вернуть любимого мужчину, и совсем не важно, что эта любовь невозможна, потому как мертвые навсегда останутся мертвыми.
Солнце стояло высоко. Его лучи обжигали кожу. Вода тоже была теплой. Энни спустилась к берегу и встретила там Лозаруса.
– Сегодня слишком жаркий день, не так ли? – произнес он, взглянув на миловидное личико Энни. Ему было странно, что сколько бы он ни наблюдал за ее непеременчивой красотой и сколько бы времени ни проходило, она оставалась не просто прелестна. В ней не была заметна гордость, превосходство, когда ведьмам приходило в голову учить ее жизни. Нет, она была просто Энни – миловидное и искреннее мудрое создание. Она стояла как королева всех ведьм, держа на руке свою любимую птицу, внимая совету Юнклиды, которая стала для нее как мать, соглашалась не со всем, но прислушивалась, и что более странно – всегда благодарила за помощь, не выставляя себя выше других ведьм. Ей удалось сплотить всех настолько, что никто не чувствовал себя ненужным или обделенным.
– Хотелось бы немного дождя. Из-за этой засухи и лености Астор мои любимые растения почти засохли. Куда она опять пропала? Неужели охмуряет очередного мага? – размышляла Энни.
– Сказала, будет вечером.
– Тогда это серьезно. Интересно, что для нее вечер? Следующий день? Или опять придет вразвалочку через несколько?
– Ну а почему ты ей не запретишь?
– Что?
– Прогулки под луной с очередным магом. Говорят, он настоящий красавец. Приехал с востока в поисках счастья.
– Да пусть гуляет, главное, не сильно далеко; ты же знаешь, пока наша стена еще не укреплена, не стоит рисковать.
– Она взрослая и самодостаточная женщина, к тому же еще и ведьма, так что не переживай, нагуляется и вернется. Ты же не станешь ее нянчить? – Лозарус широко улыбнулся.
– Тревожно мне как-то. Подождем несколько часов, и отправишься за ней.
– Я не нанимался ее караулить.
Лозарус вспомнил предыдущее свидание Астор. Ему пришлось всю ночь делать ей комплименты, чтоб та забыла неприятного мага, который всю ночь кормил ее сладкими речами о самых к ней благих намерениях, а под утро исчез. Он уже три года, как ушел восвояси и всё никак не найдет сюда дороги, а бедная Астор страдала недолго: поплакала, затем забыла о нем и нашла себе нового ухажера.
– Какая она все-таки глупая. Похоже, всё начинается заново. Ну как можно быть такой доверчивой? Ведь не впервой разочаровывается. Зачем входить в одну и ту же воду дважды, если заранее знаешь, чем всё закончится?
– Но я же не могу запретить ей любить. Такая уж она чувственная и эмоциональная, – вздохнула Энни.
– Этот маг, говорят, еще и пройдоха редкостный. Он ведь и к Юнклиде приставал, предлагая непристойные вещи. Ему всё одно. Всё равно кто-то да согласится.
– Юнклида, это правда? – спросила Энни у ведьмы.
– Ой, Энни, еще как! Такого глупца еще не видела. Гуляет с Астор, а посматривает на остальных. Да был бы еще красавец, а то ни рожи ни кожи, невысокий, с мелкими прыщами по всему лицу, зато задирает свой нос, будто какая-то важная персона.
– А ты говоришь, красивый… – обратилась Энни к Лозарусу.
– Астор влюблена, поэтому ей и кажется, что принц на волшебном коне.
Юнклида перекривила:
– Он-то принц?! Да он не то что не принц, ему не взобраться даже на коня!
Энни засмеялась во весь голос, видя, как Юнклида взяла ее посох и, изгибаясь, прошлась, копируя его корявую походку.
– Хорошо, что хоть маг, а не дух из подземелья. Лгуны еще те.
Они не договорили, как вернулась опечаленная Астор. И была она одна, без своего кавалера. Она шла по песку, раскидывая мелкие ракушки, лежавшие у нее на пути, злясь сейчас даже на пыль у себя под ногами. Да, ее еще раз разочаровали. Но в этот раз свидание длилось меньше обычного. По-видимому, она слишком быстро раскусила своего избранника и, не став дожидаться полного разочарования, дала ему пинка под зад. И так ему и надо; нечего цепляться к западной ведьме, ведь если вовремя не узнать свои границы, можно и вовсе не вернуться в родные края.
Астор остановилась возле воды, намочила ноги, стряхивая при этом песок с подошвы, и прикусила губу от злости. Видимо, этот тип проявил себя хуже десяти предыдущих.
– Привет, Астор.
– Здравствуй, Юнклида.
– Не удалось свидание?
– Не спрашивай. Хуже быть просто не может.
– Какие наши годы! Сколько их еще будет!
– Вот почему, скажи, мне так не везет?
– Не переживай, он всё равно тебя недостоин.
Астор наклонила свою голову на плечо Юнклиды и зарыдала.
– Поплачь, дитя мое, и всё скоро забудется. Может, ударим его молнией, и всё тут?
– Нет, у него жена и две очаровательные дочурки, – Астор вздохнула.
– Почему раньше не проверила?
– Мои чувства помешали мне увидеть. Ладно, пусть живет.
Астор вытерла слезы:
– Всё, больше ни одной слезинки из-за мужчины.
– А вот это верная позиция. Они этого просто недостойны. Постоянно в поиске, не удовлетворены тем, что имеют, а в конце концов страдаем от этого мы, женщины.
Юнклида сделала строгое выражение лица. Откуда же ей это известно? Никто из ведьм никогда не видел и одного мужчину, который бы ей нравился. Она, казалось, не испытала этого чувства – любить кого-то. Или выражает мнение остальных, хотя и не похоже на то.
– Вы всё больше поражаете меня, – Энни сделала большие и удивленные глаза. – Хотите сказать, они все такие, и у нас нет шанса встретить по-настоящему хорошего, доброго, любящего мужчину?
– Этого я не говорила. Я лишь выразила, что в большинстве своем таковые давно не свободны, а остальные – так, ищут чего-то особенного. А что им еще надо? Любимая женщина встречает его с улыбкой на лице, но ведь для них это лицо ненавистно только оттого, что оно бывает невеселым, даже порой безжизненным, что перемены в нем не избежать хотя бы потому, что мы ведьмы, и наше лицо от рода нашего занятия не становится краше. Да, многие из нас были брошены, некоторым еще предстоит узнать прелести этого светлого чувства, – сказала Юнклида.
– Вы что, тоже разочаровывались в любви? – Энни еще выше подняла свои брови от удивления.
– Думаешь, если я самая старшая из вас, то мне чужды любовные страдания? Одно только – как я ни любила и ни была огорчена поведением одного, в тот момент единственного, сдерживала слезы, чтоб не расплакаться прямо перед ним, не позволила ему измываться дальше. Но теперь у меня есть опыт, пусть неприятный, зато я отлично знаю – время лечит все раны.
Энни посмотрела в ее глаза:
– И вы больше так и не полюбили?
– Нет.
– Поэтому и ненавидите других мужчин?
– Нет, отношусь к ним так, как они того заслуживают.
– И что, все прям одинаковые? Я ведь тоже не женщина, – Лозарус сморщил свой лоб. Его шутка как-то не удалась, но ему всё же стало жутко интересно, как на нее отреагирует Юнклида. Ведь он относился к ней с большим уважением. Из всех ведьм она одна смотрела на него как-то по-особенному.
– Лозарус, ты не мужчина, а ребенок. Забыл, что мне слишком много лет, но когда-то я тоже была молодой. Вот в то время я и встретила не того… И с тех пор кажется, что всем от тебя только одного и надо.
– Дело же не в летах, когда вы были слишком юны для любви. Вы же и сейчас молоды.
– Поверь мне, я живу очень долго на этом острове и видела стольких магов, духов и прочих, и некоторым действительно хотелось завоевать мое сердце. Но невозможно полюбить снова, даже спустя сотни лет. Моя молодость – только внешнее проявление. Да, у нас, бессмертных ведьм, большое преимущество перед простыми женщинами, но и оно не всегда помогает нам оставаться для любимого эталоном женственной красоты.
– Но вы ведь все-таки встретили того единственного? – Энни присела на мокрый песок, подбрасывая мелкие щепки в огонь, так как рассказ Юнклиды был очень занимательным, и ей так хотелось узнать больше о жизни ведьм.
– Да, ему удалось завоевать мое сердце, и он как никто понимал меня.
– А что потом?
– Потом он часто приходил. Мы могли часами говорить при луне, дожидались вместе рассвета, и весь мир преображался. Появился смысл любить и позволить другому человеку слиться с тобой воедино.
Энни посмотрела на горящие глаза Юнклиды. Они просто горели необыкновенным светом.
– Ну а затем?
– Я стала замечать первые признаки старости, морщины на его высоком лбу, и он слишком быстро превратился из красивого юноши лет двадцати в дряблого старика.
– И ты оставила его?
– Нет, что ты. Пришло время, и он ушел из жизни. А я так и осталась стоять на этом берегу в ожидании, что он вернется ко мне. Если не тело, то его дух.
– А это возможно?
– Иногда да.
Энни, наконец, поняла безысходность, в которой та находилась.
– Ты что, полюбила простого смертного?
– Да. Другого мне и не надо было.
Юнклида кинула взгляд на Лозаруса, потом на Энни:
– Когда ты любишь смертного мужчину, нужно быть готовым отдать его морю. Потому как он всё равно от тебя уйдет. Лучше, когда ведьмы выбирают кого-то из своих, но не всегда сердце подчиняется голосу разума.
– И это не изменить?
– Невозможно продлить лета. Ах, эта долгая бессмертная и скучная жизнь.
Юнклида подошла к Энни и дунула на огонь.
– К сожалению, огонь гораздо легче потушить, чем заставить сердце забыть.
Ведьмы сели в круг, взялись за руки и пропели свою ведьминскую песню. Они сидели почти до самого рассвета; кто-то размышлял о своей несчастной любви, а некоторые заснули у костра в мечтах о новом и светлом чувстве. Ведь что бы ни говорила Юнклида о недостатках бессмертности, каждой хотелось хоть раз познать это чувство, а что будет потом – не важно.
– Небольшая прогулка, моя госпожа, – предложил Лозарус.
Он отвязал челнок и подал девушке руку, при этом не мог оторваться от ее взгляда.
За это время он сильно полюбил эту изменчивую ведьму. Только когда появлялась возможность объясниться, что-то обязательно ему мешало. А по ее встревоженному лицу было ясно, что она переживает из-за предстоящей встречи.
– Ты чем-то встревожена, моя госпожа?
– Я же просила не называть меня так, когда мы одни.
Она опустила руки в воду и нежно ему улыбнулась. Эта улыбка была особенной. Она была мимолетной, но такой светлой первый раз за всё время вместе. Голубые глаза заблестели, казалось даже, что они стали больше, выразительней. На шее у Энни висела всё та же цепочка с небольшим кулоном в виде сердца, которую она никогда не снимала, даже когда купалась обнаженной при свете луны. Она всегда при ней, как талисман.
«Интересно, чем же ей так важен этот кусок камня?» – размышлял Лозарус.
Когда Энни улыбалась, на ее щеках появлялись очаровательные ямочки, только делала она это крайне редко. Должно было произойти что-то особенное, что заставило бы ее снять грусть с лица, но этого не происходило уже несколько лет.
Лозарус не мог понять, зачем ей сегодня такое короткое светлое платье? Она такие носила лишь изредка, когда выезжала ночью за пределы поселения. Вероятно, она опять собралась на встречу со своими друзьями-эльфами. Хотя, казалось бы, это одеяние больше подходит к свиданию, значит, кого-то уже себе приметила. И, скорее всего, кого-то более красивого и значимого, чем он.
