Темная душа: надо память до конца убить

– Не клади трубку, осёл! – чуть не заплакала Кэт, – не смей! Мой мобильный…

Раздались короткие гудки.

– Мой мобильный сперли, – докончила Кэт, – вместе с сумкой.

Денег больше не было. Не было надежд на спасение, на комфортную ночь в нормальной, человеческой постели. И, наверное, можно было особо не рассчитывать на то, что когда-нибудь к ней вернется блокнот с зарисовками и письмом Джона Милле. Блокнот, который она ценит на вес золота.

С трудом осмысливая свое бедственное положение, Кэт еще раз обшарила все карманы. Пусто. Ничего. Она уставилась на таксофон. Таксофон, под завязку набитый монетами… И вдруг ее осенило. Кэт вспомнила! Рассмеялась.

Далекое питерское детство. Аллея, таксофон у поребрика. Немного другой, чем этот, Нью-Йоркский, но все же таксофон. У таксофона стоит отец.

– Бывают случаи, Катюшка, – говорит он, наклоняясь к ней, – случаи, вот как сейчас. Когда позвонить не на что, но позарез надо. Потому что, в противном случае, наша мама снимет с папы шкуру. Мы этого не хотим, да, доча? А значит, сжимаем руку в кулачок – вот так. И посильнее стукаем сюда! Смотри!

Папка, быстро оглянувшись, долбит по крышке таксофона кулаком. Из недр телефонного автомата начинают звонко сыпаться монетки. Дочка заливисто смеется, глядя, как папаша с мальчишеским энтузиазмом выгребает и распихивает по карманам добытый клад.

– Ясно, пап, – кивнула Кэт, – спасибо за науку.

И решительно грохнула кулаком по таксофону. Нью-йоркский таксофон однозначно отличался от того питерского, и не только внешне. Он никак не отреагировал на удар. Будучи настоящим американцем, с деньгами расставаться не пожелал.

– Н-на!.. – Кэт ударила посильнее.

Тот же результат. Руку себе можно поломать, не добыв ни цента. Особо не думая, она сняла трубку и принялась долбить ею по корпусу телефона-автомата.

– Эй, вы что творите?! – донеслось из-за спины.

Кэт оглянулась.

Охранник в синей форме приближался со стороны уборной. Она водрузила трубку на место, сделала шаг в сторону от таксофона.

– Ничего, – сообщила Кэт с невинным видом, пряча руки за спину.

– Вы пытались сломать аппарат, – резонно не поверил ей охранник, – зачем, леди?

– Он сожрал мою последнюю денежку, – соврала Кэт, – а позвонить не дал! Это справедливо, по-вашему?

– Сожрал денежку? – переспросил охранник, подходя, – и вы пытались выбить ее из него. Подождите-подождите… Вы совершили попытку ограбления таксофона нашего аэропорта?

– Притормозите, офицер, – перебила Кэт, – никаких попыток я не совершала. Это меня ограбили. У меня украли сумку. Может, поищите? Это произошло здесь, в этом зале, минут пять назад…

– Знаете ли вы, что вам светит, леди, за порчу общественного имущества? – полицейский ее жалобу расслышать не пожелал, – про попытку ограбления я вообще промолчу. Сомневаюсь, что вы отделаетесь только административным штрафом.

– Вы туги на ухо, офицер? Прислушайтесь. Я лишилась имущества. Где вы были пять минут назад, когда меня грабили?

– Без оскорблений, дорогуша, – он отстегнул от пояса наручники, – пройдемте со мной в отдел охраны. Или мне силой вас повести?

– Вы совершенно глухи, офицер, – сочувственно покачала головой девушка, – Как тетерев.

– Пойдем по-хорошему, грубиянка! Давай сюда руки. Я тебе общественно-исправительные работы обеспечу, не сомневайся!

– Очень интересно. Вам нужны мои руки, говорите? Вот они, держите.

Она послушно вытянула руки перед собой. Охранник, довольный исходом дела, шагнул к ней, чтобы защелкнуть наручники на запястьях. Но девица вдруг сильно толкнула его в грудь. Он отшатнулся, засеменил назад, и, не сумев удержать равновесия, грузно плюхнулся на зад.

– Ха! – воскликнула она. – Это ты-то на меня наручники наденешь? Поймай сначала, увалень!

– Вот, стерва, – закряхтел полисмен.

Видя, что он поднимается, она взвизгнула и помчалась прочь. Оценив ее грацию горной козы и такую же скорость бега, мужчина понял – догнать беглянку вряд ли удастся. Схватился за рацию.

Выйдя из огромных стеклянных дверей аэропорта, Джерард минут десять стоял на тротуаре и смотрел вверх. Над ним покачивалось ночное небо Нью-Йорка. Вечер перерождался в ночь. Дышал холодом, тихо сыпал на город снег. Фантастически большие хлопья роились в воздухе, падали в лужи, таяли на нагретом автомобильными шинами бетоне, оседали на волосах. Мимо шли люди, аэропорт был переполнен, поймать такси не удавалось не всем. Только самым прытким. Джерри стоял и смотрел в небо. Ему было лень суетиться, не хотелось лезть в душный салон такси. Наоборот, хотелось побыть на свежем воздухе, померзнуть. В голове звенела пустота. В кармане звенел мобильник.

– Алло.

– Сэр, – это был Роберт, – вы улетели в Нью-Йорк? Это не шутка?

– Роберт, – Джерри улыбнулся в небо, – что еще прикажешь мне делать? Бесконечно выдерживать наш домашний бардак способен только ты один. За это, думаю, я подниму тебе зарплату.

– В последний раз вы грозились уволить меня, сэр.

– Мне проще уволиться самому, чем отпустить тебя. Слушай, оставь ты их всех на пару часиков, съезди в аэропорт Глазго. Я там припарковал машину у входа, постарайся ее забрать, а если эвакуировали – отыщи. На заднем сиденье подарки, самые лучшие можешь забрать внукам, а моим подари то, что посчитаешь нужным.

– Ох, сэр, нашли же вы время бросать меня одного. Вы знаете про трещину в стене?

– Стоп, Роберт, давай про трещину в другой раз. Кстати вон такси…

– Сэр, погодите!

– Пока! Эй, парень стой!

Из окна проезжающего мимо кэба высунулся водитель, дружески махнул ему рукой. Джерри забрался на заднее сиденье.

Поехали. За территорией аэропорта в небе над автострадой колыхнулось зарево. Нью-Йорк перед Рождеством переливался миллиардами огней, и был в разы ярче, ослепительнее себя будничного. Черные ветвистые деревья, оплетенные гирляндами, выглядели сказочно. На цифровых рекламах сменяли друг друга картинки – Санта-Клаус, подарки, девушки в стиле пин-ап в красно-белых платьицах, поезд с Кока-Колой, ангелы, играющие на трубах, смеющиеся детишки. Граненые монолиты небоскребов источали свет. Впереди был Бруклинский мост, и даже издалека было ясно – он запружен машинами. По мосту змеилась сверкающая лента фар. Ехать придется долго. И назад вряд ли повернешь.

Джерард встревожился. Понял, что и раньше не ощущал себя спокойно. Вот это темное, мрачное небо, что виднеется в окошке такси, оно сейчас внутри него. И чем дальше от аэропорта, тем темнее и мрачнее становится.

– Стой! – Джерард схватил водителя за плечо. Тот глянул на пассажира в зеркало заднего вида. Но не затормозил, продолжил ехать медленно и аккуратно. – На том перекрестке сможешь свернуть налево?

– Зачем?

– Поедем назад.

Глаза в зеркале заднего вида сощурились.

– Что-то забыли, сэр?

– Точно, забыл, – кивнул пассажир и отпустил плечо водителя, когда машина свернула на нужный маршрут.

– Ценное?