Три восхода солнца

– Ладно, допустим, можно что-то придумать. – Я встала из-за стола и по привычке начала ходить туда-сюда, размышляя. «В конце – концов, можно совета у Сраоши спросить, я ведь никогда не выступала парламентером мира», – мелькнула умная мысль. – Но почему я? Почему вы решили при…гласить (хотелось сказать простецкое «припахать», но я сдержалась) меня?

– Все дело в дурном предзнаменовании Его Величеству. Анамелех, этот наглый мальчишка, заявил, что только ты можешь помочь. – Я от неожиданности даже снова села.

Ух, ты. Значит «братик» пророчит и своим соратникам тоже. Страшно спрашивать какие жертвы были принесены «милому ребенку», чтобы найти способ предотвратить гибель двух миров. Я невольно восхитилась: значит, вначале спиногрыз ляпнул Великому Властителю Мира Мертвых про Апокалипсис, потом насочинял, что обычная девушка Мона может всех их спасти, а затем еще и посмотреть на меня пришел: «Про тебя столько говорят»! Еще бы, черт возьми! Твоими стараниями! И главное, зачем пришел-то? Чтобы еще и мне гадость всякую напророчить! Ах, ты стервец, а такой милый ребенок внешне, а?

– А он не мог ошибиться? – Уточняю на всякий случай. Как-то не по себе мне становится от дурных предзнаменований: все-таки кроме смерти уже стали реальностью и предательство, и испытание. Ну, если считать испытанием приход в Нижний мир, конечно, уж очень сильно мне хотелось бросить все и остаться в санктуме. Да и, положа руку на неровно бьющееся сердечко, предсказание о вовсе уж несвоевременной страсти тоже сбылось. Попала-таки юркая стрела Купидона, не факт, что в грудь, но попала.

– Он никогда не ошибается. – Вздохнул Великий Герцог, на сей раз, кажется, грустно.

От деловых разговоров нас отвлекло появление нового действующего лица. В столовую шумно и дерзко ворвался худощавый… эээ… юноша, мужчина? Сложно сказать. У некоторых Homo sapiens (и демонов, как оказалось) есть фантастическая способность выглядеть на шестнадцать даже в пожилом возрасте, поражаюсь.

Детское щекастое лицо, с редкими, едва пробившимися усиками, крохотные рожки, вертлявое тело «без костей» и запас энергии на сборную России по футболу. Наверное, про подобных людей и ходит в народе поговорка «маленькая собачка – всю жизнь щенок». В общем, определить возраст новоприбывшего не представлялось возможным. И, кажется, утихомирить его бьющую во все стороны энергию, тоже.

– Заходи, Нибрас, ты как всегда НЕ вовремя. – Повелительным жестом Астарот подозвал поближе вертлявого. Который, к слову, уже не только зашел, но даже успел схватить со стола бутерброд. Одновременно отправляя добычу в рот, Нибрас раскланялся, сделал мне комплемент (ну или что-то сказал, сложно понять жующего собеседника) и, прямо из воздуха, извлек книгу, покачивая ее на кончике тощего хвоста. Я с удивлением смотрела, как обрадовался Великий Герцог, на миг вовсе забывая и об опасностях, и обо мне, и о нашем разговоре. Словно ребенок, получивший в подарок давно желанную игрушку. Что происходит?

– Рад представиться, мадам, Нибрас, шут Его Величества. – Заявил вертлявый, и принялся старательно лобзать мою руку. Я невольно отшатнулась. Странный тип. – Простите, что прервал вашу беседу, но я принес нечто интересное на прочтение Великому Герцогу. Он у нас, как бы точнее выразиться, – Нибрас подобострастно улыбнулся, отчего мелкие усики встали торчком и как-то смешно дернулись. – Литературный критик и цензор в одном лице.

В полном недоумении я переводила взгляд с грозного демона, принявшего листать книгу, на энергичного шута. Цензор? Критик?

– Что это, Нибрас? «Бегемото-коты»? – Радость Великого Герцога поугасла. – О, Дьявол! Канцелярия с ума посходила, все тексты со словами «кот» и «бегемот» мне на подпись отправляют! Ну что прикажешь делать? Судя по названию, это глупая детская книжка с простой рифмой, и ничего более! А я-то надеялся, что про нас хоть кто-то напишет!

– О, нет, Великий Герцог, тут другое. – С удвоенной энергией шут в момент подлетел к Астароту, послюнявив палец, нашел несколько нужных страниц и загнул их уголки, – Прочитайте тут и тут, советник.

– Другое, говоришь? Хм… Посмотрим… Общество расы бегемотов строго определено специализацией, которую выбирают родители для еще не родившихся бегемотиков. Так-так-так. А коты – вольная раса, во край угла ставящая свободу личности. И вот, среди непримиримых врагов находятся свои Ромео и Джульетта, влюбленная и амбициозная пара, вознамерившаяся создать третью силу – расу бегемотокотов. Брр. – Казалось, демон вот-вот поднимет руки к небу и прошепчет «О, Боже!», но он сдержался, лишь обхватил рогатую голову и замотал ей из стороны в сторону. – Нибрас, что это?!

– Современная литература, Великий Герцог, вы же просили докладывать о новинках.

– И это читают? – Астарот с недоверием покосился на шута. – Хотя сцена пленения главной героини неплоха, и пыточная камера котов построена разумно, но…

– Читают, Великий Герцог, обсуждают и хвалят. Общество давно согласилось с тем, что неважно «про что» писать, а главное «как». Мне забраковать книгу, Великий Герцог?

– Нет, отчего же. – Демон раздумывал пару секунд, а потом довольно осклабился. Мне стало не по себе от клыкастой ухмылки. – Пусть будет. Расизма маловато, конечно, ну да ладно. Забавно. Проверь, что ли, не появились ли в Дереве бегемотокоты. – Он тихо хихикнул, и перевел взгляд в мою сторону.

Нибрас исчез так же быстро, как и появился. Лихо растворился в воздухе.

– А Вас, моя дорогая, пора представить Его Величеству. Он и так… в нетерпении…

Глава девятнадцатая

Честно говоря, я ждала большего от этой встречи. Когда все вокруг носятся с фразами «Его Величество то» и «Его Величество се», ожидаешь чего-то… ну не знаю, судьбоносного что ли. Все-таки Самаэль не просто демон высшего порядка или король, правящий демонами. Он – как живая святыня, ходячая библия для Нижнего мира, только наоборот, конечно.

Самый первый демон, рожденный Лилит, кому-кому, а ему-то точно не помешала бы способность Астарота принимать желаемый облик. Или она у него есть, а чувство стиля подкачало?

Я скептически смотрела на трехголовую фигуру, восседающую на троне. Конечно, трон из черепов – это очень убедительно, можно сказать «убийственный аргумент». Но сам Самаэль напоминал скорее уж русско-народного Змея Горыныча.

Бычья голова смотрела куда-то в сторону и медленно задумчиво жевала. Баранья вообще игнорировала мой визит и спала. Человеческая, казалось, была не на шутку раздражена появлением посторонней в тронном зале. Поэтому все общение с Его Величеством свелось к короткой фразе: «Разместите где-нибудь, пусть отдохнет и завтра начинает».

Угу, начинает, как же. Прям план на утро, так и вижу:

8-00. Подъем.

8-10. Зарядка.

8-25. Почистить зубы.

8-30. Разрешить конфликт демонов.

8-45. Завтрак.

В общем, встречей с Его Величеством я была недовольна и, в целом, не на шутку разочарована. Герцог лишь шепнул на прощание: «Увидимся завтра, моя дорогая» и испарился в неизвестном направлении, оставив меня на очередного гормункула – проводника. Тот односложно показал мне следовать за ним и повел бесконечными коридорами дворца. Пришлось топать следом, устало посматривая на интерьеры.

Несколько раз пнув к месту подвернувшиеся косяки и двери, я уже было успокоилась и расслабилась, предвкушая размышления о своем положении, лежа в теплой кроватке, как из-за очередного поворота извилистого коридора вынырнула уже знакомая фигура.

Красноволосый демон. Именно его стараниям надо сказать «спасибо» за мое внезапное падение и встречу с Элигосом. Чудо-меч парень держал на плече. Вид, как самого оружия, так и его воинственного и нахального хозяина не предвещал ничего хорошего.

– У меня послание для Живой. Просьба о встрече.

Почему-то я была уверена, что гормункул хотя бы отрицательно пискнет для приличия. Все-таки Его Величество, а не абы кто, приказал проводить меня в личные покои! Конечно, запретов на встречи или что-то подобное не было, но разве не логично – оградить меня от постороннего вмешательства? Защитить в конце концов! Но гормункул послушно отполз в сторону и остановился, ожидая дальнейших указаний.

Понятно. Опять надо рассчитывать только на себя. Странные они, эти демоны – вот убьют меня в темном коридоре дворца, и никто даже не почешется. А потом будут бить тревогу – как же так, некому стало кланы помирить, нет больше Моны – палочки-выручалочки и Левиофан проснулся! Внезапно, хе-хе. В мире людей так зима наступает, и отопительный сезон для коммунальщиков: каждый год неожиданно.

– Свободен. Я сам ее провожу потом. – «Если будет это потом» подумалось мне. Хмыкаю, а красноволосый, смотрю, времени не теряет, уже в курсе, где моя спальня.

Гормункул испарился вовсе, и я устало вздохнула. Надеюсь идти не далеко? А то протопаем туда – сюда по дворцу до утра. А утром, сонная и злая я просто прибью всех демонов, и настанет мир во всем мире. Как вариант, кстати.

– Идем за мной, Живая, тут рядом.

Можно подумать, у меня есть выбор!

Сознательно игнорирую демона, не произнося ни слова. Только ступаю аккуратно, на расстоянии от крылатой спины и острого кончика светящегося меча, соблюдая, так сказать, дистанцию движущегося транспорта.

Ну, хотя бы парень не соврал про «рядом». Боковой коридор, в который мы свернули, через пару метров кончился тупиком и неприметной дверью, словно слившейся со стеной. Лишь тоненькая полоса слабого света указывала на проем. Демон тактично постучал и даже галантно отворил дверь, впуская меня. Я настороженно вошла и огляделась.

Одинокая фигура, застывшая у круглого, зарешетчатого окна. Темная на багряно-желтом фоне огненных всполохов озера, сверкающая россыпью бриллиантов, едва прикрытая серебристыми одеяниями. М-да, вечерний наряд не для больших приемов, скорее уж для частного, приватного посещения. По крайней мере, я никогда не вышла бы в свет в подобном платье – мне не хватило бы мужества так беззастенчиво оголить спину, да и в целом сверкать обнаженным телом через полупрозрачную ткань. Подхожу ближе, пока глаза привыкают к полумраку комнаты и неверным, едва заметным в темноте, как звезды, бликам настенных ламп.

Фигура оборачивается, я же (как полная дебилка, каюсь) восторженно замираю.

Наверное, со мной что-то не так. Уже. Исказились, как в кривом зеркале стандарты и само понятие Красоты, сместились внутренние весы от человека в пользу жутиков? Не тех, конечно, что я раньше била – мокрых, уродливых и дурно пахнующих демонов, бесов и спригганов. Или они только раньше, до перерождения, представлялись мне таковыми?

О, ужас. Нет-нет-нет, не могла я обмануться. Они и в воспоминаниях по-прежнему отвратительны до безобразия. А вот демоны высшего порядка… Те (за исключением Его Величества и Герцога, конечно, но речь о молодых), которых я здесь повстречала (и, почти не сомневаюсь, те, которых еще встречу) казались мне прекрасными. По-моему, это ненормально.

На земную девушку стоящая напротив демонесса походила примерно настолько, насколько я сама себе напоминаю чернокожую блондинку или бегемота в балетной пачке. И все же, она была красива невероятно! Уже знакомые мне характерные роговые наросты, так роднящие демонов с драконами, начинались на открытом лбу, у самого края темно-гранатовых волос и прятались в густой высокой прическе, чтобы выскользнуть сзади на шее, вырасти острыми пластинами на хребте, и перетечь в колючий шипастый хвост. Крылья, огромные, перепончатые, тугим узлом свернулись на спине. Завитые кольцом рога (да-да, все те же «горные барашки») из-за украшений в волосах даже не бросались в глаза, напротив, казалось, так и должно быть.

Все на своих местах: и остроконечные «эльфийские» уши, и желтые, подобно моим, глаза с кошачьими стрелками зрачков. Что по-настоящему поражало, так это татуировки. Черные, словно тушью нарисованные знаки, они не просто покрывали все белоснежное (и почти оголенное, черт возьми!) тело, они на нем жили. Плавно перекатывались узоры, менялись и переползали на другое место, чтобы слиться в новый, неожиданный и чарующе прекрасный рисунок.

М-да… Если меня в мире людей считают красивой, то при виде красноволосой демонессы любой мужчина должен сходить с ума, а женщина – вешаться от зависти.

И все же она не человек, а бессмертное существо без страха и жалости, кстати, куда более подходящее элегантному Элигосу, нежели сумбурная мешанина вампира и оборотня в человеческом теле. От одной лишь крамольной мысли о хвостатой с моим (моим!) рыцарем волной накатила ревность, чувство столь необычное и обжигающее, что я на миг задохнулась.