Лето на двоих

Телефон в руках у Оли завибрировал, и она быстро бросила взгляд на экран. Илья. Отклонила. Что она сейчас ему скажет? Приехала, сама не знаю куда? Позже поговорят.

Кредитор отца этот жест уловил, но комментировать не стал.

– Здравствуй, Ольга, проходи, – властным жестом он указал на свободное кресло.

Даже несмотря на то, что сидеть после долгой дороги уже не хотелось, возразить она не посмела.

– Ты устала с дороги?

Она не шелохнулась. Пресмыкаться перед ним и делать вид, что безумно счастлива здесь оказаться точно не будет. Пусть не надеется, что сможет заполучить ее расположение своей дежурной вежливостью.

Олег Николаевич, не получив ответа, вздохнул и принял иную позу, чуть наклонившись вперед и сведя в замок руки. Это уже не поза барина, он словно в замешательстве. И еще – недоволен.

– Я знаю, что ты сейчас думаешь обо всем этом, и я бы тоже не был в восторге, но позволь я всё тебе объясню. Не знаю, как преподнес ситуацию твой отец, поэтому обрисую свою точку зрения. Мы с твоим папой знакомы давно, и он не первый раз берет деньги в долг. Потом возвращает, но не всегда вовремя. В общем, это не важно. На этот раз речь об очень большой сумме, и вернуть ее он не сможет – в ближайшее время уж точно, а поскольку больших дивидендов магазин не приносит, смею предположить, что речь не об одном годе. Меня это не устраивает. Ты спросишь: «При чем тут я, если речь о бизнесе?» – и будешь права. Но, видишь ли, пару недель назад, когда я был у твоего отца и вновь напомнил ему про данное обещание, припугнув проблемами – что уж тут скрывать, – я увидел тебя и у меня появилась идея. Возможно, не самая лучшая, но всё-таки это выход для всех: и для вашей семьи, и для нашей. Фёдор – мой сын – твой ровесник, но, будем говорить откровенно, обалдуй. Он смышлёный, но слишком ленивый. Возможно, разбалован и изнежен, но становиться мужчиной нужно, и лучшая мотивация для этого – женщина. Понимаешь, он закончил отличный вуз, у него есть всё для яркого старта и успешной карьеры, но он ничего не хочет: работать не хочет, стремлений нет, зарабатывать на хлеб ему нет нужды, кругом только золотая молодежь, у которой так и заведено. Они все подстрахованы и жильем, и родительскими деньгами – зачем прикладывать усилия, если всё и так есть? Но я не хочу такой жизни для своего сына. Судьба может повернуться и другой стороной, и нужно быть к этому готовым и самому чего-то стоить, чтобы не тыкали пальцем с презрительной миной. Ему нужно увидеть другую сторону жизни. Нужны люди другого круга и мировоззрения. Нужна девушка, о которой он сможет заботиться. Речь не идет о женитьбе или каких-то фиктивных отношениях, нет. Никто не будет заставлять вас вступать в отношения без вашей воли, но я предлагаю тебе пожить здесь пару месяцев до конца лета. В отдельной комнате, у тебя будет всё, что необходимо. Я вижу, что ты девушка с принципами, неизбалованная, и это то, что нужно моему сыну, хоть он этого сейчас и не понимает. Вы присмотритесь друг к другу, пообщаетесь, а осенью, когда мы вернемся в Москву, будет видно, стоит ли представлять тебя всем как девушку Федора. В любом случае, ничего предосудительного я не предлагаю. Просто общение.

Он наконец замолчал, устремив взгляд на Ольгу в ожидании ее реакции. А она не знала, как реагировать. Спрашивают ее мнение? Маловероятно. Просто ставят перед фактом в вежливой форме.

– А Ваш сын знает? – безэмоциональным тоном спросила она. Ей было и впрямь интересно: он такая же жертва чьих-то игр, как она, или соучастник, как его отец?

– В общих чертах. Ему я сказал, что пора бы остепениться, но ни одна из девушек в окружении не годится на роль жены.

– То есть, по сути, вы выбрали ему спутницу? – хмыкнула Ольга, осознавая, что нарушает границы приличия, но не в силах отказать себе в этой маленькой колкости. – А Вы знаете, что сейчас так не делают?

– И очень жаль, что не делают. Наши предки были не дураки, и разводов тогда было меньше. А, Фёдор, иди знакомиться, – резко сменил он тон, глядя куда-то за спину Ольги.

Она не стала оборачиваться. К глазам подступили слезы. Она ощущала себя птицей в клетке и в душе уже оплакивала потерянную свободу. Интересно, на чьей стороне будет Фёдор? Безропотно примет волю отца или всё же объединится с ней, чтобы придумать, как сломать эти прутья и вырваться?

Новоиспеченный жених обошел её кругом с усмешкой на губах, отчего тут же стал ей противен. Как будто товар на рынке осматривают. Осталось только спросить рост, вес и потребовать медицинскую справку об отсутствии болезней.

Остановившись наконец напротив нее и отступив на шаг, он всё с той же полуулыбкой сарказма сказал:

– Привет.

Он не был отталкивающей внешности или с чрезмерным весом, с противной родинкой на полщеки или в забитом татуировками теле, но если бы Ольге предложили пофантазировать и изобразить представителя золотой молодежи, она бы примерно таким его нарисовала. Он будет идеально смотреться в дорогом кабриолете, что несется с немыслимой скоростью по шоссе или в бассейне, в окружении девушек, или щедро расплачивающимся банковской картой в дорогом бутике, но уж точно не на заводе или стройке. Какую работу хочет для него отец? Подписывать бумажки в кожаном кресле? Возможно, для этого сын когда-нибудь и созреет.

Всё это пронеслось в голове у Оли, пока ее оппонент ждал ответа. Но не дождался, конечно. Она смотрела на него и молчала.

– Она что, немая? Вы привезли мне немую? – он обернулся к отцу.

Видно, что строит из себя шута. Может, скрывает этим свою нервозность, а может, по жизни привык так общаться – легко и непринужденно, думая, что шутит, но порой задевая чувства других – что ему до этого?

– Она не немая, ей просто нужно время, чтобы освоиться. Проводи Ольгу в комнату и помоги донести вещи.

– С каких пор я стал здесь носильщиком?

На эти слова Краснов-старший никак не отреагировал, обратившись к гостье:

– Ольга, кофе будешь? Тебе нужно перекусить с дороги.

– Я ничего не хочу, – сухо ответила она, не выражая мимикой ни единой эмоции.

– О, заговорила, – тут же обернулся к ней сосватанный жених.

«Ему точно столько же лет, сколько мне? Ведет себя словно ребенок», – пронеслось в голове у Оли. Наблюдать и анализировать она всё же не разучилась, хоть и казалось, что после предательства отца все чувства и эмоции вмиг притупились.

– Попрошу Наринэ приготовить – это наш повар, – пояснил отец Федора.

– Зачем тогда спрашиваете, если Вам плевать на мое мнение? – всё так же, почти машинально, произнесла Оля.

На пару секунд в гостиной воцарилась тишина. Поскольку Федор всё еще был в поле ее зрения, Оля увидела, как удивленно взлетели его брови: на его памяти никто никогда отцу не перечил. Тем более в такой форме. Но, что еще больше его изумило, эту ситуацию он спустил на тормозах, списав, похоже, на переутомление вновь прибывшей и незнание внутреннего этикета дома, хоть и видно, что еле сдержался от гнева.

– Ладно, идите.

– Где твои вещи? – бросил Федор и, заметив их у двери в холле, направился к чемодану. – Туда, на лестницу, – указал он жестом на второй этаж. А сам, пыхтя, с чемоданом и сумкой отправился следом. – Что ты тут наложила, я не пойму? Что вы, девушки, вечно носите с собой?

– А ты много женских чемоданов носил? – не сдержалась она от колкого замечания, первой вступая на деревянные ступеньки красивой витой лестницы и на всякий случай держась за поручни.

– Такой тяжелый – впервые, – не стал уточнять он. – А ты мазохистка, да? Я про твой разговор с моим отцом.

– Почему это? – чуть напряглась она. О какой именно части беседы идет речь?

– То, как ты ответила сейчас ему, говорит именно об этом. Никто никогда не говорит с ним так грубо.

– А то что? – обернулась она. – Меня выгонят? Тогда это точно правильная тактика.

– О последствиях для своего отца подумай.

Ольга фыркнула:

– Что ты знаешь о моих отношениях с отцом?

– Ровно столько же, сколько и ты о моих с моим отцом. Но всё же советую подумать трижды, прежде чем в следующий раз открывать рот. Вот твоя комната, я пошел.

Он с нескрываемым облегчением скинул свою ношу у порога и удалился, легко сбежав вниз по лестнице. Вот и познакомились.

Впрочем, желания вести с ним светскую беседу у Оли не было. Она надавила на ручку, и дверь с легкостью поддалась. Первое, на что обратила внимание – внутри есть замок, это хорошо.

Комната оказалась просторной, со шкафом, креслом с высокой изогнутой спинкой, огромной кроватью с высоким мягким подголовником, журнальным столиком, полкой с книгами – впрочем, места на ней еще было достаточно, чтобы Оля могла разместить привезенные с собой экземпляры. Но что порадовало больше всего: огромное окно в пол и наличие собственного санузла с ванной. Можно вообще здесь жить, спускаясь лишь затем, чтобы перехватить что-нибудь из еды. А кто запрещал? Не будут же ее насильно заставлять общаться с этим избалованным заморским принцем?

Изучив обстановку, она выглянула в окно, отдернув плотную тюль. И сразу же увидела Федора, который, покинув территорию особняка, выходил со двора в компании парня и девушки. Смотреть в окно расхотелось, и Оля направилась в ванную. Здесь была душевая, но довольно просторная: половина из стекла, половина – со шторкой глубокого зеленого цвета. Кафель на полу и стенах под дерево, нескользящий, а еще – зеркало с подсветкой. Нажав по центру сенсорную кнопку, Оля увидела, как засверкали, благодаря отражению света, её глаза. Красиво, ничего не скажешь. На крючке белоснежное полотенце и такой же халат. Им она пользоваться не стала, достала свое. Из протеста.

Забралась в душ, включила режим тропического ливня и позволила, наконец, эмоциям выйти наружу – нарыдалась вдоволь, ощущая очищение и внутри, и снаружи. Стекло душевой запотело, иногда по нему стекали капельки, так что Оля завороженно и отрешенно наблюдала за этим процессом. Ей хотелось нарисовать сердечко, но вместо этого она написала «Фёдор» и с яростью перечеркнула несколько раз. Теперь это ее цель – сделать так, чтобы он сам от нее отказался, и поскорее.

В дверь постучали, когда Оля вышла из ванной, но еще не успела обсохнуть. Она не любила сушить феном волосы, хоть он здесь и имелся. Выглянула через тюль в окно, но во дворе никого не было. Телефон зазвонил, и на экране отразилось «Илья». Хотела было уже ответить, но тут этот стук – пришлось снова сбросить.

Отворила сама – ей казалось грубым и пафосным кричать что-то вроде: «Войдите». За порогом стояла Светлана с доброжелательной улыбкой:

– Олег Николаевич попросил показать Вам дом, узнать, что нужно, а потом проводить к нему, хочет поговорить.