Под одним небом

Глядишь, и мне поможет, а то крыша в одном месте прохудилась, крыльцо совсем завалилось, – размышляла Марфа, строя планы: Только что-то девка моя взбрыкнула, когда я ей насчёт Ильи намекнула. Неужели из-за детей его или, может, не нравится, малорослый он. Зато лицо хорошее. Не успеешь оглянуться, как приберет его к рукам какая-нибудь из деревенских. Девок и вдов у нас в Красном Поле хватает.

 От мыслей Марфа решила перейти к делу. Когда Лиза вернулась с работы, тетка  накормила её и зажгла керосиновую лампу. Сама села за прялку.

Я прясть буду, а ты помоги с клубком. Шерсть старовата уже, давно лежит. Что получше выберем, остальное отдам Прохору на катанки. Твои долго не протянут при такой работе.

Хорошо, тетя. Только ведь весна уже скоро.

А следующую зиму ты в чем ходить будешь?

Не знаю, – задумчиво протянула девушка: до зимы ещё дожить надо.

Что так тоскливо? Боишься?

Отвыкла я загадывать. Что будет, то будет.

Это верно, голубушка. А может, сердце тоскует по кому-нибудь в городе?

 Лиза удивлённо взглянула на тетку, даже засмеялась.

Ты не смейся. Тебе лет по паспорту уже двадцать. Чего молчишь то?

А что сказать? – покраснела Лиза: Я даже никого не знаю, и никто мне не нужен.

 Про себя она подумала, что тетка хочет выдать её замуж, чтоб поскорей выпроводить из своего дома. От этой мысли к глазам подступили слёзы. Поэтому следующие слова Марфы её удивили:

Я тебя из дому не гоню, хоть и невелики хоромы,  места всем хватит. Найдёшь подходящего человека, жить хоть здесь можно. Да не красней ты так, не маленькая уже. Я тебе дело говорю.

 Лиза от стыда так склонила голову, что Марфа умилилась:

А шейка то у тебя лебединая! Красавица ты, Лизонька. Неспроста наши бабы шушукались, что мать твоя Ксения дворянского корня. Она, когда только появилась у нас, сильно отличалась: руки тонкие, голову повернет – залюбуешься. Походка словно у королевишны, не то, что наша, ходим, как утки переваливаемся.

Ну что вы, тетя Марфа. Вы и сейчас голову прямо держите, да и.., – Лиза засмущалась, не зная, что сказать.

А, может, я у твоей матери походку подглядела, – подмигнула ей тётка.

 Отсмеявшись и утерев слезы, женщины: молодая и старая, обнялись. Обеим было непривычно, отвыкли от искренности, от того, что чужая рука может гладить и так хорошо и легко от этого становится, что даже говорить не хочется.

Я похожа на маму?

Трудно сказать, – поправляя распустившуюся Лизину косу, Марфа помолчала, вспоминая Ксению: В тебе и от матери, и от отца Андрея всё так соединилось, что и не разобрать. У неё носик потоньше был, глаза синие-синие, скул на лице совсем не видно было, волосы посветлее, чем у тебя. Пожалуй, брови – копия материных, такие же длинные и изогнутые, и фигурой ты в мать.