Темная душа: надо память до конца убить

– Нет, – каждый раз отвечала Карла, разбирая бумаги, которые валились у нее из рук.

– Звонила ей?

– Не отвечает.

В десять Кэт подошла к ресепшну, где между ней и Карлой начался диалог взглядов пессимистического содержания. Карла первая не выдержала накала страстей.

– Может начать искать?

– Где? – надрывно спросила Кэт.

– Позвонить в больницу, морг…

– Дура! Давай сюда номера знакомых, друзей – у тебя должен быть список.

– Он есть! Сейчас… – Карла пропала под столешницей и долго копалась в ящиках, фыркала, чихала, ругалась, больно стукнулась головой, но отыскала альбомный лист, испещренный сверху донизу витиеватым почерком Марго.

– Она просила тебя вбить информацию в базу данных, Карла, я сама слышала. Давно пора было бы это сделать! – укорила Кэт.

– Ага. Сейчас сделаю.

– Да не сейчас! Звони, давай!

– Кому? Тут много всяких… И все почти мужчины. Может Эдвард Уайнпот?

– Ни в коем случае! Это отец. Его хватит удар, когда он узнает, что Марго не явилась на работу.

– Кому тогда?

– Господи! Да хоть бы этому…, – она наугад ткнула пальцем.

Девушки склонились над списком имен, Карла сняла телефонную трубку, набрала номер. За почти десятилетнюю историю существования галереи Марго ни разу не пропустила работу. Она являлась ровно в девять, по ней можно было смело сверять часы. А если по какой-то причине художнице приходилось воздерживаться от прихода, она начинала звонить, чем доводила до белого каления своих сотрудниц, потому что контролировала каждый их шаг, требовала отчета о каждом действии. Сегодня о Марго ни слуху, ни духу, а телефон отключен. Значит, что-то стряслось. Что-то экстраординарное, из ряда вон выходящее.

Пытка продолжалась два часа, за это время Карла успела перезнакомиться почти со всеми бывшими мужьями Марго и кое-кем из бывших любовников, с которыми та поддерживала теплые отношения. Один сказал, что поедет, поищет Марго дома, другой взялся обзванивать госпитали Далласа, третий сорвался из офиса, кинулся эти самые госпитали объезжать. В общем, поисковая работа закипела. Кэт тоже порывалась включиться в поиски, но ей пришлось угомонить свои порывы и вернуться к прямому исполнению обязанностей – пришли посетители, их надо было обслужить.

В полдень, когда Карла из последних сил сдерживала рыдания над телефонной трубкой, в галерею ворвался ураган. Как всегда эффектная, с разметавшейся по плечам бурей черных локонов Маргарита Уайнпот задержалась у секретарского столика и спросила:

– Что с тобой Карла? Кто-то умер?

Карла рассчитано медленным движением вернула на телефонный аппарат трубку и произнесла ровным голосом, который стоил ей огромного усилия воли:

– Включите мобильник, босс.

– Ах, да, мобильник! Ты, верно, звонила мне, деточка, беспокоилась. Я выключила его вчера перед сном, а утром забыла включить.

Отыскав в сумке мобильник, Марго нажала кнопку. Тихую атмосферу галереи сотрясла жуткая какофония электронных звуков – стали приходить короткие сообщения о десятках непринятых вызовов. Марго испуганно швырнула телефон на стол Карлы – он пиликал и жужжал, словно одержимый бесом.

– Сделай с ним что-нибудь, Карла. Или я его разобью. Выруби его – он взбесился!

– Я поставила на уши всех, кроме вашего отца и пары фамилий с конца списка, – ехидно сообщила Карла и потрясла в воздухе альбомным листом с именами, – мы вас ищем с самого утра. Даже звонили в больницу.

В ту секунду, привлеченная песней мобильника, из выставочной залы вышла Кэт. Увидев Марго, она пошатнулась и схватилась за стоявшую рядом статую обнаженного юноши в боевом шлеме – за самую интимную часть его тела.

– Не отломи Давиду фаллос, Кэт, – попросила Марго, – ты будто привидение увидела.

– Я думала, вас сшиб грузовик.

– У всех здесь слишком буйная фантазия. Я в порядке. Ну, что уставились, могут у меня быть дела личного характера? Кэт, иди работай. Карла, звони всем, кого ты растревожила, сообщай, что Марго Уайнпот жива, здорова и цветет, как майская роза. Я к себе. Попрошу не беспокоить, ни с кем не соединять.

Она направилась к лестнице, покачивая крутыми бедрами.

– Стерва, – заключила Кэт,– дела личного характера у нее. Интересно, как эти дела зовут?

– И хороши ли они в постели? – докончила Карла, вырубая неугомонный мобильник.

Рабочий день пошел своим чередом. Но раз начался он таким странным образом, то и дальше без странностей не обошлось. Перед кабинетом Марго был балкончик со скульптурной балюстрадой, выходящий непосредственно в холл – с его высоты отменно просматривался любой закуток галереи. Хозяйка заведения вытащила на балкончик кресло-качалку, уселась в нее и так сидела довольно долго, куря сигарету за сигаретой. Раньше она никогда не курила в галерее.

– Сбрендила старушка, – шепнула Кэт, постоянно ощущая на себе пристальный взгляд Маргариты.

– Я боюсь находиться в одном помещении с умалишенной. Уволюсь, к чертям собачьим, – прошипела Карла. – Смотри, на нее вдохновение напало.

Действительно, Марго сходила за мольбертом. Установила его, заняла позу творца, рождающего шедевр, и принялась рисовать…

Больше подчиненные свою начальницу не обсуждали. Зато Кэт перед уходом очередной раз убедилась в наличии у Марго определенных симптомов.

– Послушай, Марго, – сказала она, когда они втроем шли к стоянке, – Сегодня были люди, они хотят купить работы твоего авторства. Их интересуют картины, написанные тобой в Европе. Речь идет о более чем значительной сумме. Проконсультируй меня с утра, какие из полотен я могу продавать, а какие нет, хорошо?

– Скоро Рождество, Кэт – нельзя сказать наверняка, что будет завтра, а что послезавтра, – таинственно ответила Марго, – Пора чудес, волшебство витает в воздухе. А мне неплохо бы отдохнуть…

– Конечно-конечно, отдыхай, дорогая, – Кэт и Карла помогли начальнице забраться в корвет, многозначительно переглянулись и пожелали друг другу спокойной ночи.

Впервые за последнюю неделю Кэт крепко уснула, впервые ей приснился сон.

Гора, на ее зеленеющей вершине большой старинный дом, над шпилями его крыш – грохочущее свинцовое небо. По склону к вершине горы вбегает, извиваясь, дорога. Кэт стоит на ней, не в силах сделать ни шага: дорогу развезло от ливней, оставленные колесами колеи заполнены стоялой водой, у обочин – густая бурая слякоть. Босые ноги стынут от холода, от сырости ломит кости. Надо идти. Она делает шаг и, не сумев сохранить равновесие, падает в грязь. Силится подняться, но поскальзывается.

«Не встану», – думает она, не переставая бороться с дорогой. И встает. Делает шаг, проваливается, увязает по колено.

«Не дойду».

Ветер доносит жалобный стон. Кэт знаком этот голос, она вскидывает голову, убирает лезущие в глаза непослушные пряди, размазывая грязь по лицу.

Женщина. Длинные белые волосы, платье старого фасона – такие не носят лет сто. Ветер треплет широкий подол, спутанные волосы взвились, словно змеи на голове Медузы Горгоны. Женщина протягивает руки и стонет. Слов не разобрать, но Кэт знает, о чем она просит – слова эхом звучат в ее мозгу.

«Приходи, ты нам нужна… Приходи, нам не справиться без тебя …»

– Я не могу! – кричит Кэт. Внезапный раскат грома глушит ее крик. Начинается дождь, частые ледяные струи секут придорожные травы, вода в лужах бурлит.

«Приходи…»