Бестолковая любовь

Он снова караулил Севу неделю, забросив свой матрешечный бизнес, но опять никто не явился. И немного успокоившийся Николай вновь уехал по матрешкиным делам.

– Ты лучше плети свои вирши! Про слезы и розы, – посоветовал он напоследок. – Давай стране угля!

Едва он выехал со двора, в дверь позвонили. Видно, поджидали его отъезда.

И перед Севиными глазами возник Катин «брат», тот самый, последний, большой и бородатый. Он зыркнул глазами по сторонам и спросил:

– Один?

Сева робко кивнул.

Цыган по-хозяйски шагнул в квартиру:

– Сохранил? Все в целости?

– Что – в целости? – не понял Сева.

«Брат» сомкнул кустистые брови в одну грозную артиллерийскую линию.

– Память у тебя отшибло? Могу напомнить! – И поднес здоровенный грязный кулак прямо к Севиному носу.

Сева вспыхнул:

– А вы что тут кулаками размахались? Что себе позволяете? Я слыхом о вас не слыхивал! Даже имени вашего не знаю!

– И не узнаешь, – хмыкнул цыган. – Тебе оно ни к чему! Гони пакет, что Катька оставила!

– А-а, пакет… Так бы сразу и сказали! Это не вопрос, – пробурчал Сева. – А то ходят тут, кулаками машут… Вон он валяется, ваш пакет драгоценный!

«Брат» глянул в угол передней, куда ткнул пальцем Сева, и обрадованно схватил пакет. И сразу запел другим тоном:

– Вот спасибо тебе, ласковый! Вот помог, выручил ты нас, человек хороший! Катерина тебе привет прислала, благодарила очень.

– А… как там она?.. – неуверенно спросил Сева.

– Скучает без тебя, тоскует, истомилась прямо, ласковый! – уверенно заявил цыган. – Ох, как она томится, драгоценный! – И он пристально всмотрелся в Севино лицо.

– Так… может, зайдет она?.. – робко выговорил Сева.

После Катиного первого ухода он ликовал недели две, радовался еще три, жил спокойно еще месяц… А потом… Потом опять сломался его мирно-творческий график жизни, и Сева сбился, растерялся, расстроился. Вечерами в квартире казалось пусто и неестественно тихо. Мешали книги, примолкший телевизор, нервно мигающий ноутбук… Сева сам себе мешал.

– Зайдет! – твердо сказал «брат». – А ты вот что… Ты еще подержи у себя другой пакет. Тебе несложно? За ним она и зайдет.

Сева машинально кивнул, опять бросил пакет в угол и сел ждать Катю.

Она пришла через неделю. За это плодотворное время – для поэтов таким всегда становится ожидание – Сева написал немало стихотворений.

Человек своему счастью кузнец.
Напридумали люди истин!
И когда же им, вечным, наступит конец?
От чего только мы не зависим!
От нелепых, нечаянно брошенных фраз,
От случайных, никем не предвиденных встреч...
Хоть бы раз, хоть бы раз, хоть один только раз
От своих мне зависеть и рук бы, и плеч!
А я все от чужих... Пусть от сильных, больших...
От улыбок и взглядов, звонков по ночам,
От чужой, непонятной, далекой души,
От обид, как всегда сгоряча, сгоряча...
И от черных котов, и от ветра и звезд,
И от просьбы чужой (не могу отказать!),
От нечаянных слов, от непрошеных слез...
Мы зависим от них. И без них нам нельзя.
А кузнец? Он кует. Кузнец песни поет.
Он один, для себя, независим и смел.
А у нас каждый день миллионы забот.
Мы зависим от стольких ненужных нам дел!
От усталости, радости, от суеты,
От непонятых чувств и от боли в предплечье,
От толпы и от снов, от дневной пустоты...
Мы зависим от мира. Что ты смог, человече?
Но я говорю: славься!
Славься, моя святая зависимость от людей
И их зависимость от меня!
Мы спаяны одной цепочкой.
Может быть, в ней скрыт величайший смысл истории?
Не знаю. Знаю только, что если бы я не зависел от тебя,
А ты – от меня,
То жизнь потеряла бы так много,
Что ее трудно стало бы даже назвать жизнью.

Славься, моя святая зависимость от людей И их зависимость от меня! Мы спаяны одной цепочкой.

Может быть, в ней скрыт величайший смысл истории? Не знаю. Знаю только, что если бы я не зависел от тебя, А ты – от меня,

То жизнь потеряла бы так много,

Что ее трудно стало бы даже назвать жизнью.

Сева неосмотрительно прочитал это стихотворение Николаю. Шаг чересчур опрометчивый.

Матрешкиных дел мастер презрительно фыркнул: – Во-первых, тягомотина. Сократи! Во-вторых, от кого это ты намылился зависеть? Уж не от этой ли своей ведьмачки с косой до пят? Если так, то ты дубина законченная. Это в-третьих.

Сева хотел уклониться от ответа, но номер не прошел.

– Говори! – заорал Николай. – Тебе мало разграбленной квартиры?! Еще неприятностей захотелось?! Так ты их обязательно схлопочешь на свою голову! Усвоил?

– Катя больше не придет, – соврал немного испугавшийся Сева. – А если придет, я ее не пущу. Это не вопрос…