Осколки прикосновений

Я отмахнулся от внезапно возникших ностальгических мыслей и стал поспешно собираться в школу, не забыв положить в карман приготовленные заранее билеты в кино. Это должно сработать. А вот пачку сигарет пришлось выложить – искушение, а курить мне сейчас никак нельзя. Немного подумав, я смял её и бросил в мусорку. Давно хотел бросить, а тут прямо к стенке припёрли – откладывать некуда. Раньше я просто баловался, время от времени затягиваясь сигаретой, потом как-то незаметно подсел.

Не то чтобы эта девчонка заставила меня бросить эту привычку, скорее – подтолкнула. Появился стимул.

В класс я влетел ровно за пять секунд до звонка. Сел, достал тетрадку, успел отдышаться. И только потом посмотрел на вторую парту первого ряда.

Лиза была на месте. В строгой блузке, с высоким конским хвостом – само прилежание. Смотрит на учителя, как будто ничего интереснее в жизни не слышала. Неужели ей не скучно?

Я ещё раз неспеша оглядел её, пользуясь удобным моментом. Лиза отличалась от девчонок в классе. Она не красилась, не курила, никогда не позволяла себе бранных слов. Она была абсолютно неконфликтной, но в то же время в ней было чувство собственного достоинство и врождённая грациозность, которая если есть, то есть, и приобрести её нельзя. Другие вон пыжатся-пыжатся… Та же Алёна…

Я нетерпеливо вздохнул и взглянул на часы. Скорее бы перемена. Нужно сбегать в буфет, выпить кофе покрепче…

Хотелось курить.

Я опять перевёл взгляд на Лизу и обречённо вздохнул. Нет, надо держаться.

– В 1775 году были приняты меры по укреплению дворянства в центре и на местах, – вещала преподша. – Впервые в российском законодательстве появился документ, определивший деятельность местных органов государственного управления и суда. Эта система местных органов просуществовала до реформ шестидесятых годов девятнадцатого века.

«Да закругляйся уже! Сколько можно сушить мозги этими реформами?» – подумал я, в очередной раз глядя на циферблат часов.

Когда прозвенел звонок с последнего урока, я вздохнул с облегчением. Оставалось только решить вопрос, когда лучше всего подойти к Лизе. Рядом с ней постоянно вертелись её подружки и, честно говоря, мне не слишком нравилась перспектива быть отшитым на глазах у свидетелей. В том, что слишком легко она не сдастся, я уже не сомневался. Но попытка не пытка.

Я вышел из школы и занял наблюдательный пост у ворот. Мимо проходили мои одноклассники, протягивая руку для прощания, проскочили Лизины подружки, косо посматривая в мою сторону.

«Если Лиза не с ними, то где?» – подумал я.

И тут же возникла новая мысль: «Если Лиза не с ними, значит, она пойдет одна, а это мне как раз на руку», – после чего я принялся ждать с удвоенным усердием.

Она действительно вышла одна, пусть и не слишком скоро. Интересно, что за сила может удерживать человека в школе после уроков? Неужели такая огромная тяга к учёбе? Тогда всё ещё хуже, чем я предполагал.

Конечно, она снова не удостоила меня своим вниманием, всем видом показывая, что стремится поскорее от меня отвязаться. Но когда я надавил на жалость и протянул билеты, в ней всё же взыграла врождённая женская жалость к тем, кто просит, чтобы его согрели и пожалели.

Кинозал был почти свободен.

В середине сеанса я придвинул к Лизе ведёрко с попкорном и шепнул:

– В следующий раз фильм выбираешь ты. Такой дурацкой комедии я давно не смотрел. Мне противопоказано выбирать самому.

Она улыбнулась, продолжая смотреть на экран, и спокойно отчеканила: