Тридевятое. Книга первая

Звонкий голос бирюча (глашатая) разорвал городскую суматоху, мигом нарушая размеренную атмосферу. Бабки да девки побросали работу, бросившись со всех ног в сторону царского терема. Доколе неизвестно, кто следующей царицею будет, а ежели и я? – пробегала озорная мысль среди девчат. Прошлая царица была из простого крестьянского рода, её правление было мудрым и справедливым, во всем поддерживала покойная Людмила своего дражайшего супруга. Это давало надежду простому люду на то, что любая могла рассчитывать на благосклонность судьбы. Многие, итак, на приданом сидели, так что шанс выскочить замуж за царского сына был крайне удачен!

Мужики в основном шли из праздного любопытства, интересно было как волшебный лук стрелять будет стрелами заговорёнными, многие только россказни стариков об этом слышали. В прошлый раз лук стрелял тридцать лет и три года назад. А когда будет следующий раз – неизвестно, посему стоило поторопиться поглазеть на диковинку.

Очень быстро площадь заполнилась людьми так, что яблоку было негде упасть, особо ушлые стремились пролезть в первые ряды, чтобы рассмотреть действие как следует. Близко к центру народу подойти не давали бдительные стрельцы, выставленные по периметру воеводами, старший из которых самолично руководил процессом. Царевичи стояли в центре, обряженные в праздничные кафтаны. Царя-батюшки, видно, не было, с утра ему нездоровилось.

– Засим зачитываю царский указ! – провозгласил бирюч, разворачивая ценную берестяную грамоту. – В порядке старшинства царским сыновьям должно выстрелить заговорёнными стрелами из волшебного лука! В чей дом стрела угодит, там и суженая царевича живёт! Ежели выбор не люб, отказаться он не в праве. Решение стрелы единственно верное и признаётся главенствующим!

Собравшиеся на площади затихли, затаив дыхание в ожидании. На вид обычный деревянный лук и колчан с тремя стрелами стояли посреди круга, ожидая своего часа.

Старший царевич – Сергей вышел вперед и сжал лук мощной рукой, он никогда в себе не сомневался. И престол будет его, и лучшая невеста тоже. Без промедления натянул тетиву и выстрелил в воздух. Летящая прямо вверх стрела изменила направление, повернув в аккурат к дому главного воеводы, со свистом вонзившись в конёк на крыше. Вот удача! Все знают, что у него старшая дочка красавица-Марфа на выдане! Толпа возликовала, а Сергей вскочил на подведённого коня, поскакав к дому своей будущей супруги под дружное одобрение окружающих через живой коридор расступившихся людей.

Следом за ним стрелять вышел средний царевич – Василий, он ослепительно улыбнулся и грациозно подхватил лук, словно красавицу поддерживал за талию. И вновь стрела в небе летит в нужном направлении под заинтересованными взглядами толпы. Ни для кого не стало неожиданностью, что она угодила прямиком в дымоход казначейского терема. Значит там и невеста! Все знали Ольгу – дочь главного казначея, как мудрую да прекрасную девицу из богатого, знатного рода испокон веков верно служившему царю-батюшке. Его потомки издревле занимали должности казначеев и занимались всеми подсчётами да делами, связанными с казной. Василий так же быстро помчался радовать будущую суженую радостной вестью.

Настала очередь младшего царевича – Ивана, в отличие от ликующей толпы он совсем не хотел узнать, что решит волшебный лук на его счёт, но закон есть закон. Царевич одним движением натянул тетиву, глядя в синее небо, вспомнил Василису, которую случайно встретил вчера, это вызвало лёгкую улыбку на прежде грустном лице и заставило немного расслабиться, отпуская сердечные тревоги. Младший из царевичей, наконец, отпустил тетиву. Толпа замерла, стрела остановилась в воздухе, завертелась волчком и словно ужаленная устремилась в сторону местных топких болот…

Иван захотел сквозь землю провалиться, похоже, слова, накануне сказанные в шутку Василием, оказались пророческими. Толпа ахнула и зашепталась, многие, как и царевич находились в недоумении. Люди судачили о том, что какая-нибудь красна девка, наверняка, сейчас там грибы али травы лечебные собирает, иначе зачем стреле лететь в эти места? Иван взял за поводья Сивого, которого мигом подвёл конюший, и легко взобрался в седло, направив коня через расступившуюся толпу прямиком в сторону лесных болот.

Долго ли, коротко ли добрался царевич до раскинувшегося ельника, от которого было рукой подать до местных топей, куда даже крестьяне особо не совались, твердя, что нечистая сила там бродит, да колдуны лунными ночами шастают.

– Неужели и правда придётся жениться на кикиморе? – подумал вслух юноша, спешившись с коня и осторожно направляясь дальше в одиночку. Он всё ещё не верил, что это действительно происходит с ним – приехать на болота, чтобы найти себе здесь суженую? Да где это видано?!

Место было непривычно тихое, только насекомые жужжали, окружая зашедшего путника плотным кольцом, изредка квакали лягушки и булькало что-то внутри покрытых ряской вод, вырываясь из топи мелкими пузырями, словно вот-вот подымется на поверхность нечто здесь обитающее. Люди на болота забредали редко и по особой нужде. Поговаривали, что местная кикимора чужаков не жалует, посему без подношений сюда даже не решали соваться.

Провалившись по колено в болото и едва выдернув ногу, не удержавшись от браного слова, Иван отдышался. Неудачи словно преследовали его с самого утра, может, встал не с той ноги? Болото не вписывалось в те места, которые он обычно посещал, посему приходилось туго. Дорога не находилась, а казавшееся безопасным местом быстро уходило под воду едва царевич туда ступал.

После получаса бессмысленного блуждания среди обломанных берёзок, тонувших в зеленоватой жиже, облившись потом и потирая очередной след, оставленный назойливым комаром или кем похуже, царский сын уже был на грани, чтобы вернуться в терем без невесты. Пропади оно всё пропадом! Он не станет жениться на кикиморе, что бы там волшебная стрела ни говорила! Лучше отказаться от титула и пойти пахать поля вместе с обычными крестьянами.

– Али меня, добрый молодец, ищешь? – внезапно раздался рядом звенящий девичий голосок.

Иван запнулся за полусгнившее дерево от неожиданности и едва устояв на ногах, огляделся, повернувшись вокруг своей оси, но никого так и не заметил. Подумав, что это леший шалит, или чудит та самая болотная кикимора, о которой все только и говорят, раз слух разнёсся далеко за пределы ближайшей деревеньки, он двинулся по направлению, где до этого оставил Сивого. Вернее, думал, что оставил, ибо успел порядком заплутать.

– Не хочешь стрелу свою забрать? Нехорошо будет, если зачарованная вещь в болоте утопнет. – вновь заговорил голос.

Иван обернулся, на этот раз изучая окружающее его болото более внимательно, пробегаясь взглядом по каждому уголку.

И следа красной девицы не было! Но на камне, поросшим мхом, одиноко стоящим перед качающимся от тихого ветра камышом, сидела лягушка. Она была в целом обычна и ничем непримечательна, обыкновенного зеленого цвета с рисунком из черных пятнышек, некоторые из которых словно походили на мелкие камушки. В цепких лапках лягушки Иван и заприметил ту самую заговоренную стрелу.

Юноша проморгался – лягушка осталась на месте, протёр глаза – картина не исчезла.

– Это просто невозможно. – вслух успокаивал себя Иван, глядя на то, как зеленое существо смотрит на него яркими, словно человеческими, глазами. – Почему ты разговариваешь?

– Непростая лягушка я, а заколдованная. – она повертела в руках зачарованную стрелу, не отрывая от юноши взгляда.

– Разве такое бывает взаправду?

– Сегодня ты стрелял зачарованными стрелами из волшебного лука дабы отыскать невесту. Разве такое бывает взаправду? – в её голосе слышалась усмешка.

– Доселе никогда с таким не сталкивался.

– В нашем мире есть много волшебства, Иван-царевич, и, поверь, я не самое ужасное, с чем ты мог бы столкнуться.

Юноша кивнул, конечно, он слышал сказки о разных волшебных предметах, таких как скатерть-самобранка или сапоги-скороходы, например. О сказочных существах, злых и добрых чародеях. Все эти волшебные штуки казались такими далёкими и нереальными, пока он не увидел, как работает волшебный лук. Теперь Иван ловил себя на мысли, что может поверить в любую сказку, будь то меч-кладенец или говорящая лягушка, которая тем временем спрыгнула с камня, все ещё поддерживая лапкой стрелу, и удобно устроилась прямиком на сломанной берёзке рядом с царевичем.

– Но ведь ты не девица, как же я могу жениться на лягушке?

На долю секунды ему показалось, что та загадочно улыбнулась.

– Не простая я лягушка, а заколдованная.

– Значит, на самом деле ты обычная девушка? – Иван облегчённо вздохнул.

– Но всё не так просто, Иван-царевич. – грустно протянула лягушка. – Девушкой я могу обращаться лишь с наступлением сумерек, таково моё проклятие.

– Что ж… – задумчиво протянул юноша, всё ещё не в силах поверить, что стрела выбрала для него столь необычную невесту. – Скажи хоть, как тебя звать-величать?

– Давеча виделись. Василисой меня звать. – лягушка легко помахала стрелой в зелёных лапках. – Али забыл уже случайную знакомую?

– Ва… Василиса? – удивлённо переспросил Иван, во все глаза разглядывая собеседницу, осознавая, что голос лягушки действительно был похож на тот, что он слышал вчера.

– Уж прости меня, что сразу о своём проклятье не сказала. Тебя спугнуть не хотела. – извинилась она.

– Нет-нет, что ты! Я просто… – он задумался, пытаясь подобрать слова. – Сильно удивился тому, что ты такая.

– Я рада, что ты не бросился бежать без оглядки, едва увидел меня.

– Что ты! Разве я мог так поступить?

– И правда, не мог. – согласилась лягушка. – Потому что у тебя доброе сердце и чистая душа. Ты просто не способен на такую подлость.

– Ты переоцениваешь меня, Василиса. – смущённо почесал затылок Иван, а затем задумчиво спросил. – Что мы теперь будем делать?

– Вчера ты спросил меня: выйду ли я замуж, если ко мне прилетит волшебная стрела?

– Спросил. – согласился царевич.

– Тогда возьми меня в жёны, Иван-царевич.

***

Поскольку Иван больше не мог находиться рядом со зловонной топью, наводнённой комарами и пугающей непонятными звуками, под чутким руководством Василисы они вышли на залитую солнечным светом небольшую лесную полянку, удобно расположившись там под надзором тут как тут показавшегося из-за деревьев любопытного Сивого. По началу разговор не клеился, но девушка сумела взять дело в свои руки, так что беседа быстро утянула юношу в водоворот. Так он узнал, что его суженая стала лягушкой не по своей воле, вот уже несколько лет она скитается по царству, ища спасение от проклятия, наложенного на неё злым чародеем.

– Всему своё время, Иван. – сказала она, когда царевич попросил указать на того, кто сотворил с Василисой это проклятье.

– Сейчас для нас важнее твоё благополучие. – она улыбнулась, похлопав его влажной лапкой по руке. – Ты сам этого не замечаешь, но ты очень добрый человек с открытым сердцем, Тридевятому нужен такой правитель.

– Ты и правда так считаешь?

Лягушка задумчиво ответила:

– Я слукавлю, если скажу, что не наблюдала за вами. Твой старший брат сразу начнёт войну с соседним царством для расширения границ, а средний ни одной яркой юбки не пропустит, забросит все государственные дела и поминай как звали.

Иван нахмурился, но слушал внимательно. Василиса попадала каждым словом точно в яблочко. Ранее он действительно замечал ненормальную тягу старшего брата к войне, а его дружба со всеми воеводами и придворными стрельцами с регулярным распитием мёда и пьяными драками в Царьградских кабаках, следующими за попойкой, сильно заботила младшего царевича. Всем наукам старший предпочитал военное дело и обучение мастерству владения оружием, он мог обращаться со всем – будь то меч, копьё, лук со стрелами или заморские невиданные вещи, названия которых Иван даже не знал. Сергей не считал нужным притрагиваться к знаниям в других областях, решив, что непременно станет завоевателем и внесёт своё имя список легендарных военачальников как это сделал когда-то их далёкий предок царь Горох, при котором и появилось Тридевятое царство.

Василий же в отличие от своих братьев халтурно относился к обучению, он не достиг мастерства ни в военном деле, ни в науках. Единственное, чему он обучился в совершенстве – это игре на гуслях. Не было ему равных и в том, чтобы привлечь внимание любой понравившейся девушки. И кто знал, что происходило за закрытыми дверьми его покоев после того, как в них юркнула хорошенькая молоденькая служанка. По царскому терему ходили слухи, что Василий уже имеет нескольких бастардов.

Иван всё это подмечал, но старался не лезть, порой сдерживая пыл. Сколько он себя помнил, братья всегда относились к нему снисходительно и не стали бы слушать его мнения по любому вопросу.

– Но зачем ты это делала? – спросил он, взглянув на собеседницу. – Следила за нами?

– Присматривать за кем-то в облике лягушки дело нехитрое. Порой нападает тоска и я наблюдаю за любопытными людьми. Но ваша семья не тот случай.

Она задумчиво посмотрела на качающиеся от ветра верхушки деревьев прежде, чем продолжить.

– Я не оставляю попыток снять с себя проклятье, слышала, что у твоего отца знакомый колдун есть. Он-то и заговаривал стрелы на ваш сегодняшний ритуал. Я пыталась найти его и поговорить, но всё было тщетно. Кажется, он живёт уединённо и никого близко к себе не подпускает, даже мышь в его избу не проскользнёт. Ждала, когда он сам к царю явится, вот, и приглядывала за избушкой той да вашим теремом.

Иван удивлённо взглянул на неё.

– Неужто ты не знал о нём? Похоже твоему отцу многое предстоит рассказать своему будущему преемнику.

– Батюшка никогда не говорил о знакомом чародее. – Иван глубоко вздохнул, про себя намечая серьёзный разговор с отцом. – Возможно, он мог бы помочь с его хворью, если бы он обратился к нему.

– Скорее всего он обращался, но не думаю, что недуг государя можно вылечить чем-то кроме молодильных яблок.

– Они тоже существуют? – заинтересованно поинтересовался царевич, который безумно хотел помочь отцу.

– Существуют, вот только добыть их простому человеку практически невозможно.

– Значит, можно попытаться?

– Можно, если тебе будет помогать кто-то, кто владеет колдовством.

Иван тяжело вздохнул. К сожалению, людей с колдовской силой лично он не знал, поэтому оставалось лишь надеяться, что он сможет найти другой способ найти молодильные яблоки, пока батюшке не стало совсем худо. Но пока он решил увести разговор в другое русло.

– Хотел спросить немного о твоём проклятье, если можно?

– Что ж… Будет честно, если я расскажу тебе о себе взамен того, что знаю о вашей семье.

Иван утвердительно кивнул, и Василиса начала свой долгий рассказ.

То было несколько лет назад, когда она была ещё маленькой девочкой, жившей на окраине Тридесятого в небольшой деревушке неподалёку от зачарованного леса. Очень рано Василиса заметила, что от её прикосновений рожь в полях колосится гуще, а раны людей таинственным образом быстрее затягиваются. Мгновенно могла определить ядовитая ли перед ней трава или её можно использовать аки лечебное снадобье. Потому ещё с малолетства повадилась ходить к местной колдунье, да слишком голодной до знаний была девочка, бесконечно талантливой, и отнюдь не обширным был опыт у местной старушки-знахарки.

Они проводили практически всё время вместе в старой избёнке на окраине деревни, матери у девочки давно не стало, в тот год хворь по всему царству косой прошлась, много добрых людей в могилу отправила. Василиса мать даже отдалённо не помнила, слишком рано она отправилась на тот свет, лишь слышала от других, что они похожи как две капли воды. Отец же по долгу стрелецкой службы месяцами не появлялся дома, оставляя дочь в полном одиночестве, полностью пустив её жизнь на самотёк. Старая травница заменила ей всех родных, старалась опекать одарённую девочку и как умела обучала тому-сему, передавая весь свой опыт, накопленный годами. Вместе они готовили отвары из трав, собранных в лесу и лугах неподалёку от деревни, в четыре руки работали над оберегами. Лишь в Зачарованный лес старушка ей ходить запрещала, пугая разной нечистью, да и сама без особой надобности туда не совалась.

Василиса слушала, как наставница разговаривает с крестьянами и всё мотала на ус, через какое-то время она начала встревать в такие беседы, чтобы применить накопленные знания во благо. Старая травница часто ошибалась и могла дать неверный отвар нуждающемуся, что могло повлечь за собой самый печальный исход. Однако наставница никогда не ругала её за это своеволие, наоборот отмечала про себя, что гибнет в глухой деревне сильнейший дар.

– Я знаю, о чём ты хочешь со мной потолковать. – сказала однажды старушка, глядя на то, как подросшая Василиса растирает горько пахнущую смесь в миске.

Девушка отложила занятие и подняла взгляд на наставницу, внимая её словам.

– Твой дар достоен большего признания, чем помощь старой колдунье в глухой деревеньке. Мне давно нечему тебя учить, Василиса.

– Что мне нужно делать? – спросила девушка, серьёзно глядя на наставницу. – Я чувствую, как моя сила растёт с каждым днём. Недавно я случайно подожгла стог сена в поле…

– Мне жаль, милая. – старушка протёрла морщинистой рукой влажные глаза. – Я лишь старая травница, из колдовства только парочку заговоров знаю.

Василиса коротко кивнула и замолчала, продолжив растирать траву в миске, обида съедала её изнутри. Всё наставница знала, вот только говорить не собиралась. Причины почему она скрывает это девушка не ведала, но также понимала, что находиться здесь больше мочи нет. Магия росла внутри, множилась как усыпаются леса подснежниками по весне, и юной девушке становилось невозможно держать её в себе, ведь того и гляди накопленная годами мощь вырвется наружу, вызвав небывалые разрушения.

– Я узнала, что есть один тёмный чародей, сначала думала, что слава о нём – это просто пустые россказни, но всё же одной из тёмных весенних ночей я ушла, навсегда оставив родимый дом и мою названную матушку. Колдуна я всё же нашла, и он оказался единственным, кто мог бы мне помочь справиться с растущей во мне волшебной силой. И он действительно справился с этим, но…

– Но что-то пошло не так?

Василиса горько усмехнулась.

– Через какое-то время чародей начал смотреть на меня не как на обычную ученицу, а как на будущую супругу. Я отказалась стать его женой, не хотела оставаться с ним навеки вечные… Поэтому он наложил на меня это проклятье со словами: «Не будешь моей, значит не достанешься никому! Никто никогда не сможет полюбить тебя в этом гадком обличие!». – она подняла взгляд на царевича. – Я могу становиться собой только после захода солнца, сбросив эту ненавистную лягушачью шкуру, но днём остаётся только коротать дни, наблюдая за тем, как жизнь проходит мимо меня.

Иван задумался, история, рассказанная Василисой, поразила его. Быть обречённой на скитания собственным учителем судьба незавидная… Всем сердцем захотелось ей помочь, да и что говорить, он чувствовал, что девушка мила ему, даже в этом лягушачьем облике. Вот уж действительно – Иван-дурак. Разве можно так быстро влюбиться?

– Ты теперь моя невеста. И мы справимся с твоим проклятьем вместе. – он ободряюще улыбнулся.

– Кажется, я ошибалась на твой счёт.

Иван вздрогнул от этих слов, но девушка продолжила.

– Ты ещё лучше, чем я могла себе представить.

– Ты совсем захвалишь меня, Василиса. – покачал головой Иван, тщетно пытаясь скрыть выступивший на щеках румянец.

– Но это правда! Я была так счастлива и напугана одновременно, когда ко мне прилетела твоя стрела. У меня были опасения, что ты испугаешься и оставишь меня там среди болот, не поверишь в то, что лягушка с тобой разговаривает. – в её голосе слышалась нежная улыбка. – Но твоё сердце настолько чисто, что в нём и для меня нашлось место. Я сделаю всё возможное, чтобы ты стал следующим царём Тридевятого царства.

Иван смущённо кивнул и протянул ладонь, чтобы лягушка перебралась на неё, он ощутил, как та без раздумий карабкается, касаясь теплой кожи своими влажными лапками.

– Я обещаю, что тебе больше не придётся носить лягушачью шкуру.

Иван аккуратно скользнул пальцем по влажной коже спинки, слегка поглаживая.

– Потерпи немного, нам нужно вернуться в царский терем, батюшка наверняка волнуется за меня.

– Пока будет лучше, если ты не станешь показывать меня в этом обличие своему отцу. – ожидаемо попросила Василиса.

– Я тоже об этом поразмыслил. Хотел бы прямо сейчас пуститься в путь, чтобы побороть твоё проклятие.

– Но тебе нужно уважить волю царя-батюшки.

Иван тяжело вздохнул, кивая, занимать престол он не хотел, но испытания всё же стоило пройти.

– Хотела бы я сказать тебе, что ты не знаешь, с кем собираешься связаться, да только это не поможет.

– Ты права.

Иван осторожно опустил лягушку за пазуху, направляясь к выходу из леса. Он был из тех людей, кто честно держит своё слово, так что сейчас желал быстрее разобраться с отцовскими испытаниями. С малых лет мамки-няньки учили юношу по примеру старых сказок, где отважные богатыри-воители непременно спасают красных дев от злых колдунов али других напастей. Доброта и мужественность – вот, что было самым главным, здесь был идеал, к которому юноша стремился, вспоминая героев и глядя на правление собственного отца. Не смотря на не лучшие отношения в детстве, Иван здраво оценивал, что Берендей всегда старался быть справедливым правителем и решать государственные дела с меньшими потерями. Народ ставил во главе стола, и ежели случалось так, что в один год засуха губила все посевы крестьян, без раздумий помогал им встать на ноги и прокормить семью, не жалея запасов казны на эти нужды. Постоянные войны на окраинах так же прекратились путём подписания мирных соглашений с соседними царствами и усиления охраны приграничных территорий со стороны степей, населённых воинственным кочевым народом. Словом, у юного царевича был самый лучший пример для подражания перед глазами.

Пока он ехал, слова девушки о могущественном колдуне не давали ему покоя, мысленно перебирал в голове сказки и предания, когда-либо слышимые им ранее от мамок-нянек, и пришёл к выводу, что у него в голове всплывает лишь одно имя… И, по правде говоря, перспектива того, что именно этот чародей повинен в Василисином проклятии заставляла кровь стынуть в жилах. Но царевич не собирался отступать ни в коем случае, даже если придется столкнуться лицом к лицу с тем, кто не страшится самой смерти.

***

В царский терем вернулись уже в сумерках, проезжая мимо главной площади, где толпа уже давно рассосалась по домам, лавки были свёрнуты, было пустынно, словно и не здесь проходил обряд пускания стрел, лишь одинокие фигуры патрулирующих стрельцов изредка появлялись в поле зрения.

Въехав через открытые ворота во двор царского терема, Иван оставил конюшему Сивого и быстрыми шагами направился прямиком к своим покоям, надеясь не встретить никого на пути, особенно старших братьев… Отец, вероятнее всего уже отправился на покой, поэтому царевич решил проведать его уже завтра по утру, чтобы лишний раз по пустякам не беспокоить старого царя. Закрыв за собой спасительную дверь в собственную горницу, Иван наконец отдышался и аккуратно достал свою суженой из-за пазухи, удобно устроив её на лавке.

– Хорошо, что не встретили по пути моих братьев, иначе не избежали бы расспросов.

Он подошел к умывальнику и с блаженством набрал в руки чистой колодезной воды, щедро всполоснув ей лицо.

– Ты прав, не стоит им видеть сейчас мой облик.

– Василий шутил, что я женюсь на кикиморе. – посмеялся Иван.

– Он почти угадал.

За спиной послышались лёгкие шаги, вставшая рядом девушка запустила руку под струйку прохладной воды, лившейся из рукомойника.

– Весь день мечтала сделать это. Ненавижу скакать по болотам.

Она мягко улыбнулась, глядя на обомлевшего Ивана.

– Чему удивляешься? Ты ведь уже видел меня раньше.

– Прости. – он смущённо почесал затылок, наблюдая за тем, как Василиса смывает с рук грязь и пыль. – Успел привыкнуть за день к твоему зелёному облику.

– Неужто собирался лягушку поцеловать? – рассмеялась девушка, подняв на него озорной взгляд. – Не дуйся, я правда рада тому, что ты принял меня такой, какая я есть.

Она окинула горницу оценивающим взглядом, отмечая про себя не слишком богатое убранство для царского сына: стол, лавка, печка, которую сегодня ещё не топили, да постель в глубине комнаты.

– Утро вечера мудренее, дорогой суженый. – Василиса мягко улыбнулась, заправив за ухо царевича прядь золотистых, выбившихся волос, ласково приглаживая кудряшки.

– Я прилягу на лавке, а ты займи мою постель. – попросил Иван, смущённо отворачиваясь.

Он сам не понимал почему ощущал такую сильную влюблённость в девушку, которую встретил буквально накануне, но пришёл к выводу, что это просто судьба свела их вместе. Василиса была необычной, цепляющей, таинственной, сложная жизнь и нависшее над ней проклятие, с которым девушка боролась изо всех сил, стойко снося все лишения, только подчеркивали её сильный характер. Царевич так же думал, что она умна и наблюдательна, что редко можно было встретить среди знатных девиц, посещавших пиры, которые устраивал время от времени царь Берендей. А своей красотой в человеческом облике затмевала любую, «прекрасная» – вот слово, наиболее подходившее ей.