Любовь под снегом

– Ты беременна? – тут же прекратила лить слёзы женщина и посмотрела на живот дочери, будто там можно было уже что–то увидеть.

– Э, нет. Вроде бы, – Марина покраснела, но соврать не смогла. Саша говорил, что после новогодней ночи это могло случиться.

– Ну вот, была бы беременна, я могла переживать по хорошему поводу, – всхлипнула мама, – а так, придётся мурыжить себя мыслями, что мою девочку… Ты точно не беременна? Может, всё–таки? А наш будущий зять хочет детей?

– Очень, – честно призналась Марина и покраснела ещё больше.

Настя изумлённо смотрела на происходящее. Алёна Игоревна откровенно давила на дочь, а та не понимала. «Будто в театре, чесслово, – думала она про себя. – Представляю, как бы мне мать выдала, если бы я заявилась домой с сообщением, что беременна и выхожу замуж! Убила бы точно. Хотя в случае с вечно во всём сомневающейся Маришкой, которая иногда упирается как мул, может, реально есть смысл подстраховаться с внуками. Хотя бы заставить её пообещать их родить через годик, например. А то будет сейчас доучиваться, потом пару лет работать, потом ещё что–нибудь…Чую, подружится Александр с тёщей–то, на одной волне прям» – хихикала девушка.

– Марина, я просто хочу, чтобы ты была счастлива, – громко вздохнула женщина. – Понимаешь, если ты его действительно так сильно любишь, должна и деток от него хотеть! Это ведь так естественно. Тем более, как я понимаю, материальных проблем у него нет, устроить на работу тебя после любого декрета и без опыта – не вопрос. Рожай – не хочу. Доучиться можно и карапузенькой, – Алёна Игоревна встала из кресла и пошла раздвинуть шторы. Не оборачиваясь, продолжила: – Но ты детей не хочешь, а значит, не так уж влюблена. Мой вердикт: сиди дома, пока не влюбишься по уши, как полагается благовоспитанной девушке!

Настя еле сдержалась, чтобы не расхохотаться, не захлопать в ладоши с криками: «Браво! Бис!»

– Мама, это нечестно. Ну посуди, какая из тебя бабушка? Ты слишком молода и красива для бабушки! – откровенно льстила Марина.

«О, вот это поворот! – восхитилась подругой Настя. – Браво, Маришик! Хоть как–то мозги начали соображать. Еще годик и, глядишь, научится маме говорить решительное «нет».

– Замечательная из меня выйдет бабушка. Родишь мне внучку, я буду ходить с ней в кукольный театр, на чаепития к подругам, потом и по магазинам. Ты со мной никогда не ходила по магазинам! – предъявила претензию Алёна Игоревна, не скрывая обиженных ноток в голосе.

– Может, я просто с тобой похожу по магазинам? – просительно посмотрела на маму Маришка и скривилась словно от зубной боли.

– Ну, нет уж! Ты никакого удовольствия от шоппинга не получаешь, какой с тебя толк? Давай внучку и всё тут! – Алёна Игоревна уже откровенно веселилась.

– Ма, ну чё за шантаж? Придёт время, рожу. Мальчика!

– Ладно, пусть первым будет мальчик, так уж и быть, – кивнула с достоинством женщина. – Марина, пока не забеременеешь, не отпущу в логово зятя, даже не мечтай! Я тебя знаю, сейчас ты будешь доучиваться, потом работать, потом решишь, что настало время посмотреть мир. Нет, родная моя, всему своё время. Детей надо рожать вовремя.

– Сейчас и в тридцать, и в сорок рожают. И ничего, – набычилась Маришка. – Как, интересно мне знать, я забеременею, если буду жить здесь, с вами?

– Марина, я не спорю, рожают. Но, во–первых, мужчине твоему не двадцать лет и он уже хочет детей. А во–вторых, я, конечно, против скоропостижных браков, но если ты так хочешь замуж, иди. Мы с папой в своё время тоже никого не слушали и я не собираюсь вставлять тебе палки в колёса, это твоя жизнь. Но поверь, в двадцать не спать ночами куда легче, чем в тридцать. Про сорок – так вообще молчу.

Марина жалобно посмотрела на Настю и та не удержалась:

– Мариш, я согласна с твоей мамой, прости. Ты, конечно, сама ещё ребёнок в каком–то смысле, но твоему мужчине дети важны и он их хочет, ты ведь сама говорила. Мне кажется, сильно тянуть глупо. Каких–то супер–отмазок, вроде отсутствия жилплощади или ещё чего, у вас нет. И ты ведь сама говорила, что он только за, чтобы ты работала. Сделаешь карьеру позднее. Алёна Игоревна, думаю, имела в виду больше не то, чтобы ты прямо бежала и беременела, а просто, чтобы ты пообещала не выносить Александру своему мозг и пошла ему навстречу, если он будет настаивать. Но решать тебе!

– Да уж, поддержала. Спасибо, Настя, – Маришка растянула губы в неестественной улыбке.

– Дочь, мама немного перегнула палку с беременностью, хотя здравое зерно в её словах есть, – включился, наконец, в разговор отец семейства. – Давай ты доучишься и вернёмся к детскому вопросу. Идите в спальню, девочки.

– Алёна, – обратился он к жене, – не настраивай ребёнка против себя. Будь умнее. Просто намекни зятю, что мы очень хотим внука. Его она послушает куда охотнее, поверь.

– Кстати, да, – расплылась в улыбке женщина. – А жить к нему отпустим сразу?

– Да куда мы денемся, – хмыкнул отец семейства и приобнял жену. – Сделаем гардеробную в её спальне, как в том фильме, ну, про туфли на сорок тыщ баксов.

– О, – только и протянула Алёна Игоревна. Муж всегда знал, как её утешить.

Глава 22

Катя опоздала на работу на целый час. Это было выдающееся событие, так как секретарь славилась своей пунктуальностью и педантичностью. Впрочем, Марине было пофиг. Ей вообще на всё было пофиг последние два дня. Её адски тошнило. Каждое утро с шести до семи утра. По графику. От чего, она даже не сомневалась. Но сегодня утром сбегала в аптеку и купила тест. Просто, чтобы убедиться в подозрениях.

Саша улетел в Москву почти на неделю и девушку на работу и с работы возили Денис с Леной. Первым делом Маришка пошла не в кабинет, а в дамскую комнату, и через некоторое время тупо сидела на закрытом унитазе, разглядывая те самые две полоски.

Подозревать, что беременна, и знать это – совершенно разные чувства. Марина была ошарашена, шокирована, напугана. И немножко счастлива.

Когда, наконец, она переехала к Саше и успокоилась, мысли о детях стали появляться сами собой. Мама хорошо промыла мозг или действительно это одно из вшитых в женское подсознание качество, Марина не знала. Но воспоминания о том, что произошло в новогоднюю ночь, под огромными сказочными хлопьями снега, не оставляли. И девушка начала задумываться, как было бы здорово, если бы именно тогда произошло ещё одно чудо.

– Да, блин, чудо, – бормотала Марина, уже сидя за рабочим столом и тупо уставившись в одну точку.

– Привет! – сходу поздоровалась Катя и швырнула сумку на гостевой диванчик, да так сильно, что та распахнулась и явила миру пару тюбиков помады, тут же скатившихся с покатого сидения на пол. Пластик звонко щёлкнул и лопнул.

– Ой, разбился, – встрепенулась Маришка.

– Моя жизнь разбилась к чертям похлеще этой помады! Только добилась повышения, карьера, считай, в кармане была, – Катя зло топнула ногой и раскрошила пластиковый колпачок окончательно.

– Что случилось?

– Что, что? Беременна я! – выпалила Катя и разрыдалась, неизящно упав на тот же диванчик.

Марина задохнулась от боли, от ярости, от несправедливости! Как наяву она помнила тот разговор в гостинице, где Александр признался, что спал с Катей. Точнее, не стал опровергать. Горячие слёзы прочертили дорожки на побледневших щеках, собрались на подбородке и тяжёлыми каплями принялись падать, разбиваясь о поверхность стола веером брызг.

Голова стала пустой и звонкой. Ничего не соображая, Марина встала, прошла к шкафу, надела верхнюю одежду и вышла за дверь. Рыдающая Катя не сразу заметила отсутствие коллеги, а когда очнулась, увидела, как много прошло времени, подскочила, испугавшись.

«Чёрт! Чёрт! Чёрт! – думала она, стирая салфетками потёкший макияж. – Саша меня убьёт. Небось, доложили кумушки! Вот же ж сучки крашенные! Бедная девочка! Я тоже хороша, могла бы и добавить, что от парня своего. Ай!»

Так быстро рассказывать о своём положении руководству Катя не планировала, но ситуация сложилась не лучшим образом и девушка решила признаться. Марина ушла без сумки и телефона, времени прошло почти два часа, и секретарь разволновалась, привела себя в порядок и пошла «на ковёр» к Денису Александровичу.

Денис со службой безопасности сбились с ног в поисках. Точно смогли проследить только путь до автобусной остановки. Звонки родственникам и друзьям ничего не дали. Девушка как сквозь землю провалилась. Без кошелька и телефона.

Пока медленно седеющий Денис разыскивал её по всем заведениям города лично, Марина бездумно каталась на автобусе. Она и сама не помнила, как в нём оказалась. За окном проплывали дома, деревья, ходили люди, ездили машины, но ничего не привлекало внимания, не выводило из странного безучастного состояния.

– Девушка, конечная, – в который раз прокричал водитель и Марина перевела расфокусированный взгляд из–за окна на мужчину. Машинально встала, нащупала мелочь в кармане, ссыпала без счёта звонкие монетки в пластиковую баночку у входа, спустилась по ступенькам и пошла вперёд.

Она просто гуляла. Шла вдоль дороги, не обращая ни на кого внимание, не думая ни о чём. Не заметила, как прошла дом родителей, родной университет, дом, в котором жила с Александром. Не заметила здание железнодорожного вокзала, которым всегда любовалась. Проскочила дом с головой быка в Трудовом переулке, не разглядывая, как обычно. И даже наряженная к Новому году площадь, правда уже без ёлки, в центре города не привлекла её внимание.

Мерный звук шагов успокаивал девушку, вводил в состояние транса и она просто шла вперёд. На нос упала снежинка. Марина подняла голову, посмотрела на низко висящее одеяло из серых туч. Начинался снегопад. Как тогда, в Китае.

Слёзы пришли внезапно: хлынули бурным потоком, размывая косметику, очищая душу. Марина зашла во дворик какого–то дома, села на качели и прикрыла глаза руками. Её трясло. От рыданий, от обиды, от сдерживаемых ранее эмоций. Не хватало воздуха – нос был забит и бесконечно хлюпал.

После слёз немного полегчало, но сил не осталось. Маришка огляделась по сторонам, но где оказалась, понять не смогла. Пошла на шум дороги.

– О, Гайдамак, – облегчённо выдохнула девушка, увидев знакомые ориентиры.

Денег в карманах не оказалось, телефон, по всей видимости, остался на работе. Зато Настя жила недалеко и у Марины даже мысли не возникло пойти куда–нибудь в другое место.

Через полчаса лягушка–путешественница сидела в комнате подруги, пила душистый чёрный чай с малиновым вареньем и ела бутерброд с домашней бужениной.

– Марина, – качала головой Анастасия, – ну ты, блин, даёшь! Честное слово, у меня иногда ощущение, что я – молодая мать, а ты моя непутёвая дочь. Какого хрена ты попёрлась рыдать на улицу? Хватит думать задницей! Включай, твою мать, мозги! А о ребёнке ты подумала? О своём ребёнке! Тебе, между прочим, вредно волноваться. У меня просто нет слов!