Тридевятое. Книга первая

Глава вторая

2. Пир.

По утру Иван оставил новоиспечённую невесту в горнице, та с первыми лучами солнца уже обратилась лягушкой, и пожелав ему доброго утра, вскочила к окну, чтобы понаблюдать за тем, что происходит во дворе, не изменяя своим привычкам. Сам же царевич направился прямиком к царю, который уже ожидал сыновей у себя. Забежавший около получаса назад в горницу Прошка, передал ему приказ отца – срочно явиться в царскую горницу, и побежал дальше дабы известить остальных царевичей.

Берендею не терпелось увидеть будущих царевен, он слышал лишь слухи о том, в чей дом угодили волшебные стрелы, поэтому с самого утра уже был на ногах, сгоняя от любопытства и гоняя служку по разным делам туда-сюда. Царевичи застали его сидящим за столом в простой рубахе и портках без обычных роскошных атрибутов царской власти и подходящих статусу нарядов, настолько сильно царь хотел повидать их.

– Рад видеть вас в добром здравии, сыновья мои.

Сегодня Берендей чувствовал себя так хорошо, как никогда за последние годы, казалось, что хворь, преследовавшая его всё время, наконец, отступила. Сыновья склонили перед ним головы, они выросли прекрасными добрыми молодцами и любой, по отцову мнению, был достоин занять царский престол.

– Сами вы на выбор стрелы посмотрели, пора и миру суженых показать! К завтрему должно вашим невестам подготовить для меня дары, достойные будущей царицы. Пусть представят все умения прямо на широком пиру! Лучшая получит моё отцовское благословение.

– Будет исполнено, царь-батюшка. – в один голос отозвались братья.

– Учтите, что выбирать буду со всей строгостью! А сейчас ступайте, пусть у невест ваших дело в руках спорится! – пожелал царь, отпустив сыновей, с нетерпением дожидаясь завтрашнего дня, а пока приказал Прошке подготовить его к утреннему собранию в царском тереме. До завтрашнего дня должно было наскоро собрать всё необходимое для широкого пира, достойного будущих царевен.

– Как твоя кикимора поживает? – насмешливо спросил Василий, как только дверь за ними закрылась.

– Моя невеста вовсе не кикимора. – «а лягушка» прибавил про себя Иван.

– Так мы тебе и поверили! Говорят, вчера ты сам сломя голову на болота бросился! – средний брат не переставал задирать младшего. – Ты же слышал про это, Сергей? Вот завтра будет умора!

– Мне дела нет, на ком женится Иван, хоть на Бабе-Яге. – безразлично отозвался старший, он всегда пренебрежительно относился к ним обоим братьям, но если с Василием иногда мог вместе выпить, то в сторону младшего даже не смотрел, словно тот был пустым местом.

– Баба-Яга намного лучше кикиморы! – рассудил средний брат, но старший откровенно его не слушал.

– Придёт время, сам увидишь, какая мой кикимора. – усмехнулся Иван, а затем решил подлить масла в огонь. – Смотри, чтобы твоя жинка из юбок от зависти не выпрыгнула!

– Болтай-болтай, пока можешь. Завтра всему миру свою ненаглядную представишь. – рассмеялся Василий, заворачивая в сторону своих покоев.

– Как я и сказал, мне нет разницы, на ком ты женишься. – внезапно сказал Сергей. – Только не опозорь нас.

И направился к выходу, намереваясь зайти к жене, чтобы предупредить её о грядущем пире, а после немного размять косточки на стрельбище. Сергей, как всегда, был уверен в том, что его женщина подготовит самый лучший дар для любимого отца.

Иван же, освободившись от братских насмешек, устремился прямиком в свою горницу, где его ожидала Василиса, нужно было срочно передать девушке наказ отца. Честно говоря, царевич плохо представлял себе, что та сможет сделать, будучи лягушкой, а за ночь подготовить то, что удивит царя и вовсе невыполнимая задача. Иван заметно приуныл и за раздумьями не заметил, как вошел внутрь под заинтересованный взгляд суженой.

– Что ж, Иван-царевич, опять не весел, что ж ты голову повесил? – сразу же прыгнула ему навстречу лягушка.

– Как же мне не кручиниться, Василиса?! Отец объявил, что к завтрашнему пиру ты должна подготовить для него такой дар, от которого он обомлеет и даст своё отцовское благословение на нашу женитьбу. – Иван сел на лавку, грустно вздохнув.

– Это всё, что наказал тебе царь-батюшка? – Василиса и глазом не моргнула.

– Ты сбрасываешь лягушачий наряд только в сумерках, неужели, за ночь у тебя получится смастерить то, от чего царь-батюшка придёт в священный восторг? – он всё ещё не верил в успех происходящего.

– Ты забываешь, Иван-царевич, что я волшебству обучена. – лягушка ободряюще похлопала его лапкой по руке, пристроившись рядом.

– А как быть с пиром? Ты должна сама присутствовать на нём. Мы не можем показать тебя в таком виде.

Он окинул печальным взглядом зелёный облик своей суженой, понимая, что насмешек и общего осуждения не избежать.

– Это решаемо, но мне нужна будет твоя помощь. – загадочно произнесла собеседница.

– Сделаю всё, что скажешь! Чем я могу пригодиться?

– К началу ты должен будешь пойти на пир без меня. Мне жаль, но какое-то время тебе придётся терпеть насмешки. – она грустно вздохнула. – Но как услышишь громкий перезвон колокольчиков на улице, тотчас же скажи, что невеста твоя едет, да встреть меня как подобает жениху.

– Понял. – утвердительно кивнул царевич. – Но как мне объяснить твоё отсутствие на пиру?

– Скажи царю-батюшке, что прихорашиваюсь я для праздника, не осерчает он, когда увидит нас вместе. – приободрила его Василиса, а затем добавила. – А сейчас ступай, лучше будет, если до завтрашнего вечера мы не свидимся.

– Я могу ещё чем-то тебе помочь? – уточнил юноша, но лягушка помахала на него лапкой.

– Я хочу, чтобы и ты посмотрел на что способна твоя будущая жена. Увидимся завтра, Иван-царевич. – она ещё раз похлопала его лапкой.

– Хорошо, пусть дело в твоих руках спорится.

Понимая, что Василисе действительно нужен покой и простор для чудес, Иван, попрощавшись, вышел из горницы, у него ещё были обязанности во дворце, так что он тотчас же к ним приступил. На сердце было спокойно, он безоговорочно верил в то, что Василиса сделает всё, что в её силах, после того как она его в этом заверила. Но всё же чувствовал лёгкое волнение, наполняющее сердце, с которым предстояло свыкнуться до завтрашнего вечера.

Василиса проводила жениха долгим взглядом, а после удобно расположилась в лучах солнышка у окна, размышляя о том, как ей лучше поступить. Хоть она и заверила Ивана в том, что всё в порядке, но стоявшая перед ней задача была отнюдь непростой. Здесь понадобится и волшебство, и мастерство рукоделия. Время на чудеса так же было ограниченно единственной ночью, поскольку с наступлением дня она становилась лягушкой и полностью утрачивала всю свою магию. В глубине души Василиса чувствовала едва слышные нотки беспокойства, но всё же была уверена в том, что в этих вещах ей сейчас равных нет ни в царском тереме, ни во всём Царьграде, она обязательно покажет все свои умения будущему свёкру.

Осталось только придумать, что такого необычного сделать для царя, удивить которого было не так уж и просто. Берендей слыл как большой любитель заморских диковинок и редких книг, коих у него была целая библиотеку. Идея пришла так же спонтанно, как девушка заприметила царя-батюшку, который в последние годы особенно редко показывался из терема, но сегодня в хорошем расположении духа приветствовал дежурящих у ворот стрельцов, переступая мелкими шажками по двору, самолично следя за подготовкой к будущему пиру. Мальчик-служка постоянно вертелся рядом, не отступая от своего царя ни на шаг. Территория терема гудела словно улей, все его обитатели готовились к приближающемуся торжеству. Служки еле успевали разгружать прибывающие телеги с провизией и сносить её на кухню, где вовсю гоняла девчат бабка Настасья.

– Таких подарков ты отродясь не видывал. – довольно улыбнулась про себя Василиса, уже зная, что сегодняшняя ночь будет как никогда длинной и богатой на чудеса.

***

Тем временем в тереме главного казначея Марфа не находила себе места, она расхаживала перед подругой из стороны в сторону, пытаясь унять праведный гнев. Царевичи недавно рассказали им о задании отца, а коли девушки были хорошими подругами, то Марфа тут же примчалась в соседний терем.

Ольга была ей как сестра, с малых лет всё, что ни придумывали, девушки всегда делали вместе. У обеих было несколько братьев, и только у Марфы – младшая сестра, Лизка – любимица маменьки, но старшей даже смотреть на неё грустно было, только ветерок дунет – от хвори сляжет. Не будь маленькая девочка дочкой главного воеводы, уже давно бы не стало её на этом свете. Он мог себе позволить нанять лучших лекарей, а царь-батюшка знал о состоянии дочери своего близкого друга и так же помогал со своей стороны, отправляя царских лекарей к слабой девочке. Но, как и Берендей, Лизка беспрестанно хворала, практически не выходя на улицу, с одним лишь отличием – ей недавно девять годиков стукнуло.

Ольге компания подруги нравилось, озорная Марфа всегда находила чем заняться в скучном тереме казначея, где все служки ходили как по струнке и были сдержаны на проявление эмоций. В детстве девочки часто устраивали мелкие шалости, дуря на кухне или сеновале, но никто никогда не был на них в обиде за это, учителя лишь прятали редкие улыбки, иногда показательно ворча на лучших подруг. Обе выросли статными, словно берёзки в рощице, а красоте их завидовали остальные дочки знатных родителей, по возможности стараясь не появляться рядом с подругами на пирах, дабы не соперничать с ними.

Сейчас же повод собраться был самый, что ни на есть серьёзный, поэтому Марфа начала разговор первой.

– Сама подумай, Ольга, как мы можем сделать что-то за ночь?

– Такова воля царя-батюшки, ты знаешь, чем карается неповиновение. Хочешь провалить всё наше дело и снова сидеть в девках? – нахмурилась девушка, откинув тяжёлую темную косу с груди.

– Почему мы об этом не знали? Можно было подготовиться заранее! – не унималась Марфа, но Ольга только шикнула на неё.

– Дурная, мы пообещали об этом не болтать, так что слушай меня!

Младшая замолчала в благоговейном трепете смотря на старшую подругу.

– Мы наймём лучших мастеров лавок Царьграда, они не посмеют отказать в помощи будущим царицам. Пусть сделают за нас всю тяжёлую работу, а нам останется только хорошо к пиру нарядиться. Кого бы ни нашёл Иван, она не сможет соперничать с нами!

– Это ты хорошо придумала. – похвалила младшая, заметно повеселев. Она с роду в руки ничего тяжелее крынки молока не брала, а в сторону рукоделия и вовсе кидала неодобрительные взгляды. Вдруг ещё палец иглой поранишь? Больно надо! Марфа верила, что и без этого полна талантов и наделена матушкой-природой писанной красотой. – Думаешь, царь даст благословение нам обеим?

– Попросим мастеров сделать что-то похожее, тогда у царя не останется выбора, ведь в остальном мы друг другу не уступаем.

– Будь, по-твоему, Ольга. – согласилась девушка.

– Отправим слуг найти мастеров, иначе нас могут заподозрить в жульничестве. – рассудила старшая. – Выбери того, кто меньше всего болтать будет, ежели нет таких, то мой доверенный в одиночку справится.

– Есть у меня один служка на примете, всё ради меня сделает! – Марфа лучезарно улыбнулась.

– Ты с ним осторожнее, мало ли что! Недолго осталось тебе в девках сидеть. – строго предупредила Ольга, зная, что у подруги вечно ветер в голове гуляет.

– Не переживай, милая, я знаю. – отмахнулась от её наставлений Марфа. – А что насчёт невесты Ивана говорят? Ты слышала что-нибудь из царского терема?

Ольга покачала головой:

– Один служка вчера видел Ивана-царевича поздним вечером, говорит, что один он вернулся.

– Может, не сыскал никого на тех болотах?

– А может, позже придёт. – пожала плечами дочка казначея. – Впрочем та болотная девчонка нам не соперница! Кем бы она ни была.

Марфа гордо улыбнулась:

– Разумеется! Все знают, что мы с тобой первые красавицы!

– А теперь иди и не болтай никому. – вновь наказала Ольга. – Времени мало, а дел ещё невпроворот.

– Ладно-ладно! Увидимся завтра, сестрёнка. – попрощалась с подругой Марфа и направилась в свой терем, оставалось уговорить Прокофия выполнить её нехитрую просьбу.

Ольга нахмурилась, ей не нравилось то, как беспечно себя ведёт Марфа, впрочем, отчаянно верила, что серьёзный царевич Сергей сможет оградить её от любой напасти. К своему объявившемуся жениху Василию, девушка никакой нежности не питала. Слухи разные ходили о нём, вплоть до того, что по Царьграду уже разгуливают его незаконнорождённые дети от других девиц, которые решили разделить ложе с царским сыном. Если бы Ольга действительно хотела быть любимой женой, то более серьёзно отнеслась бы к похождениям будущего супруга. Но её волновало лишь то, что, взойдя на престол, царевичу быстро опостылят царские дела, а кто как не верная супруга рядом будет принимать все решения за него? А она не сомневалась в том, что в итоге править будет Василий, ведь Сергей точно сгинет где-нибудь в очередном военном походе.

Она обязательно одержит победу в этом состязании, а после перед Марфой сделает вид, что всё случайно так получилось. Девушка вызвала своего самого верного слугу и, вручив ему увесистую калиту с монетами, наказала пойти к лучшему золотых дел мастеру, который за ночь мог бы выполнить сложный заказ. Царское благословение уже было у неё в кармане.

***

За длинными столами, ломившимися от яств да сладкого мёда, чинно расселись бояре и дворяне, сухо справляясь о здоровье друг друга, делая вид, что им совершенно не интересны пустые сплетни о чужой жизни, хоть и обожали после их как следует обмусолить, промывая косточки недругам за их спинами. За отдельным столом расположились по лавкам воеводы, готовые встречать своего обожаемого старшего царевича общим гомоном. Их настроение было заметно веселее, чем у напыщенных бояр, не успел пир начаться, а кто-то уже еле сидел на месте, то и дело валясь под лавку из-за выпитого мёда, и заботливо усаженный коллегами по службе обратно перед очередной полной чаркой.

Воздух в помещении словно вибрировал от ожидания, каждого из собравшихся распирало любопытство, которое никто даже не пытался скрыть. Часто можно было услышать рассуждение того или иного человека на вопрос «Как же покажут себя молодые невесты?», но пока они могли лишь догадываться о том, что их ожидает сегодня. Царь восседал на резном троне во главе стоящих стройным квадратом столов. По обеим сторонам от отца разместились его сыновья. Несмотря на то, что все были одеты по-праздничному, и каждый пытался перещеголять другого, царевичи всё равно выделялись из толпы, словно исходила от них особая, невидимая глазу сила.

Подле старших братьев находились их будущие жёны, одна краше другой, их довольные улыбки так и светились на лицах. Как и ожидалось, царские невесты облачились в самые лучшие сарафаны, дорогие мониста украшали лебединые шеи, шелковистые волосы были аккуратно заплетены в длинные косы, а головы венчали усыпанные самоцветами дорогие кокошники. Младший находился в позорном одиночестве, что не упустил подметить средний, насмешливо напомнив Ивану, что всем интересно посмотреть на его ненаглядную кикимору, царевич на это только отшутился: «Ты, братец, только про мою суженую и говоришь, небось завидуешь?». Василий побагровел, но Сергей тут же осадил его холодным взглядом, ему не хотелось разнимать этих двоих при честном народе.

Царь тоже порой обеспокоенно поглядывал на младшего сына, перед пиром тот подошёл к нему с повинной: невеста ещё была не готова к празднику и прибудет, как только закончит сборы. Берендей терпеливо ждал, смотря забавные выступления приглашённых скоморохов, которые, впрочем, быстро надоели старику, и не мудрено, сколько уже раз он видел это нелепое действие? Коротая время за перемешиванием еды в тарелке, ибо кусок в горло не лез, да и руки начали трястись – хворь очень невовремя напомнила о себе, сильно раздраконенная внутренним беспокойством. Царь старался унять свои переживания за младшего сына, поскольку с утра ему доложили о том, что невесту Ивана так никто и не видел, хотя избранницы старших царевичей сразу объявились в тереме выразить почтение царю.

Через какое-то время Берендей сжал руку в кулаке, постаравшись унять постоянную дрожь и начал было подниматься с трона, чтобы представить сыновьих невест, поскольку время уже поджимало, и он не мог целую вечность ждать объявится ли невеста младшего сына, однако так и застыл, слушая нарастающий в воздухе перезвон колокольчиков. Зал словно наполнился прекрасной музыкой, от которой все присутствующие застыли в недоумении, прислушиваясь к внезапно появившимся звукам, лишь гадая, что сейчас произойдёт. Некоторые повскакивали с мест, бросившись к распахнутым окнам, дабы своими глазами поглядеть на источник звука.

И только Иван-царевич спокойно поднялся с места, предупреждённый ранее Василисой, он совсем не удивился происходящему, лишь по лицу пробежало выражение заметного облегчения, когда он взглянул на отца:

– Простите за шум да гам, царь-батюшка! Это Василиса моя на пир приехала.

С этими словами он вышел из-за стола и, не дожидаясь позволения отца, выскочил из терема. Он в аккурат успел, чтобы подать руку спускающейся из роскошной повозки, запряжённой тройкой белоснежных скакунов, Василисе. Взглянув на невесту, юноша потерял дар речи от того, насколько та была прекрасна, словно красоту её писало само солнце, а узоры на платье ткали тысячи звёзд на широком небосклоне.

– Надеюсь, я выгляжу достаточно хорошо для встречи с твоим отцом? – улыбнулась девушка, откинув с плеча длинную русую косу.

Иван смог только кивнуть в знак подтверждения, всё ещё не находя слов для приветствия, напрочь ослеплённый её красотой. Он провёл Василису в зал, где любопытные гости уже отложили трапезу, чтобы поприветствовать молодую царевну, а скоморохи поспешно убрались восвояси, дабы не мельтешить перед царскими очами, которые вовсю были заняты разглядыванием вошедшей пары.

– Позволь представить тебе батюшка, невесту мою, Василису Прекрасную!

Молодые отвесили глубокий поклон самодержцу.

– Рад, наконец, узнать тебя, Василиса. – царь с нескрываемым любопытством рассматривал её как и все присутствующие, сомнения, наконец, отпустили отцовское сердце.

– Простите за задержку, царь-батюшка, для меня честь присутствовать на вашем пиру. – ещё раз поклонилась она.

– Ежели теперь все в сборе! – довольно улыбнулся он, и преодолевая сильную тряску, осторожно поднялся с трона. – Просим невестушек представить на суд людской, как хорошо они справились с моим наказом.

Марфа и Ольга встали со своих мест, подойдя к стоящей прямо напротив царского трона Василисе, в руках у них были резные ларцы ручной работы, заботливо поднесённые верными служками. Иван вернулся к братьям, которые остались наблюдать за происходящим со своих мест подле отца, Василий молчал, во все глаза таращась на невесту младшего брата, а Сергея больше беспокоило, что приготовила отцу его будущая супруга.

– Начнём, с тебя, Марфа Николаевна!

Невеста старшего царевича вышла вперед, к ней подбежали служки, взяв ларец из белых ручек, открывая и поддерживая его так, чтобы царь мог видеть находящееся внутри великолепие.

– Здрав будь, царь-батюшка. – Марфа уважительно поклонилась, а затем вынула из открытого ларца сотканный пояс, поднеся его царю. – Это мой дар тебе.

Царь придирчиво рассмотрел пояс и довольно улыбнулся:

– Хорошо ты с заданием справилась! Будет чем ночную рубаху подвязывать!

По залу пробежал весёлый шепоток. Берендей был человеком, который хвалит только за дело, а обычный пояс, второпях сотканный мастером с царского рынка точно, не был её достоин.

Марфа сдержано улыбнулась, поблагодарив за проявленную доброту и отошла к остальным девушкам, и к гадалке ходи, чтобы увидеть то, как девушка была расстроена постигшей её неудачей.

Следом за подругой, удивить требовательного царя попыталась Ольга – дочь главного казначея Всеволода Владимировича, однако тот перстень с самоцветами, что она представила на суд государя, тоже был им забракован. Прошка просто не смог надеть его ни на один царский палец, слишком мало оказалось украшение и подходило лишь на мизинец.

Так что девушке не оставалось ничего иного, как потупить очи рядом с подругой да надеяться, что последняя невеста тоже оплошает.

– Почему же ты пришла с пустыми руками, Василисушка? – спросил её Берендей, ведь в руках у девицы ничего не было. – Али не передал мою просьбу тебе Иван-царевич?

Тот, услышав своё имя, напрягся, с тревогой всматриваясь в лицо суженой.

– Ну, что вы, царь-батюшка. Разве могла я вас не порадовать? – Василиса ласково улыбнулась. – Всю ночь работала, не покладая рук, чтобы представить на ваш суд подарок.

Она взмахнула руками и словно из воздуха, сверкая вышитыми по подолу золотыми жар-птицами, появился невиданной красоты кафтан. Тонкое сукно благородного алого цвета будто мерцало, ловя на себе тепло множества свечей, освещающих залу. Берендей протянул руку, желая скорее коснуться его, проверить каков на ощупь и с удивлением отметил лёгкость и приятную теплоту, струящуюся по ткани.

– Помоги-ка мне, Прошка!

Попросил царь, мигом облачаясь в кафтан, который оказался ему точно впору.

– Удивила ты меня, Василиса Прекрасная. – с удовольствием похвалил царь, проводя дрожащей рукой по затейливой вышивке. – Сколько на свете живу, а такой красоты отродясь не видывал…

Иван-царевич облегчённо выдохнул, всю ночь переживал о том – удастся ли Василисе поразить его отца, ведь времени было немного. И, к его счастью, девушка играючи справилась с задачей.

– Рада угодить вам, царь-батюшка. – она тепло улыбнулась, отходя к остальным невестам, которые были поглощены завистливым созерцанием алого кафтана.

– Выбор сделан. Иван, сын мой, с этого момента жену твою стану дочерью величать. Примите моё отцовское благословение.

До этого молча наблюдающий за разворачивающимся на их глазах действом народ в зале возликовал, красота Василисы, а после и её несомненно достойный всяческих похвал дар любимому всеми царю не оставил равнодушным никого из присутствующих, кроме старших братьев царевича да их невест, которые стояли словно в воду опущенные.

– Отчего так плохо постаралась, Марфа Николаевна? – недовольно спросил старший из царевичей у суженой.

– Каюсь, Сергей-царевич, времени мало было. – повинилась расстроенная поражением девушка.

– Я вижу. – он кивнул на роскошный кафтан царя, пригубив мёда из чарки. – У Ивановой невесты его тоже было немного.

Марфа обиженно закусила губу, откуда же ей простой девушке владеть колдовством, а тут явно без него не обошлось. Ольга выражала молчаливую солидарность своей подруге, радуясь тому, что Василий занят пристальным разглядыванием Василисы.

Зазвучала музыка, и все желающие из присутствующих могли выйти насладиться танцем. Иван, недолго думая, подошёл к Василисе и протянул ей руку, предлагая пойти с ним. Девушка вложила свою ладонь в его в знак согласия, закружившись с женихом в танце.

Волшебство словно витало в воздухе, освещая залу мерцающей вереницей светлячков, наполняя всё пространство вокруг ароматом цветущих роз, растущих прямо сквозь бревенчатые стены царского терема. Василисин шаг походил на завораживающий полёт белого лебедя, она не двигалась, а будто плыла по прозрачной глади озера, приковывая к себе взгляды плавными, грациозными движениями. В один миг большие белые птицы вылетели из рукава её платья, разлетевшись по залу, опускаясь на прозрачную гладь, создавая тем самым незабываемую, сказочную атмосферу.

Берендей, убаюканный увиденным, ощутил, как мерно погружается в долгожданный спокойный сон, где так же будет танцевать среди лебедей со своей давно отошедшей в мир иной супругой.

Находясь рядом с Василисой, Иван чувствовал себя по-настоящему счастливым, и ещё сильнее сжималось его сердце от того, что на утро она вновь будет сидеть у окна его горницы, смотря через глаза зелёной лягушки за тем, как живо течёт жизнь во дворе царского терема. Твёрдо был намерен царевич скорее спасти свою суженую. Даже пришла на ум идея пойти и сжечь ненавистную лягушачью шкуру, но Василиса танцем отвлекла его от размышлений, закружившись посреди озера.

Под конец пира, когда все вдоволь наелись, напились и натанцевались, включая вусмерть пьяных воевод, неловко кружащихся посреди залы, царь Берендей протёр заспанные очи и объявил о том, что пора всем и честь знать. Люди посыпались из открытых дверей, кто-то своим ходом, а кто-то с поддержкой бравых товарищей, что были покрепче. Через какое-то время зала опустела, оставляя внутри лишь царскую семью да будущих её членов.