Иллюзион. В погоне за беглецами

Регина ещё раз с подозрением посмотрела на мамашу. И тут её осенило. Понятно, чего она такая бледная. И остальные тоже почему такие дёрганные. Будешь тут нормальным, когда у тебя перед глазами из воздуха возникают пакеты.

– Вы обалдели? Я же ясно сказала: никакой магии.

– А что, прикажешь с голода пухнуть?

– И что, надо непременно светиться?

– Ты про этих? – небрежный кивок на соседей. Громов с неохотой приподнялся. – Едва мы скроемся из их поле зрения, они ничего не вспомнят, – он грозно прищурился и уставился на диатезного пацана. – Или ты не хочешь меня забывать, а, дружок?

Малец в ужасе замычал, уткнувшись в мать. Кричать в голос он не мог. Бедному мальчику показалось, что в зрачках Дениса промелькнул сам Люцифер: кровожадный, злобный и не знающий пощады. После вчерашнего он бы дорого отдал за то, чтобы никогда больше не видеть ни этого человека, ни его нечеловеческих зрачков.

Некромант вины не чувствовал. Его просто достало, что над ухом кто-то чавкает. История с огурцом никого ничему не научила. Раздражающий хруст чипсов прекратился лишь тогда, когда пацан, сломав зуб, непонимающе вынул изо рта ноготь. Заурядный женский ноготь с отколупившимся по краям лаком. Не завизжал он лишь потому, что в следующее мгновение рассмотрел в пакете и остальную часть пальца, уже поддёрнутую слоем тления.

Мамаша поспешно уволокла позеленевшего сыночка, готового выплюнуть всё, что он сегодня ел в туалет. Но Громов на этом не успокоился. Выждав какое-то время пока тот вернётся и успокоится, он дружелюбно поинтересовался у пацана, понравился ли ему подарок. Ещё и намекнул, что под подушкой его ждёт ещё один, но ему не стоит туда заглядывать. Разумеется, его не послушали.

Дикий крик при обнаружении недостающего пазла, а именно отрубленной по запястье кисти не поднял вагон на уши лишь потому, что Денис предварительно отключил у всего семейства звук. Он, конечно, предупредил, что голос вернёт им потом, когда будет настроение, но если кто-то и дальше начнёт раздражать его резкими движениями и ненужными шумами, последствий миновать не удастся. Для несчастных пассажиров эти сутки стали самыми страшными в их жизни.

Регина, конечно, не знала подробностей, но и того, что увидела хватило, чтобы согласиться с Генри: некромант остается некромантом. Коронное для них моральное превосходство и расслабленность человека, считающего, что он имеет право запугивать остальных – всё это присутствовало в Денисе. И хоть Громов абсолютно не был похож на мрачного антисоциального Влада Орлова, внутреннее наполнение у них было схоже. Сейчас это стало очевидно.

– Нельзя же так… – с ужасом покачала головой Фокс.

– Расслабься, – отмахнулась Лукерья, для которой, судя по всему, ситуация считалась даже забавной. – Будь проще.

Будь проще, потрясающий совет. Начать гневную тираду Регине помешал подошедший Генри. При нём ей не хотелось ворошить некромантские дела, тем более, что им предстояло провести вместе не так уж мало времени, так что она поспешно увлекла его в тамбур, где уже собиралась очередь из самых нетерпеливых.

Майский тополиный пух ударил в ноздри, едва они сошли на перрон. Но какое же это было блаженство, после стольких часов затхлости дышать полной грудью. Положение слегка омрачала сердитая толпа, бурчащая, чтоб они не мешались и сносящая их громоздкими чемоданами.

В очередной раз уворачиваясь Регина натолкнулась на угольно-чёрные омуты глаз и застыла как вкопанная. Буквально оцепенела. Этот гипнотический взгляд она бы не спутала ни каким другим. И это бледное лицо, обрамлённое цвета воронова крыла волосами до плеч.

– Ты идёшь? – вырвал её из оцепенения голос ничего не подозревающего Генри.

Фокс отвлеклась на него всего на секунду, а когда снова обернулась – лицо исчезло. Сколько она не искала взглядом по головам спешащих людей, никого не могла разглядеть. Лишь в какой-то момент среди бесконечных спин заметила похожего по внешности молодого человека в косухе и с бутылкой пива в руке, переговаривающегося с друзьями. Это его она приняла за Влада? Господи, неужели пахнет шизофренией?

Нет. Тут запах явно другой. Урчащий желудок и аромат жареного из ближайшей забегаловки на время выбил из Регины мысли и об Орлове, и о неприятной ситуации в вагоне. Кстати, там о ней тоже успели забыть. Обещание Громова сработало без осечек.

Едва их силуэты потерялись из виду, бывшие соседи на боковых полках заторможено захлопали глазами, пытаясь вспомнить, чем они занимались до, а мамаша как ни в чём не бывало полезла по сумкам в поисках вкусненького, неустанно причитая какой же её лапуся худенький и голодный. Благо запасов провианта хватило бы не только до Красноярска, но и до Северного Полярного круга.

Глава шестая. Памятник клавиатуры

Три шаурмы за восемь с половиной минут – дешево, не очень полезно, зато сытно. Довольная Регина, переставшая чувствовать сосущую пустоту в организме, мигом подобрела. Это, конечно, не шашлык с мангала, божественный запах которого привёл их сначала к приросшей к вокзалу кафешке, но тоже ничего.

Жареная на углях свининка, в пересчете на порции способные утолить голод метаморфического организма выходила накладно. Паршиво, когда нельзя колдовать, но такими темпами точно придётся, так как запасы шуршащих не вечны, а их путешествие в неизвестность только началось.

В Екатеринбурге по плану им предстояло задержаться. Нужно было встретиться с Русланом и Алисой, отбывших из Иллюзиона днями ранее. По этому вопросу Есения Макарова дала чёткую установку и после быстрого созвона было решено встретиться с ребятами на набережной Исети со стороны улицы Горького Максима. У знаменитого памятника клавиатуре.

Пока Фокс мерила шагами песчаную дорожку, не без труда избегая аварий с нашествием детских колясок, снова и снова прокручивая образ Влада в голове, Лукерья беззаботно прыгала по огромным бетонным клавишам, вросшим в землю. Впервые за их знакомство на её лице расцвела улыбка детской непосредственности. Правда впечатление портили ядрёные бордовые губы.

Вечерело. От протекающей рядом реки веяло прохладой и застоявшейся водой. Под ногами лежал свалявшийся ковёр из тополиного пуха. Денис уже дважды ловил его ноздрями и громко чихал. Компания подростков гудела в стороне, тихонько попивая из жестяных банок. Генри развлекался тем, что бросал в реку камушки, поднятые тут же, на берегу, от чего по водной глади расходились изящные круги.

Руслана они заприметили издалека – тяжело не разглядеть ушастую рыжую голову с увлечением поедающую две порции мороженого одновременно. Алиса шла рядышком, в развевающемся на ветерке сарафанчике и легкой курточке. Русые кудряшки пружинили от эфемерной походки. Красива в той степени, что заставляет любого парня, без приключений добравшего до пубертатного периода, оглянуться ей в след.

Наряду с восхищением в их глазах читалось недоумение: что такая красавица делает рядом с измазанной в шоколаде мордой, которая, кажется, и не ценила рядом идущую прелесть. Руслан слишком был занят тем, чтобы не дать потёкшему пломбиру оказаться на кислотно-зелёной футболке.

Ничего удивительного. Невозможно любоваться человеком двадцать четыре часа в сутки и семь дней в неделю. Даже любимой девушкой. Рано или поздно происходит привыкание, и всякая красота становится чем-то само собой разумеющимся. Ничего не поделаешь, такие они – истинные чувства.

И в данном случае это были они. Потому что только по-настоящему любя можно прощать смешную привычку кряхтеть во сне, врождённую лопоухость, пролетающие мимо кассы шуточки и вот такую вот чумазую моську, у которой, сколько бы Руслан не старался, вафельный рожок всё же треснул.