Москва парадная. Тайны и предания Запретного города

Церковь Владимирской иконы Божией Матери в усадьбе М.М. Измайлова в Быково

Генерал-аншеф князь Юрий Владимирович Долгоруков

В «Сказаниях о роде князей Долгоруковых», составленных кн. П. Долгоруковым, облик покойного характеризуется следующими чертами: «с умом обширным, проницательным и острым, с великими познаниями, с нравом пылким князь Юрий Владимирович сочетал душу возвышенную, пламенно любил свое отечество, отличался бескорыстием, гостеприимством и любовью к изящным искусствам. Нежный родственник, верный друг, усердный отчизнолюбец, князь Юрий Владимирович имел полное право сказать на вечере жизни своей, что всегда старался «быть полезным, честно век прожить и ни в чем совестию не мучиться».

С восшествием на престол император Павел I назначил военным губернатором и главноначальствующим гражданской частью в Москве и Московской губернии блестящего военачальника, генерал-фельдмаршала, графа Ивана Петровича Салтыкова. Он управлял городом с 1797 по 1804 г. и проявил себя на этой должности с самой лучшей стороны. С его легкой руки под руководством Матвея Казакова началось составление «фасадических планов Москвы» – дабы запечатлеть лучшие из них.

Салтыков оставался в своей должности еще два с половиной года и вышел в отставку в 1804 году, в связи с преклонным возрастом.

Бантыш-Каменский в «Биографии российских генералиссимусов и генерал-фельдмаршалов» писал, что граф Иван Петрович Салтыков, во всю жизнь свою никого не сделавший несчастным, был чужд постыдной гордости, и презирал только высокомерных временщиков; отличался ласковым, добродушным приемом; жил в Москве чрезвычайно пышно: каждый день за обедом и ужином его находилось шестьдесят приборов; каждое воскресенье съезжалось к нему на бал несколько сот человек… Он старался искоренять в присутственных местах лихоимство, водворял повсеместный порядок и благочиние, пользовался общею любовью и уважением, любил делать добро; занимался, в свободное время, охотою, имея собственных псарей до ста человек; оставил сыну своему шестнадцать тысяч крестьян, в том числе тысячу двести человек дворовых людей, и два миллиона восемьсот тысяч долгу».

Генерал-фельдмаршал, граф Иван Петрович Салтыков управлял городом с 1797-го по 1804 г. и проявил себя на этой должности с самой лучшей стороны

В начале царствования Александра I Москвой управлял генерал-аншеф Тимофей Иванович Тутолмин, администратор и первый председатель Государственного Совета.

В юности он окончил Сухопутный шляхетский кадетский корпус. Участвовал в Семилетней и в Русско-турецкой войне. Оставив в конце 1770-х годов армейскую службу, Тутолмин перешел в гражданскую администрацию, занимал посты губернатора в Твери и Екатеринославле, был правителем в Тверском, Олонецком и Архангельском наместничествах, а в дальнейшем управлял попеременно Минской, Волынской, Виленской и Подольской губерниями.

В 1806 году, императором Александром I генерал-аншеф Т. И. Тутолмин, был назначен на должность московского генерал-губернатора. И сразу же, по просьбе министра коммерции Н. П. Румянцева, главноначальствующий принял меры по пресечению заповедной торговли в Москве. На заставах были выставлены караулы, препятствовавшие проникновению в город запрещенных товаров.

По инициативе генерал-аншефа Т. И. Тутолмина был составлен полный нивелирный план столицы

Отдавая дань благотворительности, Т. И. Тутолмин поддержал инициативу Приказа общественного призрения об устройстве Сиротского дома. 1 августа 1808 г. это заведение открылось. В этом же году по инициативе Т. И. Тутолмина был составлен полный нивелирный план столицы с тем, чтобы ее «натуральное местоположение самовернейшим образом» показать.

Генерал-фельдмаршал, граф И.В. Гудович слыл в Москве «гонителем очков и троечной упряжи»

В 1809 году главнокомандующим Москвы был назначен генерал-фельдмаршал, граф Иван Васильевич Гудович, отдавший военной деятельности более пятидесяти лет своей жизни и служивший при пяти монархах – Елизавете, Петре III, Екатерине II, Павле I и Александре I. Именно под его руководством русские войска отвоевали у турок Хаджибей (ныне Одесса), овладели Анапской крепостью и завоевали каспийское побережье Дагестана.

По словам современников, И.В. Гудович на посту хозяина Москвы показал себя очень своенравным правителем. «Он умел высоко поддерживать высокое звание главнокомандующего в столице, – писал о нем Ф. Ф. Вигель, – то есть заставлял себе повиноваться, окружал себя помпой и давал официальные обеды и балы. Может быть, в зрелых летах имел он много твердости, но под старость она превратилась у него в своенравие (…)

Выжив из лет, он совершенно отдал себя в руки меньшого брата, графа Михаила Васильевича, который слыл человеком весьма корыстолюбивым.

Оттого-то управление Москвою шло не лучше нынешнего: все было продажное, все было на откупе. Подручником последнего был какой-то медик, французо-итальянец, если не ошибаюсь, Салватори, и они между собою делили прибыль. Так, по крайней мере, все утверждали и в то же время были уверены, что медик не что иное, как тайный агент французского правительства…»

Странности старого графа отмечал и князь П.А. Вяземский, вспоминая о том, что Гудович слыл в Москве «гонителем очков и троечной упряжи». Никто не мог являться к нему в очках, и даже в чужих домах, увидав кого-нибудь в очках, он посылал к нему лакея сказать: «Снимите очки, нечего разглядывать так пристально». Приезжавшие в Москву на тройках, чтобы не сердить старого графа, должны были выпрягать у заставы одну лошадь, опасаясь попасть в полицию за неповиновение. Тот же Гудович категорически воспретил вошедшее в моду среди молодежи «метание кошельков» на сцену артисткам.

Как бы то ни было, но именно при Гудовиче был составлен новый план Москвы с обозначением границ каждой части, квартала и владения; открыт Странноприимный дом – крупнейшее благотворительное учреждение, устроенное на средства графа Н.П. Шереметева; поддержаны разумные предложения по регулированию продажи лекарств и оказанию необходимой врачебной помощи населению. За месяц до вторжения французов в 1812 году Иван Васильевич был уволен в отставку по состоянию здоровья, получив лестную награду – портрет Александра I, осыпанный бриллиантами.

В трудные годы Отечественной войны с Наполеоном Москвой управлял фаворит императора Павла граф Федор Васильевич Ростопчин (1812—1814), удостоенный от Екатерины Великой прозвища «сумасшедший Федька». По преданию, взлет его карьеры начался с того, что когда-то он подарил цесаревичу Павлу уникальную коллекцию военных мундиров и оловянных солдатиков. С тех пор император Павел I осыпал своего любимца орденами, чинами и высокими назначениями. Когда цесаревич стал императором, граф Ростопчин уже определял внешнюю политику России. После смерти высокого покровителя он попал в опалу и долго путешествовал по Европе: в Англии Федор Васильевич посещал парламент и учился боксу, в Германии слушал лекции в Лейпцигском университете

а во Франции беседовал с самим Наполеоном.

Когда Россия оказалась на пороге войны с Наполеоном, Александр I решил приблизить к себе графа Ростопчина, известного писателя и публициста. В начале 1812 года граф приехал в Петербург, а 24 мая был назначен главнокомандующим в Москве, ее военным губернатором.

По воспоминаниям Елизаветы Яньковой, внешность нового градоначальника была такова: «Он был довольно высок ростом, мужествен, но лицом очень некрасив; лицо плоское с выдавшимися скулами, глаза навыкате, нос широкий, немного приплюснутый, вздернутый – словом, видно было, что он происходил от татарского предка… « Он немало шокировал публику: своей ненавистью и презреньем ко всему французскому, простонародным языком, чрезвычайной деловой активностью, редкой для русского дворянина той поры.

Граф Федор Васильевич Ростопчин (1812—1814), удостоенный от Екатерины Великой прозвища «сумасшедший Федька», московский градоначальник во время наполеоновского нашествия

По свидетельству современников, граф был очень ловок и честолюбив. «Два утра мне были достаточны для того, чтобы пустить пыль в глаза и убедить большинство московских обывателей в том, что я неутомим и что меня видят повсюду», – не раз признавался Ростопчин._Война сулила возможность нового взлета, и главнокомандующий трудился, не покладая рук: день и ночь ездил по городу, собирал пожертвования, формировал полки, занимался обеспечением населения и войск продовольствием, поддержанием порядка в осажденном городе. В Белокаменной формировались новые полки и самое большое в России ополчение.

Знаменитые ростопчинские патриотические афиши, призывавшие не бояться неприятеля, пользовались огромной популярностью. В них он стремился ослабить тревогу и страх перед наполеоновской армией, сознательно преувеличивая известия о победах русских войск, высмеивая французов и обещая самолично повести москвичей на супостата. Именно Ростопчин послужил прототипом главнокомандующего в романе Л.Н. Толстого «Война и мир».

Второго сентября 1812 года, когда через Москву потянулись отступающие русские части, около графского особняка на Большой Лубянке собралась толпа – москвичи хотели, чтобы генерал-губернатор выполнил свои обещания и самолично повел их в бой. Время шло, его сиятельство не появлялся, и толпа недовольно загудела, наседая на крыльцо губернаторского дома. Мятеж мог вспыхнуть в любую минуту…

В этот момент двери распахнулись, и к людям вышел Ростопчин. Следом драгуны тащили взъерошенного связанного юношу, купеческого сына, Верещагина и француза Мутона, приговоренного к битью батогами и ссылке в Сибирь. Несчастный юноша обвинялся в том, что перевел из французской газеты речь Наполеона и его письмо, а переводы показал своему приятелю. За это Верещагина приговорили к пожизненной каторге, а также к двадцати пяти ударам плетью. Однако Ростопчину этого показалось мало, он обрушился на бедного юношу с обвинениями в измене и приказал драгунам рубить его саблями, немедленно, в собственном дворе. Затем израненного, но еще живого Верещагина, бросили на растерзание озверелой толпе.

Француза же Ростопчин отпустил, велев идти к своим и рассказать, что казненный был единственным предателем среди москвичей. По одной из версий, этими действиями он одновременно подогревал ненависть москвичей к захватчикам и давал понять французам, какая участь может их ждать в занятой Москве. По другой – граф испугался собравшейся перед его домом толпы и «перевел стрелку», принеся в жертву невиновного. Пока толпа расправлялась с жертвой, градоначальник удрал с заднего крыльца. Москва была сдана французам. Интересно, но впоследствии император Александр I так оценил кровавую расправу над Верещагиным: «Повесить или расстрелять было бы лучше».

В первую же ночь после захвата Москвы французами в городе начались пожары, которые через несколько дней охватили ее сплошным кольцом. Наполеон открыто обвинил в поджоге лично московского главнокомандующего, назвав его Геростратом. В пользу этого говорили и показания поджигателей, и ряд документов и свидетельства очевидцев. Было обнаружено, что все средства тушения пожаров были вывезены из Москвы или испорчены. Эта версия приобрела популярность, как за границей, так и в России. Прямым свидетельством поджога является письмо графа своей жене, в котором было написано следующее: «Когда ты получишь это письмо, Москва будет превращена в пепел, да простят меня за то, что вознамерился так поступить».

После ухода неприятельских войск из Москвы, генерал-губернатор занялся восстановлением нормальной жизни. Город постепенно отстраивался, и под руководством Ростопчина был составлен план реконструкции. Вернувшись одним из первых в разоренную, сожженную дотла столицу, Ростопчин наладил полицейскую охрану, чтобы предотвратить разграбление уцелевшего имущества, занимался вопросами доставки продуктов и предотвращения эпидемий в сожженном городе, для чего были организованы экстренный вывоз и уничтожение трупов людей и животных.

По инициативе Ростопчина казной были выделены два миллиона рублей для раздачи пособий пострадавшим, но этой суммы оказалось мало, и московский главнокомандующий стал объектом обвинений и упреков со стороны обделенных.

Москвичи не простили ему ни убийства, ни пожара, уничтожившего их имущество. А когда выяснилось, что в огне погибли несколько тысяч раненных, которых Ростопчин не успел вывести из Москвы (по слухам, вместо них он спасал казенные архивы и свое личное имущество), генерал стал конченым человеком. Молва винила главнокомандующего и в присвоении 100 тыс. казенных денег, и в том, что он неправильно распоряжался средствами, и в том, что подкармливал особо приближенных подрядчиков.

Окруженный злобой и недоверием Ростопчин пытался найти поддержку в Петербурге, но царь не хотел идти вразрез с общественным мнением, и 30 августа 1814 года граф был отставлен с поста московского генерал-губернатора. «Кроме ругательства, клеветы и мерзостей, ничего я в награду не получил от того города, в котором многие обязаны мне жизнью», – жаловался бывший губернатор. Граф словно предчувствовал свою судьбу. Еще до вступления французов в столицу он писал: «Я буду всему виною… Я буду за все и всем отвечать, меня станут проклинать сперва барыни, а там купцы, мещане, подьячие, а там все умники и православный народ… Я знаю Москву!»

После получения отставки Ростопчин, столкнувшись с враждебностью двора и простого народа, уехал с семьей в Европу и осел в Париже, где его повсюду сопровождала грозная слава. Очевидцы рассказывают, что если Ростопчин шел в театр, то публика смотрела не на сцену, а только на него… Позже домашние Ростопчина уверяли, что с наступлением темноты графа охватывало страшное волнение, и он не мог сдержать крика: перед его глазами вставал призрак окровавленного юноши Верещагина. С тех пор граф отходил ко сну, не гася свечей.

Поговаривали, что Ростопчин не обрел покоя и на чужбине. Его жена и дочери тайно приняли католичество, сын вел разгульную жизнь и угодил в долговую тюрьму, дочь заболела чахоткой. Смерть любимой дочери Елизаветы окончательно подорвала здоровье Ростопчина: его разбил паралич; он потерял способность двигаться и не мог

говорить, хотя оставался в полном сознании. Умирать Федор Васильевич вернулся в Россию и завещал похоронить себя без всякой помпы рядом с детьми на Пятницком кладбище.

Несмотря на печальную судьбу Ф.В. Ростопчина, знаменитый ненавистник России, французский путешественник маркиз де Кюстин заметил, что европейцы уважают только таких русских, как покойный московский главнокомандующий Федор Ростопчин…

После смерти противоречивого градоначальника его сменил на высоком губернаторском посту прославленный генерал Александр Петрович Тормасов, блестящий полководец, который первый одержал победу над войсками Наполеона в «грозу 12-го года». Когда Кутузов, за болезнью, остался в Бунцлау, Тормасов временно принял главное командование над армией. Его талант не раз приносил славу русскому оружию. Завет Суворова «воевать не числом, а умением» Тормасовым выполнялся безупречно.

По признанию современников, Александр Петрович не обладал ярким военным талантом Наполеона или проницательностью Кутузова, но при этом очень точно оценивал возможности свои и своих противников, не оставляя последним никаких шансов одержать над собой победу. На награды был скуп, считал хорошую службу прямой обязанностью и естественным порядком вещей, хотя за свое служение удостоился множества наград, в том числе и украшенной алмазами золотой шпаги с подписью «За храбрость». Однако расстроенное во время войны здоровье заставило его просить увольнения из армии; он был назначен членом Государственного Совета, а в 1814 году – генерал-губернатором Москвы.

Занимая этот пост, он очень многое сделал для восстановления древней столицы. После наполеоновского нашествия и пожаров город находился в крайне неудовлетворительном состоянии, и Тормасов с присущей ему последовательностью приступил к восстановительным работам.

Восстанавливались больницы, хлебопекарни, общественные здания, жилые дома, архитектурный ансамбль Кремля. Было реконструировано здание Московского университета, возведены здания Манежа, Губернской гимназии, Синодальной типографии. В 1818 году на Красной площади был установлен памятник К. Минину и Д. Пожарскому.

И, главное, было восстановлено здание Тверского казенного дома, разоренное французскими завоевателями. По словам современников, его рамы и двери использовались для растопки, в разоренных парадных залах лежали трупы людей и животных, уникальные интерьеры – разграблены. Возродить резиденцию удалось только через три года.

13 января 1815 года в честь дня рождения императора Александра I в восстановленном особняке московских генерал-губернаторов был дан первый послевоенный бал. Александр I, посетив восстановленный город, возвел Тормасова в графское достоинство.

По словам современника, Александр Петрович был высокого роста и красавец в юности. «Щеголь смолоду, он и в преклонных летах был тщателен в одежде и таким являл себя на войне и в сражениях. Вспыльчивый нрав его умерялся добродушием. При строгой бережливости любил блеск; подчиненные нелегко выслуживали у него награды. От них он требовал усердия, строгого порядка и точности». Жители столицы очень ценили своего градоначальника, так как он, «сохраняя законы, был равно внимателен к богатому и бедному, сильному и слабому, к чести сущему и в убожестве пребывающему».

Сын «пиковой дамы»

Через несколько лет, в 1820 году Московским военным генерал-губернатором был назначен член Государственного Совета, генерал от кавалерии Дмитрий Владимирович Голицын, целиком посвятивший себя военной карьере. Во время путешествия молодого князя по Европе его гувернер отмечал, что князь Дмитрий увлечен военными упражнениями, подобно юному Цезарю. По преданию, в июле 1789 года, во время взятия Бастилии, он находился в толпе на улицах города. Однако сам Дмитрий Владимирович позже утверждал, что случайно проходил мимо Бастилии во время своей утренней прогулки и был подхвачен толпой.

Герой Отечественной войны 1812 года, он отважно сражался с французами, за что получил в награду саблю с алмазами и орден Св. Георгия 3-й степени. Прусский король прислал ему ордена Черного и Красного Орла. За свою безупречную службу он был награжден орденом Св. Андрея Первозванного и титулом Светлейшего князя. Такой чести удостаивались за выдающиеся заслуги такие фигуры, как Потемкин и Кутузов.

Светлейший князь пребывал наместником царя в Москве почти четверть века. И после пожара 1812 года превратил ее в красивейший город Европы. За годы его губернаторства в городе открылись: 1-я детская больница, Набилковская и Маросейская богадельни, городской сиротский приют, Мещанское училище, Дом трудолюбия, Глазная, 1-я Градская и Ново-Екатерининская больницы и сиротские институты. В 1839 году состоялась торжественная церемония закладки храма во имя Христа Спасителя.

В его правление Москва обрела – Александровский сад, Купеческую биржу на Ильинке, первый в России пассаж, обновленные Большой и Малый театры, Москворецкий мост, водопровод и фонтаны, были построены Триумфальные ворота, которые стоят в настоящее время на Кутузовском проспекте (первоначальное место – Тверская застава). И это далеко не полный список его славных дел…