Око шамана
Конец этой истории был предопределен. Каждый остался со своим счастьем, ведь счастье для каждого индивидуально. Мун и ее клан были счастливы жить вдали от коварного и непредсказуемого моря. Шаман был счастлив со своей женой и детьми, а земля под названием Хайшенвей тоже испытывала радость. Люди, проживающие на любой земле, являются бременем, и земля Хайшенвей знала, что они вернутся через сто или двести лет.
Но были и те, кто остался глубоко несчастен, и их несчастью не было конца. Я говорю о воинах ночи. В месяц тройного цунами они остались в подземелье. Воины-зомби проводили людей до выхода из подземелья, а затем вернулись назад. Воины ночи не могли умереть, но и жизнь без цели и радости не радовала их. Годы шли, а для воинов ночи ничего не менялось. Они оставались на земле Хайшенвея, проводя дни в подземелье и ночью выходя на поверхность.
Пока был жив шаман, жизнь воинов ночи имела какой-то смысл. Но когда шаман умер, все стало бессмысленным. Сопки были на месте, море шумело, люди вернулись и основали большой город, а для воинов ночи ничего не менялось. Перед смертью шаман осознал, какую чудовищную ошибку совершил, разбудив воинов от вечного сна, и в его угасающем сознании возникла последняя картина будущего. Умирающий человек позвал своего верного раба, воина ночи под номером семь, который когда-то носил имя Ян.
– Да, мой господин, – тут же отозвался Ян, – давно вы не говорили со мной.
– Я умираю, – прошептал шаман, – благодарю вас за долгую службу. И прошу прощения, что оставляю вас. Но когда-то ваша служба закончится. Через тысячу лет придет человек, я не знаю, женщина это будет или мужчина, этот человек спустится в подземелье, чтобы прервать наконец вашу жизнь. Этот человек будет моим праправнуком. Вы спасли людей моего клана, а праправнук спасет вас и отпустит наконец ваши души на волю. Взамен отдайте этому человеку черный камень, который не дает вам оставаться голодными. Если снова придет от воды-моря большая волна, то уведите в подземелье, спасите. Я хочу… Простите меня, я был не прав, я…
Шаман ушел туда, куда уходят все люди после смерти, а воины ночи остались. Подземелье до сих пор находится под городом, и вполне возможно, что воины ночи до сих пор прячутся там, если спаситель их душ до сих пор не пришел.
А сопки… Что же, сопки помнят историю своего укоренения в этой почве, но это было так давно, что они считают себя коренными жителями этой земли, и в чем-то они правы. Вода-море больше никогда не поднимала большую волну, и, надеюсь, что никогда не поднимет.
Как вы думаете, праправнук шамана Кипа уже приходил к воинам ночи или он еще не родился?
Повесть вторая. Тайна улицы Пекинской
Миллионка, улица Пекинская, Владивосток, 1905 год.Крыша. Последствия плохого поступка.
Здравствуйте! Меня зовут Виктор, не ругайте меня, я сижу дома с разрешения мамы. Мои друзья уже давно в школе, но мне сегодня нездоровится: болит горло и голова. Мама пошла в аптеку и должна вернуться с минуты на минуту.
На улице сыро, ветрено и совсем неинтересно. Вот уже три дня льёт дождь, и земля размокла, поэтому невозможно играть в мяч. Позавчера мы с друзьями целый день провели на чердаке. Вовка, мой друг, уговаривал меня и Сашку наняться юнгой на шхуну. Сашка же сказал, что лучше пробраться на крейсер и отправиться в плавание на войну. Он мечтает отомстить японцам, ведь его дядя пострадал от них во время Цусимского сражения.
Вовка сказал, что моряки находятся на палубе корабля в любую погоду и не боятся дождя и ветра. Мы пошли за ним. На улице, как и сегодня, шёл дождь. Мы около часа играли в бравых матросов, а потом Вовка предложил прыгать с крыши сарая прямо в кучи листвы. Дворник Михаил не захотел верить, что крыша сарая – это палуба русского крейсера, а куча листьев – кораблик японцев, и погнался за нами.
Крыши двух соседних домиков были похожи на ступеньки, и мы с лёгкостью взлетели по ним наверх. Михаил не смог последовать за нами. Он лишь потрясал лопатой и что-то неразборчиво кричал. Однако спуститься вниз мы не могли. Михаил застыл возле дома, как солдат на посту.
Крыши домов на Пекинской улице разные: есть загнутые наверх, есть с резкими скатами. Но ту поверхность, на которой мы оказались позавчера, вообще крышей назвать было нельзя. Домик, который венчала эта крыша, видимо, строили наскоро, и крыша была под стать дому. Сашка два раза чуть не провалился – доски были прогнившими и напоминали скорее картон, чем древесину.
Мы дошли до конца крыши и остановились. Спускаться было некуда. Сразу за домом был овраг, полный грязи. Насколько я знаю, этот овраг был довольно глубоким. Как-то летом мы с друзьями решили прорыть подземный ход, чтобы выбраться на другую сторону земли. Ход мы, конечно, не прорыли, но извазюкались отменно. Это было два года назад, когда мы были ещё совсем мелкими пацанами.
Припустил дождь, и мы попытались найти спуск. Очень не хотелось объясняться с Михаилом. Результат нас не порадовал: спуститься можно было только там, где мы поднялись. Вовка совсем замёрз, и мы уже смирились и решили принять наказание от Михаила, когда Сашка тронул меня за рукав. Я проследил за его взглядом и вздрогнул. Я без слов понял, что хотел предложить мне Александр. Сашка смотрел на меня выжидающе, но я лишь покачал отрицательно головой и попятился. Вовка придержал меня в тот момент, когда я был почти у края крыши. Такой страх обуял меня, что я даже забыл об опасности. Однако поднялся сильный ветер, и надо было принимать решение. Было слышно, как Михаил жалуется на нас двум злющим соседкам. Визгливый голос тётки Агафьи долетел до нас:
«Вот неслухи! А ты кликни городового…»
Дело принимало серьёзный оборот, и я кивнул, отвернувшись от Сашки. Мне даже вспоминать не хочется о том, чего я так испугался. Я и сейчас вздрагиваю и гоню эти воспоминания от себя. Однако я помню, что мне наказывал отец перед тем, как отправиться в долгое плавание: «Чтобы победить страх, надо заглянуть ему в глаза!»
Мы с друзьями заглянули в глаза страха, и вот что из этого вышло.
Старый манза, хозяин дома, на крыше которого мы сейчас стояли, рассказывал, что весь район Пекинской, от японского консульства до выхода к Семёновскому ковшу, был местом, где несколько сот лет назад стоял храм народа Чжу. Храм – это что-то типа нашей церкви, только, конечно, в десять раз больше. Дядюшка Мо даже рассказывал, что в тот момент, когда корабль «Америка» вошёл в нашу бухту, на всю территорию Владивостока было всего лишь два домика. Даже не могу себе представить: вместо города был лес, а в лесу стояли только две фанзы. Это были фанзы, где проживали китайцы, манзы – хранители. Про второй домик дядюшка Мо ничего не рассказывал, а вот про дом, на крыше которого мы сейчас стояли, он рассказывал очень много. Если верить словам дяди Мо, то в домике вот уже лет триста проживали хранители. Хранители храма Чжу. Дядя Мо сказал, что даже существует вход и спуск к храму. Однако сразу же после этих слов он оговорился, что сам никогда вниз не спускался и не знает, где вход. По словам Мо, хранителем в их семье является младший брат. На момент рассказа брата в городе не было. Он был в отъезде где-то в центральной части Китая, в горах, в старом монастыре. Там он то ли учился, то ли учил кого-то, я не разобрал последние слова Мо. Иногда он забывался и переходил на китайский язык. Так, что-то я напутал!
Начну с начала. Дом, на крыше которого мы сейчас стояли, не мог быть древним. Если бы я рассказал такую сказочку моим одноклассникам, меня бы подняли на смех. Дядюшка Мо на моих глазах всё время достраивал и латал этот дом, ругаясь под нос китайскими ругательствами. Древней была фанза, которая стояла на крыше дома господина Мо. Дядя Мо без конца спорил с комиссией по благоустройству города. Глава комиссии, господин Комаров, ругал дядю Мо и говорил, что этот сарайчик, поставленный на крышу дома, портит весь вид. Дядя Мо заискивающе улыбался, объясняя, что у него на родине, в Китае, такой обычай, и с поклоном прикладывался к руке председателя комиссии. Комиссия уходила, унося с собой подарки от дядюшки Мо.Это происходило не в первый раз. Примерно полгода назад вернулся младший брат дядюшки Мо, и с тех пор начались странные вещи.
Дело в том, что дядя Мо сдавал квартиры внаём, и его дом был переполнен жильцами. В одной комнате могло жить до двадцати человек. Как они там помещались, одному китайскому богу известно. Мы живём на Миллионке, а здесь всякое случается!
Видимо, для брата Мо места в доме не нашлось, и он поселился в родовой фанзе, которая стояла на крыше. Может быть, причина была в чём-то другом, но результат был очевиден. Время от времени из отверстий дома вылетали странные огни, слышались завывающие звуки, входило множество людей, но ни один из них никогда не возвращался обратно.
Вы можете назвать меня лгуном, но я отвечаю за каждое своё слово. Дело в том, что окна моей детской комнаты выходят как раз на противоположную улицу. Более того, одно из моих окон находится как раз напротив фанзы. Я хотел бы написать, что оно находится напротив окон фанзы, но не буду, потому что у фанзы нет окон. Есть только дверь и несколько крошечных отверстий, которые больше похожи на щели. Однажды ночью я даже видел… Нет, не хочу рассказывать об этом! Мне страшно до сих пор.
Забыл сказать: брата дяди Мо я никогда не видел. Но вернёмся к полудню понедельника и к трём мальчишкам, продрогшим и растерянным.
Первым заговорил Сашка:
– Вить, ты как хочешь, а я зайду в сарайчик. Ну не убьёт же нас хозяин сарайчика!
– В фанзу, – поправил я друга.
– Что? – Сашка обернулся. – Что ты сказал?
– Я сказал, – я напряг голос, пытаясь перекричать звуки ветра, – сказал, что сарайчик называется фанзой!
– А, ну хорошо… Ну что, зайдем?
– Да, – Володя выпятил грудь и сделал два шага вперёд, – я иду!
Было видно, что друг отчаянно трусит, но старается не показывать виду. Квартира Вовки находится выше этажом, расположение квартиры такое же, как у нас. И комната Вовки расположена так же, как моя детская. Только на этаж выше. Глядя на Вовку, мне стало понятно, что не один я не сплю долгими темными ночами. Ещё одна человеческая душа замирает ночью от страха.
Мы подошли к двери фанзы и замешкались. Никому не хотелось дотрагиваться до двери сарайчика. Наконец я собрался с духом и толкнул дверь. Однако дверь не шелохнулась. Ни замка, ни замочной скважины на двери не было. Я поднатужился, но дверь стояла как влитая. Косяки двери тряслись, с них сыпалась труха, но дверь по-прежнему была неподвижна. Друзья присоединились ко мне. Наконец дверь неожиданно поддалась, и мы буквально влетели внутрь фанзы.
Скажу сразу, ничего особенного в домике не было. Единственное, что удивило нас, было то, что сарайчик внутри оказался довольно большим, он состоял из трёх комнат. Глядя на него снаружи, никогда нельзя было бы этого подумать. Комнаты были полупустыми. В одной комнате стояла кровать, закрытая пологом. Посреди второй комнаты стоял шкаф, полный книг. Дверцы шкафа были открыты. На третьей полке строй книг был нарушен. Видно было, что в строю недоставало одной книги. Несколько книг вывалилось и стояло косо.
Создавалось впечатление, что книги не видели света уже много-много лет. И вот наконец одна из них нашла своего хозяина. Там, где когда-то стояла книга, остался чёткий след.
В третьей комнате стоял длинный стол. Одна половина его была заставлена баночками, бутылочками и маленькими тарелочками, а вторая – завалена свёрнутыми листами бумаги. Развернув один из них, я увидел рисунок, а на других были записи.
Рисунков было всего два, и один из них был не закончен. Края листа были зажаты пресс-папье, чтобы не загибались. Рядом с листом стояло шесть баночек с красками. Они выглядели странно, но пахли восхитительно. Вся комната пропиталась этим ароматом, да что там, вся фанза благоухала. Мы заметили это ещё когда только вошли. Баночки были скреплены между собой.
Я люблю рисовать, но таких красок никогда не видел. Как я уже говорил, рисунок был не завершён. Недолго думая, Вовка окунул палец в одну из баночек и провёл по рисунку. Я испугался, что рисунок будет испорчен, но Вовка лишь дурашливо засмеялся. Он схватил баночки и хотел вытряхнуть все краски на рисунок. Я успел выхватить их у него.
В этот момент мы услышали шаги. Кто-то шёл по крыше дома. За миг до того, как в дом кто-то вошёл, Санька успел вытолкнуть нас через заднюю дверь. Оказывается, такая дверь была в фанзе. Пока мы дурачились с красками, Саня тщательно осмотрел домик. Это нас и спасло. Мы вылетели из фанзы, пронеслись по крыше, спрыгнули и… разбежались в разные стороны.
Дядя Миша, громко ругаясь, помчался за Вовкой, но вскоре отстал и пошёл заново заметать листья в кучу. Первое, что я сделал, вернувшись домой, – это зашторил окна, выходящие на фанзу. И тут я обнаружил, что сжимаю в руке баночку с красками. На моё счастье, мамы не было дома. Иначе не обошлось бы без объяснений. Я спрятал баночку, потом перепрятал её. Потом вынул и перепрятал ещё раз. Мне казалось, что любому, кто войдёт в мою комнату, сразу станет ясно: в этой комнате живёт вор. Но всё обошлось. Когда вернулась мама, была уже ночь, а на следующее утро я заболел. Сегодня была среда. Прошло три дня, но ни Санька, ни Вовка так и не появились.
Синий человек в окне
Оказывается,что быть без памяти иногда хорошо.Прошло ещё два дня. Настала пятница, а за ней суббота. Мне становилось всё хуже и хуже. Мама уже сильно потратилась на докторов, а болезнь всё не уходила. В довершение ко всему моя младшая сестра принесла из школы очередную страшилку про мальчика, который исчез. Через две недели у меня будет день рождения, и я перейду жить в комнату старшего брата, а пока вынужден делить комнату с младшей сестрой и слушать её глупости.
Температура всё никак не спадала. Вечером в столовой была какая-то суматоха, но мне было так плохо, что я даже не смог поднять голову от подушки. В глазах двоилось и троилось. Я слышал чей-то голос, переходящий то в плач, то в смех. Окна были плотно закрыты и зашторены, но ветер рвал занавески. Как это может быть, мне было совершенно непонятно. В тот момент, когда занавеска поднялась от ветра в очередной раз, я увидел лицо. В окно заглядывал человек. Глаза его были неподвижны, лицо было синее-синее, а на лице навечно застыла улыбка. Мне стало страшно. Я накрылся с головой одеялом и пролежал так очень долго.
Когда я проснулся, было утро субботы. Дождь кончился, и в окна заглядывало солнце. Окна были открыты настежь, и ласковый ветерок чуть шевелил занавеску. В комнату заглянула мама, вид у неё был встревоженный.
– Витенька, – спросила она, подходя к кровати, – тебе уже лучше?
Я кивнул. Говорить мне ещё было тяжело. Рот, губы – всё пересохло и потрескалось.
– Витя, ты не говори, —
осторожно прошептала мама, – ты лишь кивай, да или нет, хорошо?
Я кивнул. Разговор мне
нравился всё меньше и меньше.
– У тебя ведь есть два друга-одноклассника? Александр и Владимир? – спросила мама.
Я кивнул.
– В понедельник вы вместе играли на крыше? – продолжила она.
На этот раз я немного помедлил, прежде чем ответить утвердительно.
– Не бойся, я не буду тебя ругать, – с улыбкой произнесла мама. – Хотя соседка с первого этажа, Агафья, мне рассказала…
Заметив мой испуганный взгляд, мама, видимо, вспомнила, что я ещё болен, и не стала развивать тему с соседкой. Вместо этого она осторожно приложила ладонь к моему лбу и облегчённо вздохнула.
– Температуры нет. Слава богу! Витя, видишь ли, дело в том, что пропал твой одноклассник – Владимир. Полиция уже опрашивала Александра, но он сказал, что после того, как они расстались, а это произошло примерно около полудня, он больше не видел Вову. Были вопросы и к тебе, но ты был слаб, и доктор не разрешил пока с тобой беседовать.
– Вова пропал? – Я был настолько потрясён, что даже забыл о том, что мне ещё тяжело говорить. – А Сашка? С Сашкой всё хорошо?
– Да, Саша дома, но чем-то так напуган, что отказывается выходить из дома. Что с вами случилось в понедельник? Где вы были?
– Мы играли на крыше дома господина Мо.
– Это я знаю. Вездесущая Агафья уже успела насплетничать об этом всему двору. Все уже знают, что за вами гнался дворник. Он подал жалобу хозяину дома.
– Дело в том, – мама снова потрогала мой лоб, – дело в том… Нет, ты ещё слишком слаб, я расскажу тебе обо всем позже.
– Мама, не уходи! – закричал я, видя, что мама собирается выйти из комнаты.
– Что, Витенька? – она тут же вернулась. – Что, тебе стало хуже?
– Нет, вернее, да. Мама, можно мне сегодня перейти в комнату брата Петра? Какая разница, неделей позже или неделей раньше?
– Что это ты так сразу? Ну да ладно, может, на новом месте пойдёшь быстрее на поправку! Пойду, дам Марии распоряжение, пускай приготовит тебе комнату. Надо всё проветрить, перетереть, затопить камин, там немного сыро. Так всегда бывает в нежилых комнатах. Там много вещей Петра, ты их не трогай, он сказал, что, когда приедет в отпуск, заберёт их с собой в свой новый дом. Хорошо?
Я кивнул. Маме совсем не надо было знать о том, как я хочу побыстрей уйти из детской. Я не боялся за младшую сестрёнку, ей ничего не угрожало, это я знал твёрдо. Опасность угрожала только тем, кто в понедельник побывал в фанзе.
Когда мама ушла, я вспомнил про краски. И испугался. Вдруг, пока я горел в бреду, кто-то нашёл краски? Однако все шесть баночек были на месте. У Арины был свой шкаф, в мой она никогда не лазила без разрешения.
Вечером кое-какие вещи Петра снесли на чердак, а мои, кровать и шкаф с книгами, перенесли в новую комнату. Дядька Павел не позволил мне помогать, я было воспротивился, но тут же сдался. Книги, которые я попытался расставить в шкафу, были тяжёлыми, как кирпичи, и неподъёмными. Я тут же покрылся холодным потом.
Когда всё было расставлено и мама пожелала мне спокойной ночи, прибежала Арина и принесла с собой книгу.
– Витька, ты книгу забыл, – Арина бросила мне книгу прямо на одеяло. – А тетради твои принести? А альбом для рисования?
– Альбом принеси, а тетради можешь взять себе, они чистые. Я в них ещё не писал.
– Вить, а что за книга-то? Я никогда её у тебя не видела! – Арина попыталась открыть книгу, но я не дал.
– Всё, Аринка, иди, – я спрятал книгу под одеяло. – У меня опять температура, по-моему, поднимается!
– Вот так всегда, – сестра надулась. – Чуть что, так сразу гонишь! Ладно, я уже ухожу! Маму позвать?
– Нет, пусть спит. Может, температура сама пройдёт.
Странная книга
Арина ушла, а я, немного помедлив, осторожно выбрался из-под одеяла и, подбежав к двери, закрыл её на задвижку. Комната закружилась, но я, в два прыжка добравшись до кровати, лёг и вытащил книгу. Повертев её в руках, я понял, что не только Арина никогда не видела этой книги – я сам никогда не видел её у себя. Это была не моя книга.
Покосившись на окно, я осторожно откинул обложку. Книга оказалась старой, с пожелтевшими, пыльными, но крепкими листами. Первое впечатление меня не обмануло: она была написана не русскими буквами. Однако на этом радостные открытия закончились. Создавалось впечатление, что кто-то выжал из книги все буквы, перемешал их, а потом небрежно вылил на страницы, не подумав даже посмотреть на результат своего труда. Я пролистал книгу до конца, но везде было одно и то же. Неведомый писатель позаботился о том, чтобы хаос, царивший на страницах книги, так и остался хаосом с первой страницы и до последней.
Я закрыл книгу, и странное чувство, что я не один в комнате, отпустило меня. Я всё чаще поглядывал на окно. Шторы в комнате брата Петра не шли ни в какое сравнение с весёленькими, легкомысленными шторами, которые висели в моей прежней комнате – детской. Они были из защитного, плотного материала, единственным украшением штор была вышивка. Окна моей нынешней комнаты выходили совсем в другую сторону – они выходили во двор. Умом я понимал, что мне бояться нечего, но мои чувства были взбудоражены и не желали ладить с сигналами, которые подавал мозг. Ум нашёптывал: «Успокойся, засни, ты в безопасности». Чувства же уличали мозг во лжи. Они говорили: «Мне страшно, я боюсь, я чувствую запах опасности. Почему колышется занавеска? Почему страницы книги перелистываются сами собой? Почему в мозгу звучит тоненький голос и повторяет одно и то же: „Отдай или рисуй! Отдай или рисуй! Рисуй! Рисуй! Рисуй!“»
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
