Извилистая тропа
– Тогда я сделаю это за тебя, папа! – пообещала себе Ева.
Она долго не могла прийти в себя. Ева то и дело плакала без остановки, всхлипывала, вытирала нос платком, растерев его до красноты. Потом пошла на автобусную остановку, и как только транспорт остановился, быстро вскочила в него.
Девушка словно постарела на десять лет от этих событий, ничего не видела вокруг себя. Вот если бы Алексей рассказал ей, что ему удалось узнать об этой истории. Её отец написал ему письмо. Значит, был там у него кто-то свой, раз ему удалось это сделать.
Молодой человек подсел рядом с ней. Оказалось, в автобусе не было больше свободных мест, кроме одного возле неё.
Тот, видимо, был служителем церкви. Ему было лет двадцать. Он был очень красив, молод, хорошего телосложения; лицо такое светлое и открытое, в голубых глазах – чистый взгляд, и аккуратная борода.
Это было лицо церкви или монастыря, ей всё одно, но с той минуты, как он сел рядом, ей стало как-то спокойнее на душе, словно он поддерживал её мысленно.
– Вы слышали, кто-то напал на Николая. Он забыл запереть свой дом на ключ, – проговорил голос в задних рядах.
– А что забрали? – спросила пожилая женщина.
– Все деньги и драгоценности. Да и это не главное. Через два дня такое же произошло в соседней деревне. Похоже, нужно быть предельно осторожными.
– А вот у нас произошло убийство. Этот парень, которого убили, говорят, был ещё совсем молодой, лет восемнадцать.
– Ах, Ольга, это же давно произошло. Нашла о чём вспоминать. Я знала Антона с малых лет. Его родители были очень порядочными людьми. Если спросишь меня, я не верю в его виновность. Он один из самых богатых людей посёлка, вернее был им, пока его не разорили, а потом не посадили в тюрьму.
– Ну, если это так, то все преступники по ошибке сидят в тюрьмах, – хихикнула другая женщина.
– Не нужно верить слухам. Его дочь окончила школу с золотой медалью, гордость школы.
– И что с того! Дочь за отца не отвечает, – утвердила Ефросинья, кинув на Ольгу озлобленный взгляд.
– Я тоже хорошо знаю эту семью. Если ты такая умная, что же ты не поддержала свою подругу?
– У каждого свои мухи в голове. Я была неправа и собираюсь поддержать девочку.
– Этот дом все обходят стороной. С тобой никто не станет больше общаться после этого. Ты понимаешь?
– А мне всё равно. Когда Светлана помогала с похоронами твоей матери, ты вроде бы была другого о ней мнения, а теперь, когда человек начал пить с горя, ты отошла в сторону.
Ефросинья опустила голову, будто почувствовала на мгновение вину, потом поправила свой платок, отодвинула корзину и отвернула голову в сторону.
– А это разве не дочь Антона? – указала она глазами на молодую девушку.
– Тише, не кричи так. Девушка и так настрадалась, – тихо произнесла Ольга, заметив, как Ефросинья вытаращила глаза на бедное создание, которое съёжившись и опустившись пониже, старалось стать неприметней.
Ева набросила на голову платок, только это не помогало ей скрыться от ужасающих и обвиняющих взглядов.
Молодой человек вышел на остановке, и Еву протрусило ещё несколько вёрст до деревни. Она смотрела, как автобус петляет между деревушками, и на окне появлялись первые капли дождя. Никто не видел её плача и не слышал биение её сердца, разрывавшегося от нанесенного унижения. И в ту минуту она дала себе обещание, что даже если ей понадобится вечность, она снимет этот позор со своей семьи, иначе ей просто не выжить в этом ужасном мире.
В доме всё пропахло дымом. Может оттого, что сама Ева не курила, она и не любила этот едкий запах, и после того, как мать брала сигареты в местном магазине, девушка пыталась спрятать их подальше, пока та спала. Но во время её отсутствия матери удавалось перерыть весь дом, где вскоре уже было не найти ни одного потайного места, куда бы та не заглянула, чтобы насладиться сигаретой.
Светлана спала мёртвым сном, видимо заснула с зажжённой сигаретой. Окурок, наверно, упал на махровое покрывало, и оно едва не сгорело.
– Мама, ты сошла с ума! – крикнула Ева, схватив ведро с водой из ванной комнаты, и потушила тлеющее покрывало.
– А, пришла, наконец-то! А твой дорогой папочка сегодня скончался и оставил нас одних. Весело, не так ли?
Светлана поднялась и метнула на пол фото мужа, разбросала деревянные статуэтки, сделанные им еще в молодости, будто это могло помочь ей выпустить пар. На ковре остались осколки вазы, тут же посредине этого хаоса, сидя на корточках, она пыталась дотянуться до бутылки водки, закатившейся за диван.
От бутылки остались только осколки. Они дополнили общую картину зала. Похоже, потребуется время, чтобы очистить комнату от стекла.
– Нет, нет, больше не буду пить, мой дорогой супруг, – бредила Светлана, пытаясь выхватить савок у своей дочери.
– Я сама, Ева. Я сама, – повторяла она.
– Ты еле держишься на ногах. Мама, прошу тебя, нужно устроить папины похороны.
– Нет, не будет никаких похорон. Зароем его как собаку в землю. Я его ненавижу, – кричала она всё громче и громче, и даже, если кто из соседей слышал бы стоны, то не решился бы зайти в дом к жене убийцы.
Светлана выпила чай с мелиссой, держалась за голову и не успокаивалась ни на минуту. Еве стало ясно, что плачет она не потому, что папа погиб, а потому, как сгубил их жизни. Девушка развернула пакет и вытащила несколько пирожных. Мать не ела целый день, и её состояние становилось очень критическим. Начатая бутылка, стоявшая за диваном, говорила о том, что она таки нашла деньги под матрасом, пошла в магазин и приобрела эту мерзость снова. И она не будет оправдывать её поступок. Сегодня кто-то умер, завтра родится. Так это никогда не прекратится.
– Мама, вернёмся к нашему разговору. Я завтра пойду в церковь и попрошу помолиться за успокоение души твоего мужа и моего отца.
– Не смей, слышишь меня, не делай этого, – прикрикнула Светлана, охрипшим голосом.
– Но, мама, так положено. Тело отца доставят через два дня. Мы должны его похоронить. Мы можем не ходить на его могилу. За это нас никто не осудит, но если мы его не похороним, то станут чесать языками, и не в нашу с тобой пользу.
– Мы ещё долго будем на слуху, так что привыкай, дочь.
В посёлке через два дня был похоронен убийца и самоубийца в одном лице. Молодой служитель церкви прочитал небольшую молитву, и на этом похоронная процессия была завершена. Светлана не пролила ни одной слезинки по этому человеку; Ева напротив, дала волю эмоциям.
После похорон Алексея в ней осталось так мало слёз, но она любила своего отца и была единственным человеком, который не верил в его самоубийство. Никто не пришёл проводить его в последний путь, ни его мнимые друзья, знающие его при жизни, никто, кроме неё одной, кто видел всё того же любящего отца, который выстроил небольшую империю и жил как честный, порядочный человек. Ей было сложно понять, кого она оплакивала больше: любимого человека или отца. В этот момент ей вообще казалось, что через несколько минут снова зазвонит будильник, и она проснётся от этого долгого кошмарного сновидения.
Ева опустилась на колени, положила свежий букет цветов, розы покрыли чёрную землю могилы. Её волосы смочил проливной дождь, который разыгрался не вовремя. Пальцы коснулись этого места, и пусть она не верит в жизнь после смерти, в секунду ей так захотелось, чтобы это было так, что всё-таки душа существует, и у человека есть этот второй шанс, который так категорично отрицался её отцом, этим сильным, идущим смело по жизни, человеком.
Она опустилась на землю, и ей казалось, что земля окрасилась в багровый цвет, трава стала чёрной и безжизненной, потом проговорила:
– Я люблю тебя, папочка, и знай, есть на земле один человечек, который никогда не забудет о тебе. Я буду тебя навещать. Я не прощаюсь, папа. Я ещё вернусь.
3 Глава
Месть.
Однажды летним вечером, выйдя за ворота своего дома, можно было ещё заметить догорающий костёр, пламя которого безжалостно поглощало всё – боль, печаль, несбыточные мечты Светланы. На угасающем пепле лежали кусочки сожжённых фотографий. Так на заднем дворе двое убитых горем людей пытались избавиться от прошлых воспоминаний.
Осталась последняя коробка, в который были рисунки, старые отрывки воспоминаний из жизни Светланы, которые грузом легли на плечи, поэтому, по-видимому, она не сразу и вспомнила, куда положила все эти вещи. А когда нашла и открыла, опустилась на зелёную траву и зарыдала, будто это был первый снимок, первое письмо, или первое признание в любви.
В этот миг перед глазами было слишком много: много хорошего, но и невыносимо много плохого.
– Мама, давай я помогу! – вскочила Ева на ноги, взяв первое, что попалось под руку.
Впервые Ева сидела с ней вот так рядышком, плечом к плечу. От неё не пахло спиртным; руки, правда, немного дрожали, и лицо осунулось, а глаза уставшие и пустые. Но смерть мужа будто бы заставила её вновь вспомнить, что жизнь ещё не закончена.
– Мама, я очень тебя люблю. Я хочу, чтоб ты всегда это помнила и никогда не сомневалась, – вдруг вырвались слова Евы.
– Я знаю, дорогая. Да, досталось же тебе по жизни! Мать алкоголичка, отец убийца, – проговорила Светлана, уронив одну слезу.
– Не говори так, мама. Папа не убийца, и я собираюсь это доказать. Ещё не знаю, как и когда, но я это сделаю. Верь мне!
В этот вечер Ева прочитала любовные письма отца к матери. Покончив с этим, они вернулись в свой дом, навели немного уют, приготовили курицу с яблоками и открыли банку вишневого компота. Ева хотела видеть маму именно такой, как сегодня, смело идущей вперёд.
Ева легла и уткнулась в одеяло. Ей так хотелось, чтобы это не оказалось лишь невыполнимым обещанием матери, вспышкой, которая к утру снова погаснет. Ведь она не раз пыталась бросить пить, но до сих пор не смогла этого сделать.
Как Ева боялась поверить в обещание матери, боялась лелеять мысль о том, что она больше не сорвётся. И если этого не произойдёт, то опять будет больно, слишком больно, как в тот момент, когда её рука потянулась снова к бутылке водки; больно от ощущения того, что если маме не удастся справиться самой, то она останется совсем одна на белом свете.
И Ева мечтала, как тогда, когда она первый раз попросила небеса о помощи. Да, и ей подарили эту книгу с золотистой обложкой, внутри множество картинок, которые говорили ей, что всё возможно, если этого захотеть. А это чудное голубое платье, привезённое отцом из города, стало для Евы подтверждением того, что там, в голубизне, куда были направлены её мечты, кто-то записывает её пожелания и исполняет их. Только ей больше не десять, и она разучилась мечтать, а верила в рок судьбы.
Утренние петухи разбудили её ровно в пять. Ева открыла глаза, встала с постели и подошла к окну. Осенний запах сада был всё таким же, а ей казалось, что она находится в отдалённом месте, где за окном растут кусты белых роз, а рядом стоит всадник на своём белом скакуне с букетом цветов. Да, по-видимому, она ещё не проснулась. Деньки выдались не из лёгких, но она всё не могла оторваться от красоты, которая вуалью покрыла дом на окраине деревни. Этот осенний запах! Виноградные кусты нависают над крышей дома, в долине видны чёрные сухие поля подсолнечника, отцвёл ковыль. В это время года долины и холмы больше похожи на пустыню, где ничего не растёт, всё выжжено солнцем, всё живое будто вымерло, а вместе с тем это дополняло неприятные воспоминания Евы, и ей захотелось, чтобы быстрее пролетело время, и поскорее наступила весна.
Мечтать гораздо лучше, мир становится другим, более весёлым, и приближает тебя к тому, чего ты сама хочешь.
– Ева, что ты там такое увидела?
– Ах, мама! – возмутилась Ева.
Она повернулась и не поверила своим глазам. На столе стоял ванильный торт с восемнадцатью свечами. Такой большой и весь ванильный, как мама пекла в детстве.
– Мама, мне уже восемнадцать!
– Я с этим пьянством пропустила твой праздник. Лучше поздно, чем никогда.
Это извинение довело Еву до того, что она-таки заплакала. Девушка впилась пальцами в волосы матери, сжимая её так сильно, что та стала тяжело дышать.
Ева разжала руки, съела кусочек торта и посмотрела на часы.
– Я так долго спала, что наверняка могла проспать самое интересное.
– Ничего не пропустила, – произнесла Светлана, держа в руках письмо.
– Мама, ты побледнела. Плохие вести?
– Приедет близкий родственник. Письмо от него. Александр, брат твоего отца, просит принять его в нашем доме. – Светлана опустила глаза.
– У папы был брат? Вот это новость!
– Не был, а есть. Нельзя говорить о живом человеке в прошедшем времени.
– Как же? Папа скрывал от нас тот факт, что у него есть брат? Почему?
– Не знаю, дорогая.
– А какой он, мама?
– Да обыкновенный человек. Сколько же лет прошло? Наверно лет двадцать, если не больше. Вообще твой отец очень хорошо о нём отзывался, но мне он никогда не нравился. Скользкий он тип. Хотя, время меняет людей. Только бы он не расспрашивал слишком много! Я этого не выдержу. – Светлана всё держала открытое письмо от Александра, смотрела на фото его детей, на написанное на бумаге, и почему-то становилась всё грустнее и грустнее.
– Ну, раз его приезд – дело решённое, то нужно его как следует встретить. Не выгоним же мы человека только потому, что мы ничего о нём не слышали долгое время. Наверняка была серьёзная причина. Этих мужчин порой совсем не поймёшь.
– Понимаешь, я сама отправила ему телеграмму. Подумала, ему необходимо знать о смерти брата. Нельзя было утаивать от него это.
– Ты абсолютно права, мама. Ты поступила по-человечески.
– Он будет через неделю. Мы должны быть гостеприимными. Думаю, Антон хотел бы, чтобы я поступила именно так.
Впервые Светлана заплакала перед дочерью.
– Мама, с тобой всё хорошо?
– Да. Просто не ожидала услышать о нём снова.
– Я никогда не видела его. Интуиция у меня хорошая. Думаю, он даже неплохой, можно сказать – хороший. Он поможет мне установить справедливость. Кто-то же должен вступиться за отца.
– Глупая девчонка! Не вздумай говорить с ним на эту тему!
– Да почему нет? Если он брат папы, и если он поверит моим выводам, то ему ничего другого не останется, как помочь мне.
Ева вопросительно посмотрела на мать, будто ждала одобрения; правда, на самом деле ей совсем это было не нужно, хотелось просто успокоить свою совесть.
– Забудь об этом! Вряд ли, он поможет.
– А какой он? – настаивала Ева.
– Александр моложе твоего отца на три года. По молодости он был очень симпатичным, а по характеру упрям и самоуверен. Хотя я не очень хорошо его знала. Он покинул эти места сразу же после свадьбы, и больше я о нём не слышала.
Последующие несколько дней Ева ожидала дорогого гостя. Ей так хотелось увидеть этого человека. Ведь кроме него у неё не осталось ни одного родственника.
Ева отворила железные ворота. Издали увидела машину Александра; когда он приблизился в поле её зрения, она стала его рассматривать, как самую диковинную вещь, какую когда-нибудь видела.
Мужчина лет тридцати семи был крупноват. У него были миловидные черты лица, приличная шевелюра, карие глаза. Он поставил сумку в угол, снял кепку и скромно уселся в кресло.
– Ну, мои дорогие родственники, – начал он и тяжело вздохнул. – Не удивляйтесь моему приезду. Я не задержусь долго в этих местах. Только посещу могилу брата, закончу одно дело, и сразу назад.
– Может, всё-таки останетесь дольше? – спросила Ева, надеясь, что Александр поможет ей в поисках настоящего убийцы в деле отца.
– Это будет зависеть не от меня. Жаль, что я не успел к похоронам. Как вы тут живёте?
– Да как все, – сказала Светлана. – Я поставлю чайник. Ты же с дороги.
– Не откажусь!
Александр стал прохаживаться по залу.
– Здесь всё изменилось.
– Папа постарался.
– Вижу-вижу! Строитель он был от Бога. В прошлом этот дом был похож больше на хижину, а теперь смотрю, какой дворец выстроил. В этом он мастер был, ничего не скажешь. Даже придраться не к чему.
– А вот и мой чай. – Александр взял кружку, нарочно задев Светлану, и его лицо расплылось в улыбке.
Только Еве, как и Светлане, это не понравилось.
– Зелёный, листовой, заваренный по рецепту твоей мамы. Я ещё помню, как она его готовила. Вот это была диктаторша!
– Прекрати, Александр. – Мама была с характером, но тираном её не назовёшь.
– Прости! Просто вспомнилось прошлое. Кстати, ты почти не изменилась с той нашей последней встречи. Всё такая же колючая, как раньше.
– Ну, извини, что не угодила. В данном случае мне можно простить моё поведение. Твой брат в земле. Люди нас ненавидят. Я больше не хочу здесь оставаться. Если мы не уедем, то нас выживут. Эти постоянные перешёптывания за спиной… Мне ещё не так, а вот Ева еще молодая. Ей нужно общаться со сверстниками. Как только узнают, что она дочь убийцы, отворачиваются и обходят её стороной. – Светлана поставила серебряный самовар и плюшки, испечённые с утра.
– Вот об этом я и хотел с тобой поговорить. У меня большой дом. Места хватит для всех.
– Не продолжай, мы не нуждаемся в твоём сочувствии. Сами справимся.
– Не беспокойся, я буду жить в другом доме, и вам не придётся терпеть моё присутствие, – обратился Александр к женщине. Достал сигареты и закурил; его руки стали дрожать, в глазах появилась обида.
– Это не входит в наши планы, – утвердила Светлана, бросив на него презрительный взгляд.
– Не отказывайся сразу! Вы же не навсегда покидаете эти места. Вы можете приезжать сюда, или оставить кого-то, кто бы смотрел за домом. В общем, подумайте, обсудите всё, я не тороплю вас с ответом.
– И думать нечего. Я не согласна.
– Мама! – возмутилась Ева.
– Если всё же надумаете принять моё предложение, то я буду рад.
– Хорошо, что вы приехали, Александр, – сказала Ева. – Может мама хоть вас послушает. Я уже все уши ей прожужжала, что нужно найти настоящего убийцу в деле отца, иначе это же никогда не закончится. Вы не подумайте, я не ради себя, ради папы.
– Взрослая у тебя дочь, Светлана, и очень добрая, верит в справедливость. Что касается моего брата, то я ни на секунду не верю в эти бредни о нём. Может, он не идеальный человек, но честный, и точно не убийца.
– Выкини из головы эту глупость, – возмутилась Светлана.
– Мы поговорим об этом деле позже. Не очень я уверен, что сможем что-то доказать, но попытаться можно.
– Вы предатели. Папа бы никогда не оставил всё так, если бы дело касалось вас обоих. – Ева подскочила, будто ужаленная осой, с места и поднялась к себе в спальню, закрыв двери в комнату.
В это время Светлана немного оттаяла от случившегося накануне, не удивилась словам дочери, но и не стала бежать за ней, чтобы объясниться. Сейчас она была вся здесь, рядом с ним. Она не виделась с Александром целую вечность; так давно это было, что и не вспомнишь многих мелких деталей первой волнующей встречи. Это был тот, о котором были мысли молоденькой восемнадцатилетней девочки, и расставание с которым заставило её страдать.
– Да, время говорит не в мою пользу. Ты меня понимаешь. Ты всегда меня понимала. И тогда в зелёной роще, когда призналась мне в любви, ты тоже знала, уверен, что знала, что ответишь моему брату, когда ему станет всё известно. Наверно я недостаточно хорошо всё просчитал, что ты всё-таки выбрала не меня.
– Ты был молод и импульсивен. Ты прав, я хорошо тебя изучила. Антон был отличным парнем, полюбил меня и был готов создать семью. Ты с лёгкостью отказался от моей любви. Так что можешь винить только себя.
– Ты вычеркнула меня из своей жизни, поддалась на уговоры моего брата. Чем же он оказался лучше меня? Нет, если бы это был мой друг, сват, но только не родной брат. Против него я не имел никаких шансов. Он был благородным человеком, а я вспыльчивым, ревнивым, не имеющим за душой ни копья. Ведь в этом же состояла главная проблема, не так ли?
– Это неправда, и тебе это известно. Да, после смерти матери я была не лучшей кандидатурой для него. Но эти социальные различия его не испугали. Главное для него была любовь. И он испытывал её, в отличие от некоторых.
– Нет. Я любил тебя.
– Да, странной любовью. Ты мне был нужен. Я переживала самые сложные моменты своей жизни сама. Нет, я тебя не упрекаю. Ты был молод, полон энергии, тебе хотелось покорить высоты, испытать мирские удовольствия и блага. Просто я полюбила не того человека. Только теперь, спустя столько лет, понимаю, что отдала своё сердце не тому мужчине. Что поделаешь, это в прошлом.
– Ты просто не смогла меня дождаться, вот и всё.
– Зачем ты приехал? Бередить старые раны?
– Хочу помочь вам. Хоть ты и не веришь, но мой брат много для меня значил.
– Что-то не замечала, что он был дорог тебе при жизни, а после смерти и подавно.
Александр достал деньги и положил их на стол.
– Это вам на первое время.
– Ты что, решил купить себе уважение?
– Да не злись! Эти деньги твои, то есть Антона. Год назад он оставил их у меня. Приехал ни свет ни заря, зашёл в дом, и застал меня врасплох.
Тогда я был совсем другим. Откуда мне было известно, что это будет нашей последней встречей?
– Да ты вообще никогда и ни о чём не переживал. К чему такое рвение сейчас?
– Повторюсь. Это ваши деньги. И еще кое-что…, – Антон выглядел очень встревоженным, очень переживал. – Мне было не до него тогда, и я бы и не вспомнил этого момента, пока не услышал слова твоей дочери. Как она стоит за своего отца! Никогда такого не видел. Я не стану переубеждать её в невиновности Антона. Кстати, если ей понадобится моя помощь, связи, я готов дойти до самого высшего суда на свете. Пусть хоть у одного человека получится добиться правды. Света, подумай над моим предложением.
– Я постелила тебе в зале. Там всё, что необходимо. Спокойной ночи, Александр. И прошу, не нужно баламутить и так грязную воду. Я хочу счастья своей дочери, и только оно одно сейчас важно.
– До завтра! – проговорил Александр. Он натянул на себя клетчатую пижаму, и попытался заснуть. Всё-таки, даже если ему и не доверяют, то он переживет это. Да, тот, кто был знаком с ним ранее, не протянул бы ему руку и, явно, не позволил бы спать на мягких белоснежных простынях. Но он изменился в лучшую сторону.
– Я говорил ей, что любил её, а она, как каменная статуя, издевается над нашим совместным прошлым и ещё при этом говорит о моих неискренних намерениях, – думал Александр, засыпая.
Он заснул. Утром поднялся с постели очень рано. Деньги всё ещё лежали на столе, ожидая своей участи.
Александр положил их в шкаф, выпил чашку кофе, так как не завтракал, и отправился на могилу брата. В этом посёлке было лишь одно кладбище, поэтому обойдя несколько рядов, он узнал свежую могилу с фотографией Антона и, присев на небольшую скамейку, закурил сигарету.
– Неприятное место для живых, – проговорил чей-то мужской голос. Мужчина скрестил руки, присел рядом и тоже закурил.
– Смертельно опасно, – скривив губы, высказался он.
– Простите! Это вы к чему? – опомнился Александр.
– Я сказал, на пачке сигарет написано,,смертельно опасно»». Все мы сюда попадём. Я Роман.
– Александр. Пришли к своим?
– Нет. Пришёл к Антону.
– Вы знали его?
– Да, немного. Хороший был человек.
Роман был крепким мужчиной. Его глаза сузились, проницательный взгляд бросался в глаза.
– Странная встреча, не так ли?
– Не понимаю. Вы это о чём?
– Вас не было десять лет или более, а теперь вы явились на родину. Для чего? Насколько мне не изменяет память, вы не любили брата, поссорились с ним много лет назад и больше не переступали порога этого дома.
– Слушайте, я наверно пойду. Не люблю, когда лезут в мою жизнь. – Александр приподнялся, чтобы уйти.
– Я занимался вплотную делом вашего брата, – продолжал Роман.
– Мой брат покончил жизнь самоубийством, а если вы о том молодом парне, то это глупость. Антон не был жестоким человеком. Но я не понимаю, дело ведь уже закрыто, а здесь, если вы не заметили, лежит тело моего брата. Только не говорите мне, что вы честный гражданин и занимаетесь частным сыском.
– Да. Вы довольно проницательны. У вашего брата были враги, и одного он знал в лицо. Он нанял меня год назад, поэтому я и знаю всё о вас, о Еве и Светлане. Он достаточно много заплатил мне, и я пообещал, что даже если с ним что-то случится, я позабочусь о его семье. Александр, вашего брата подставили.
– Но кто и зачем?
– Пока не могу вам всего рассказать. И не здесь. Встретимся завтра на набережной. Одно скажу, увезите их отсюда куда-нибудь далеко. Это очень влиятельный человек. У него всё схвачено. Если вам дороги эти люди, увозите их. Обещаете, что хотя бы помыслите над этим на досуге?
– А вот это я могу обещать.
Мужчина посмотрел по сторонам, будто за ним следят, и удалился.
