Картина судьбы

Юлька в детстве считала свой город самым-пресамым, красивым и удобным, лучшим из всех мест на земле! А потом…, потом, как-то летом, мама отправила Юльку в пионерский лагерь в Анапу, и девочка заболела! Не в том смысле, что она простудилась или поранилась, а в том переносном смысле, когда увидев впервые море и потрогав его рукой, Юлька почувствовала, как в ее душу входит что-то другое, очень трепетное, очень волнующее. Юля заболела морем! Как могла десятилетняя кроха испытывать такие высокие чувства к огромному морю, почти физически ощущая его ласку и тепло?! Это невозможно объяснить словами. Но с тех пор в душе у Юльки было уже три любви – к солнцу, к родному городу, и к теплому морю!

Со временем, естественно, добавилось много других трепетных ощущений в окружающем Юльку мире. И даже свой любимый городок она вскоре отодвинула в своем сердце на второй план. И кумиры ее юности менялись, стремительно перемещаясь с главных мест на неглавные. Но вот любовь к солнцу и к морю осталась в сердце девушки неизменной и постоянной! Почти как в ее детских мечтах, когда она загадывала желания! И два из них уже исполнились – солнце было постоянно, а море Юля навещала по нескольку раз в год, причем в разное время года. Лишь одно желание пока было не исполнено – мечта о принце.… Но вот здесь уже доходило до смешного – Юлька сама сейчас категорически отвергала саму веру в существование каких-либо принцев. А, исходя из этого, следовало, что это ее желание не исполнится никогда! А новое желание, взамен, почему-то больше не загадывалось…. Да, взрослея, мы постепенно теряем возможность верить в чудеса…

Решив прогуляться пешком от вокзала к дому, чтобы немного успокоиться и рассмотреть возможные произошедшие изменения в облике знакомых улиц, девушка, не спеша, отправилась на встречу с мамой Аней. Она специально выбирала улочки попроще, поспокойнее, без асфальта на дороге, чтобы не отвлекали шумом проезжающие машины. Улыбаясь, Юлька свернула с тротуара на тропинку, земля которой уже была плотно утоптана прохожими, и на ней были видны отпечатки женских каблучков.

Как любила девочка Юля бегать в детстве весной после того, когда мокрая земля под лучами солнца прогревалась и начинала подсыхать, но не вся сразу, а сначала лишь там, где очень много ходили люди по своим делам! И бегать именно по вот таким, проложенным людьми тропинкам, на которых взрослые тетеньки своими каблучками «рисовали узоры»! Маленькой Юльке очень хотелось поскорее подрасти, чтобы тоже купить такие туфельки с каблучками и уже самой рисовать затейливые картинки, оставляя ямки, вмятинки и отпечатки! В ее детстве тропинки казались живыми, они легко пружинили под детскими ногами, они приглашали девочку в далекие странствия, обещая интересные и радостные открытия. «Ура, во мне еще живет девочка, я еще не совсем скукожилась, и не стала старой теткой! Я все помню, и меня еще очень многое волнует!» – радостно думала девушка, бодро шагая по протоптанной дорожке.

Так незаметно Юля подошла к дому и, почувствовав, как сердечко застучало быстрее, сама ускорила шаг. Встреча с детством, нахлынувшие воспоминания, горечь утраты, расставания и много всего, такого волнительного и временно отодвинутого, с новой силой нахлынули на нее.

Подойдя к калитке, девушка осторожно приоткрыла ее, огляделась в поисках дворовой собаки – а вдруг мама Аня завела себе дворнягу? – и поднялась на крыльцо. Дом был не новый, но такой знакомый, уютный и родной! Обшитые деревянными дощечками стены были заново покрашены светло-зелёной краской. Белые наличники на окнах добавляли нежности и ощущения чистоты. Вокруг дома, куда хватало взгляда, уже расцветали первые цветы – нарциссы, фиалки и какие-то кустики-первоцветы с блестящими желтыми цветочками (они росли тут всегда, сколько Юля себя помнила, а вот как они называются, до сих пор так и не знала!)

– Всем-превсем привет!!! – громко и весело произнесла Юлия, открывая входную дверь.

Двери в домах ее родного города не запирали днем на ключ! Так уж сложилось, давным-давно, у жителей их маленького городка, где все на виду, все знакомы, и незачем закрываться на замок от, заглянувших с визитом, соседей. « Как хорошо, что традиции сохранились, – подумала девушка. – Не то что у нас в большом городе, где даже мысль такая не возникает – оставить двери квартиры не закрытыми на ключ!»

– Юлечка, ты ли это?! – радостно откликнулась хозяйка Анна Федоровна. – Приехала, нашла время, умница ты моя! – и засуетилась: – Проходи, раздевайся, сейчас тебе тапки найду. Ой, радость-то какая, приехала!

Юлька внезапно и остро ощутила себя опять девочкой, и так ей стало хорошо и легко с этой женщиной, которая вновь вдохнула тепло души в ее когда-то родной дом, что она от избытка благодарных чувств шагнула к Анне Федоровне и обняла ее, крепко прижав к себе. Маленькая, седая, уютно пахнущая домашними пирогами мама Аня…

Так немного постояв, обнявшись и помолчав, две женщины, разные по возрасту, чужие по крови, но родные по душе, заговорили сразу, одновременно. И спрашивали и отвечали на вопросы, о том, как дела, как жизнь, как здоровье, как поживают сыновья.

Девушка достала из сумки привезенные подарки, помогла маме Ане накрыть на стол к утреннему чаю, и они уютно устроились в «парадной комнате» (так ее, шутя, когда-то называла родная мамуля!).

Когда уже и чай был выпит и ответы получены, и посуда перемыта, обе расслабились и заговорили просто обо всем, что на ум придет. Пожилой женщине жилось одиноко, ей хотелось выговориться, обсудить с девушкой то, что волновало именно Анну Федоровну, и понимающая Юлька слушала и не перебивала ее. Рассказывать Анна Федоровна была мастерица, ее богатая впечатлениями долгая жизнь давала возможность быть интересным повествователем. Незаметно разговор переместился к тому далекому времени, когда Анна Федоровна была молода. Об этом периоде своей жизни мама Аня рассказывала простым языком, с юмором и шутками, видимо воспоминания были для нее приятными:

– Ох, Юленька, как же хорошо быть молодой и здоровой, когда все дела спорятся, когда песни петь хочется и плясать до утра! – с улыбкой повествовала мама Аня.

– И в парней влюбляться, да? – подначивала ее девушка. – Вы как-то рассказывали, что в молодости дружили с ребятами и девчатами с моей родной улицы. А моя мама, какая она была тогда? Расскажите, что помните, пожалуйста, а то мамуля не очень любила делиться со мной своими воспоминаниями, а я не настаивала тогда, все некогда мне было, все думала, что успею еще расспросить….

– Да что я могу рассказать-то, деточка? – растерянно ответила Анна Федоровна. – Твоя ж мама моложе нас была намного, а мы как-то все со своими ровесниками больше общались. Но я помню, что красавица она была, сказочная какая-то вся, романтичная!.. да… мы-то попроще тогда были с Зинкой, подругой моей. А вот Лизка тоже красивая была.

– А кто такая Лизка? Я только одну тетю Лизу из своего детства помню – соседку нашу, сестру дядь Вовы.

– Ну, так и я ж про нее речь веду. Лизка да Вовка Ивановы жили тут по соседству, рядом с вами, – начала вспоминать мама Аня. – Дружили мы с ними, да… Мы с Зинкой на другом конце станицы тогда жили. Но что там для нас в ту пору молодую – расстояние? Так, тьфу, мелочь! Вприпрыжку бегали на вечерние посиделки: то мы на эту вот самую улицу, то они к нам! Не скучали тогда, не сидели сиднем по домам, телевизоров почти ни у кого не было, вот и общались парни и девчата, все на виду друг у дружки. Мы часто у Ивановых под яблоней во дворе просиживали, песни пели, разговоры всякие вели, мечтали…. Вовка-то по тем временам ох завидный жених был! Красавец, высокий, черноволосый, чернобровый! В Ленинграде он тогда учился, на художника, на каникулы только приезжал. А потом и жить там, в Ленинграде остался, вроде. Лизка медсестрой у нас в станице, в больнице работала после училища, потом врачом. Они образованные оба были, книжки умные читали, на иностранных языках могли говорить, рисовали оба хорошо, пели…

Анна Федоровна даже глаза прикрыла, окунувшись в воспоминания. А Юля сидела, замерев, боялась пошевелиться и пропустить что-то важное из интересного рассказа.

– Мы-то в совхозе с Зинкой и Степкой работали, – продолжала рассказ Анна Федоровна, – Степка – это брат мой старший. Умаемся, устанем за день, но если уж фильм привозили в клуб, или танцульки проводили в парке, то мы всегда первые бежали, откуда и силы брались?! Да все мы тогда такие были – молодые и до жизни жадные! Всего нам хотелось, жаль только возможности не у всех были, это я сейчас понимаю, а тогда счастливо все жили, весело, легко к трудностям относились.

– А мама? Как мама моя тогда жила? – нетерпеливо напомнила Юлька.

– А мама твоя, деточка, тоже умненькая была, хоть и молоденькая совсем еще, и в наших посиделках не участвовала. Но когда мы все вместе у Ивановых собирались, за забором часто мелькала ее фигурка, видно прислушивалась к нашим разговорам. Ну что еще? Помню, что фигурка тоненькая у нее была, волосы в косы заплетенные, да, еще глазищи у нее огромные карие были. Ты, кстати на нее именно глазами очень похожа! Да, еще вот что вспомнила: цветы она любила. Ух и цветов у них во дворе было! – восхищенно развела вширь руками Анна. – Ну, чисто поляна! У нас посмеивались тогда над ней да твоей бабкой Нюрой.

– Почему посмеивались? – удивленно спросила девушка. – Цветы – это же красиво!

– Ну, так сама посуди, как не смеяться, когда у всех во дворах куры ходят да картошка с помидорами растут, а у твоих – цветы перед домом разные, с весны до осени. На грядки да огород совсем места мало было. Что они ели тогда, как выживали, не знаю, но что красивый двор был, это правда! Я может потому и с радостью ваш дом купила, что помнила всю цветочную красоту, ну и что хорошая тут, на этом подворье, энергетика была, как еще Вовка тогда говорил.

– Да, Вы правы, цветы мамуля очень любила, и про бабушку мне рассказывала. Я-то не помню ее совсем, умерла бабушка Нюра почти сразу после моего рождения. Я очень цветы люблю, да и Вы, я смотрю, тоже! Вон как буйно сейчас цветет все у вас! Скоро тюльпаны раскроются! Здорово! – восхищенно проговорила Юля. – А ромашки мои сохранились? Помню, что мамуля их каждый год подсаживала, чтоб не вывелись…

– Сохранились вроде, не переживай, – успокоила девушку Анна Федоровна, – я за ними слежу! Хоть и зрение все хуже, но цветы такую радость дарят, поэтому я и на ощупь за ними смогу ухаживать, – засмеялась женщина. – Выходит, зря мы тогда по молодости смеялись над твоими родными за их любовь к цветам, от них душа согревается. Вот и у мамы твоей душа красивая была, к красоте она тянулась, а красота – к ней! Кстати, еще вот что вспомнила, – продолжала Анна Федоровна. – Маму твою ж Вовка тогда в один из приездов нарисовал, и так красиво получилось, загляденье! Видно Вовка тоже красоту Анину рассмотрел.

– Да Вы что, правда? – воскликнула пораженная Юля. – А мама мне ничего не говорила про этот рисунок. И где он? У нас его в доме не было, я бы увидела.

– Не знаю, деточка, давно же это было, может и не сохранился он у Ани, а может у Вовки остался. Кто знает? Но то, что рисовал он маму твою, это точно! Может быть, нравилась она ему, может он ей нравился, но что-то точно было между ними. Помню, что мать их, Вовкина с Лизкой – тётя Геля, не очень одобряла симпатию Вовкину к твоей маме.

– Почему? – прошептала девушка, не в силах справиться с нахлынувшими эмоциями от рассказа Анны Федоровны.

– Ну, так богатые ж они были, Ивановы-то! Все поговаривали вокруг, что такую же богатую невесту тетка Геля для своего Вовки присматривает. А ваши еле концы с концами сводили, бедно жили, безотцовщиной Анюта росла. Не ровня для ее Вовки. Да я уж и не помню многого, – извиняясь и оправдываясь, промолвила Анна Федоровна. – Давно это было. Мы же в то время уехали вскоре из станицы, родители мои на заработки отправились и нас со Степкой забрали с собой. Вернулась-то я в родную станицу, вернее уже в город, совсем взрослой женщиной, с сыном на руках. Да и Вовки уже в живых в ту пору не было. И Лизка, его сестра, тоже уехала куда-то, поговаривали, что за границу. Может, врут, не знаю.

– Надо же, сколько всего…. А я и не знала ни про что такое. Мамуля никогда мне ничего не рассказывала. Так, отрывочно про детство и юность свою порой говорила, но, не вдаваясь в подробности, – девушка печально вздохнула. – Я выходит, тоже безотцовщина…. Да, как грустно повторяются наши судьбы…

Юлька поднялась со своего стула, подошла к маме Ане и обняла в порывах нахлынувших чувств. В ее голове ну никак не укладывалось, что столько белых пятен есть в истории ее с мамой жизни, столько неизвестного ранее открывает сейчас Юле эта маленькая женщина. Интересного, неизвестного и почему-то даже пугающего…

– Не грусти, девочка моя, дети ни в чем не виноваты и, не вправе своих родителей осуждать и винить в чем-то. Так Господь решил, он же и устроит все по своему видению, – осторожно поглаживая девушку по голове, как маленькую, успокаивая, произнесла ее вторая мама Аня.

– Можно я пойду, пройдусь по двору? – робко спросила Юлька.

– Иди, иди, деточка, подыши воздухом родимым, успокой душу. Все уладится, поверь, – и, тут же встрепенулась: – Ой, чего ж я сижу-то? Я ж варенья тебе обещала и огурчиков соленых. Ты иди, погуляй, а я пока сумку для тебя соберу! – и Анна Федоровна поднялась из своего кресла и заспешила в кладовку.

А Юлька, накинув свою курточку, вышла из дома и направилась к своей любимой яблоне, которая до сих пор росла в дальнем конце ее бывшего родного двора. В детстве, когда у нее что-то не получалось, или ее кто-нибудь обижал, девочка всегда бежала к этой любимой яблоньке и рассказывала ей свои маленькие детские тайны. Вот и сейчас, поглаживая дерево рукой, Юлька плача и сбиваясь с мыслей, шептала тихонько:

«Яблонька, милая, приветик! Как ты тут растешь без меня? Ты так долго уже живешь в этом саду, ты столько видела, столько знаешь! Как же так, скажи мне, как же так все было тогда? Почему я ничего не знала о том, как жила моя мамуля, – и сама себе возразила: – Не знала, или не хотела знать?.. Ведь могла настоять, могла расспросить. Почему я так и не решилась? Все откладывала разговор, и вот, пожалуйста, тебе – информация есть, а ясности по-прежнему мало… Что произошло у мамы в юности, как она жила, откуда я появилась, где, а главное – КТО мой отец?» – слезы текли по щекам, но девушка их не замечала. Она стояла, прижавшись лбом к старому шершавому стволу дерева, и пыталась услышать ответы. Но, к сожалению, только ветерок шевелил ветки старой яблони, на которых еще не было листьев, только набухли почки. Однако, девушка внезапно остро ощутила, как запахло весной в ее родном саду! Как дерево отзывалось на Юлькины стоны души, понемногу успокаивая и уговаривая, что жизнь прекрасна и удивительна, и что в ней бывает не только плохое, но и хорошее, и что все в самом скором будущем уладится и уложится по своим местам.

Так простояв некоторое время, Юля, получив заряд невидимой энергии, вытерла слезы, и прошептала, качая головой: «Вот уж, поистине, меньше знаешь – крепче спишь!» Потом немного прошлась по саду, осматриваясь и успокаиваясь. А, чуть позже, приняв решение – не раскисать и продолжать жить дальше – отправилась в дом.

Анна Федоровна уже успела собрать несколько баночек с домашними заготовками для Юльки и все переживала да причитала – как Юля будет тащить такую тяжесть, и как хорошо иметь свою машину. На что Юлька, смеясь, отвечала, что она родилась пассажиром, а машину пусть вон лучше Сергей покупает, а она – пас!

Женщины, не сговариваясь, меняли тему разговора, чтобы не затрагивать ранимые стороны их душ. Юлька боялась спросить что-нибудь еще о своей маме, чтобы не нарваться на новый пугающий поток информации, а мудрая Анна Федоровна специально не стала больше ничего говорить о прошлом, и так уже пожалев, что вывалила на бедную девочку столько своих воспоминаний. «Прошлое на то и прошлое – оно было и прошло, нечего его бередить попусту» – размышляла пожилая женщина.

Попрощавшись и заверив маму Аню, что постарается обязательно приехать еще, может быть даже с Тимошкой, если тот изволит вырваться летом из своего любимого Питера на Кубань, Юля отправилась на вокзал.

Вагон электрички оказался полупустым, субботний вечер заставляет людей ходить в гости, в кино, в театр, а не ездить в электричках! И отсутствие пассажиров в данный момент – это было как раз то, что нужно Юльке сейчас. Никого не хотелось видеть, ни с кем не хотелось разговаривать. Девушка, устроившись в уголке у окна, закрыла глаза, притворившись спящей, и стала думу думать. Иными словами, заново вспоминая рассказ мамы Ани, пыталась пробудить и состыковать услышанное сегодня с собственными воспоминаниями из своего детства.

Под мерный стук колес поезда, Юлька плавно перенеслась в памяти на тридцать лет назад, мысленно воскрешая забытые картинки из детской жизни.

…Весна, май, тепло! Вот они с мамой из остатков ткани мастерят платье для Юлькиной куклы. Причем ткани этой хватило и мамуле на платье, и Юльке на платьице, и вот для куклы даже осталось! «Какие красивые у нас у всех платьица, правда, мамочка?! – восторженно щебечет Юлька. – Ни у кого таких платьев нету – только у нас есть!» Мама подхватывает девочку на руки, кружит по комнате и целует в щечки: «Правда, доченька, только у нас! Эта ткань нам в подарок из самого Ленинграда приехала! Ко дню твоего рождения!» – и смущенно прячет лицо, прижимая к себе Юльку. «А кто ее прислал?» – любопытничает девочка. «Волшебник один! – отвечала мама. – Он узнал, что у хорошей девочки Юли скоро день рождения и решил поздравить ее и прислал такую чудную ткань!». «Какой хороший волшебник», – обрадованно говорила Юлька, хлопая в ладоши. «Хороший!» – отвечала, улыбаясь, мама, а у самой на глазах почему-то были слезы…

…А вот здесь Юльке уже 7 лет, на календаре 1 сентября, она собирается в школу. Мамуля приготовила ей новенькую школьную форму, сшила белый красивый фартучек и вплела в косы огромные белые банты! На стуле лежит новый коричневый маленький портфель, ждет свою хозяйку! Вчера вечером они с мамулей аккуратно заполнили его учебниками, тетрадками и новыми коробками с карандашами и красками. А еще мама положила в портфельчик очень красивый пенал для всякой нужной всячины. Пенал был очень необычным, на нем был нарисован какой-то всадник на коне, очень много красивых старинных домов и один странный мост, сломанный посредине. Юлька спросила, почему мост сломан, на что мама, смеясь, отвечала, что он не сломан, а разведен, и что все эти картинки, это – виды Ленинграда, а в этом чудесном городе и чудес немало! «А, откуда такой красивый пенал взялся? – спросила тогда Юлька. «Волшебник для послушной девочки прислал!» – отвечала мамуля. «Тот же самый, из Ленинграда?» – интересуется любопытная девочка. «Тот же самый», – отвечает мама и прижимает Юльку к себе…

…На новой картинке воспоминаний появляется Юлькина улица, лето, девочке уже 9 лет! Она сидит на лавочке возле соседского дома Ивановых, на ней новое летнее ситцевое платье, она грызет яблоко и болтает ногами! Ей хорошо! Она закончила второй класс на одни пятерки, впереди лето, каникулы и можно играть сколько хочешь! Рядом с ней сидит их соседка, тетя Лиза, красивая, в ярком сарафане и с короткой стрижкой. Она приехала к своим родителям в отпуск. Она тоже грызет яблоко и рассказывает девочке о разных далеких странах, о чудесных городах, о старинных замках! А больше всего тетя Лиза рассказывала об Италии, о теплом море, о красивых картинах, что висят во дворцах, о вкусном мороженном, о необычных лепешках, которые она смешно называла «пиццей». Тетя Лиза даже напевала ей на незнакомом красивом языке какую-то чудную песню. Маленькой Юльке хотелось петь вместе с ней, так ей было все-все интересно узнавать про вот эту самую, такую сказочную Италию! А тетя Лиза смеялась и говорила девочке, что когда та подрастет, то обязательно поедет в страну Италию и все увидит своими глазами.

А потом…., потом у них в доме появилась маленькая картина, подаренная соседом дядей Вовой, с теми самыми маками и ромашками. А уже потом, позже, их добрый и, «не такой как все», сосед умер, и никто больше не гладил ее так ласково по голове, называя «солнечной девочкой». Его сестра тетя Лиза вышла замуж и уехала куда-то далеко, больше Юлька ее не видела, и никто больше не рассказывал ей ни о дальних странах, ни об Италии, ни о смешных лепешках… Дом Ивановы тогда продали, и сейчас в нем живут другие люди.

Дальше у Юльки был целый калейдоскоп из картинок – детство сменилось насыщенной событиями юностью, первая любовь, первый поцелуй, окончание школы, поступление в институт, замужество, рождение Тимки, развод, потеря мамули,…. и, по-прежнему, много белых пятен в ее жизненной истории с географией.

«Ну что ж, будем разбираться, надеюсь, что „все устаканится“, как ее подруга Ленчик любит говорить в трудные периоды жизни. Я должна раскрасить белые листы в географии моего жизненного пути, во всяком случае, я постараюсь!» – дала себе обещание Юлька-оптимист, а второй знак-близнец ее зодиака, мысленно, пожал ей руку!

Поезд прибыл в Краснодар. Девушка, подхватив тяжелую сумку, отправилась на остановку троллейбуса. «Не буду тратиться на такси, буду экономить! Лучше шоколадку на сэкономленные деньги для нас с Ленчиком куплю!» – сказала сама себе Юлька-экономист и поехала домой, с надеждой отдохнуть, выпить чаю и выспаться, а сон, как известно, лучшее лекарство от всех проблем!