Покорители пространств

ДРУГ-ИНОГАЛАКТЯНИН

– А Олег Осипович Овсянкин действительно такой огромный? – спросил астронавт, когда Дима внёс его в свою комнату в их маленькой квартирке.

Дима с удивлением посмотрел на нового друга: он ещё никому не успел рассказать о своём сне.

– Я умею смотреть чужие сны и читать чужие мысли, – объяснил Мика.

– Вот это да! – опешил Дима. – А разве это честно?

– Не знаю, – ответил Мика. – Я так запрограммирован. Я должен исследовать планету Земля и всё узнать о её жителях.

Дима озадаченно смотрел на своего нового знакомого. А тот опять спросил:

– А Олег Осипович, и правда, огромный?

– Да нет, – ответил мальчик и признался: – Он мне от страха таким приснился. Я его просто боюсь.

– Боишься? – переспросил компьютер и грустно добавил: – А я не умею бояться. Во мне нет такой программы.

Дима ещё шире раскрыл глаза и даже не знал, что сказать. А иногалактянин стал рассказывать о себе:

– Я состою из четырёх главных программ. Знаешь, каких?

Дима отрицательно покачал головой.

– Первая программа "Интеллект", то есть ум, – стал объяснять Мика. – Вторая "Эмоции", то есть всякие чувства. Третья "Воображение": значит, я умею фантазировать. И четвёртая "Мышление". Я мыслю быстрее всех на нашей планете. Внутри каждой главной программы – по тысяче неглавных, но тоже очень важных.

– Вот это да! – опять потрясённо произнёс Дима.

А астронавт с грустью повторил:

– Бояться я не умею… Но зато умею вычислять грозящую опасность.

– Здорово! А как ты это делаешь?

– Не знаю. Это дедушка Калькулякас придумал. Я только чуть-чуть пугаюсь – в этот момент включаются все нужные программы. И я сразу понимаю, какая опасность мне грозит и как её избежать. Вот и всё.

– Супер! – выдохнул мальчик, восхищённо глядя на инопланетного гостя.

– Ты ведь тоже не чувствуешь и даже не знаешь, как работает твой мозг. Работает и всё. Решает за тебя контрольные. А ты только пятёрочки получаешь.

Дима почесал затылок: он как-то не отделял себя от своего мозга.

Мика засмеялся:

– Ты не ошибаешься. Ты – это всё вместе: руки, ноги, туловище со всеми внутренностями, голова с мозгами – всё это и есть ты, то есть Дима.

Только мальчик хотел возразить, как исследователь мгновенно отгадал его мысль:

– A-а! Твоя мама говорила, что у человека ещё есть душа. Поэтому он умеет любить, радоваться, огорчаться…

– Ты опять прочитал мои мысли? – с обидой спросил Дима.

– Я их всё время читаю. Так же, как и свои, – ответил компьютерик, а сам подумал: "Почему он обижается?".

– Это нечестно! Я ведь не умею читать твои мысли. Так нельзя дружить!

– А как можно дружить? – огорчился Мика.

– Чтобы всё честно было. Вот мы с Колей Сугробовым, знаешь, как дружили? Мы всё-превсё друг другу рассказывали. Коля научил меня бороться, потому что он спортсмен. А я помогал ему по математике и по русскому.

Дима так сильно загрустил, чуть не заплакал. Мика понял из-за кого: из-за Коли.

Тогда астронавт сказал:

– Ладно. Я отключаюсь от твоего мозга. Больше никогда не прочитаю ни одной твоей мысли. Только будем дружить по-честному и всё-превсё друг другу рассказывать?

– Уже отключился? – уточнил Дима.

– Секундочку! – прикрыл иногалактянин глаза. – Готово!

– Ладно. Будем друзьями! – сразу согласился Дима.

Мика так обрадовался, даже подпрыгнул. В нём включилась музыка – и он, прямо как сумасшедший, стал кувыркаться на столе и подскакивать до потолка – то есть жизнерадостно, по-компьючитски танцевать.

На его лбу нарисовался венок из ослепительных ярких цветов: розовых, бирюзовых и жёлтых. Потом откуда ни возьмись с цветов вспорхнула крохотная птичка, весело покружилась по макушке – и всё исчезло, как не бывало.

Астронавту захотелось срочно поделиться своей радостью с мамой, папой и дедушкой и даже познакомить их со своим другом. Но он вспомнил, что с ним случилось, плавно опустился на стол и загрустил ещё больше, чем Дима.

А потом он рассказал своему новому другу обо всём, что произошло. И про свою маленькую любимую планету, и про маму, папу и дедушку, и про всех астронавтов.

Когда он стал рассказывать, полилась грустная мелодия, а на его высоком лбу и макушке появилось незнакомое звёздное небо. Не такое, как над Землёй, а другое… На нём сияли звёзды разной величины. И далёкие – крохотные, как над нашей планетой. И в десять раз крупнее. Словно сверкающие золотые шары, шарики, бусинки и пылинки украшали ночное небо Компьючиты.

Затем на фоне звёзд на Микином лбу появились три маленьких "окна-портрета": портрет мамы Пентимуччи с ярко-синими нежными глазами; портрет строгого и круглого папы Айбиэмера и, конечно, портрет любимого прямоугольного дедушки Калькулякаса с квадратными озорными глазами и квадратной бородой. Из дедушкиных боков порой появлялись руки: Калькулякас любил подбочениться и почесать затылок.

Дима заслушался. И засмотрелся. Такого собеседника у него ещё никогда не бывало. Он даже забыл, что смотрит на маленький монитор на лбу астронавта. Мальчику показалось, что он действительно видит огромное чудесное незнакомое небо.

А Мика уже рассказывал про большой компьютер-корабль, который сильно разрушился из-за этих бактерий Земли. Диме даже стало стыдно перед иногалактянином из-за этих бактерий. А Мика сказал:

– Я точно знаю: астронавты меня одного не бросят. Они отремонтируются, восстановят связь и пришлют за мной корабль-спасатель.

Собеседники немного помолчали.

Дима подумал: "Только появился у меня друг – и скоро он улетит так далеко, что и вообразить невозможно такую даль. Опять я останусь без друзей…". Он, конечно, понимал, что его друг-астронавт должен вернуться на родную планету. Но всё равно сразу приуныл.

А Мика подумал: "Может, Дима согласится полететь вместе со мной? Если же он не захочет расставаться с мамой, папой, Тоськой, Сюзей и Морковной, то и их как-нибудь уговорим".

Но вслух астронавт спросил:

– А у тебя сколько программ есть?

– У меня нисколько нет.

Тут наступила Микина очередь глядеть на собеседника с изумлением.

– Да нет у меня никаких программ! – увидев выпученные глаза друга-исследователя, повторил Дима. – Я просто живой человек.

– Вот это да! – произнёс теперь Мика и тут же добавил: – Такого не бывает!

Дима пожал плечами. А Мика попросил его рассказать про страшного Олега Осиповича Овсянкина, про то, как надо бояться, и про всех одноклассников. Дима, может быть, не очень-то хотел обо всём этом вспоминать и рассказывать. Но ведь они с Микой дали слово доверять все свои тайны друг другу.

ОДИНОЧЕСТВО ДИМЫ

Уже целый месяц Дима был совершенно одиноким человеком. Не то чтобы ребята вовсе его не замечали. На контрольной Чебурекин вспомнил про него, постучал карандашиком по спине и прошептал:

– Эй, Колючка, дай списать!

Раньше Дима никогда не обижался, если его называли Колючкой или Ботаником. Он и сам Чебурекина называл Чебуреком или Чебурашкой. И Антон тоже на него не обижался. А теперь почему-то очень обидно прозвучало прозвище. Но Дима подумал немного, написал решение задачи, положил листок посередине парты и отодвинулся. Он не подлизывался к Чебурекину. Он просто его выручал. И Антон всё списал.

На перемене Дима не заговорил первым с Антоном. И тот ничего ему не сказал. Дима по-прежнему оставался одиноким.

Его друг Коля Сугробов начал за домашние работы тройки с минусом получать. Но к Диме не подходил: боялся, что над ним начнут смеяться из-за того, что с отличником дружит. Дима прямо-таки мечтал, чтобы Наталья Сергеевна ставила ему самому оценки похуже. Он даже на уроках гипнотизировал учительницу. Но на Наталью Сергеевну гипноз не действовал. Да и как ему похуже поставишь, если он и за пятый класс мог задачки решить, и книг прочитал целый вагон? "Везёт Утюгову!" – завидовал он иногда знаменитому двоечнику из шестого "Б".

"Почему думают, что Овсянкин – самый лучший? – не понимал Дима. – Из-за красоты и богатства?". У Чебурекина папа мог пять джипов купить, но Антон не задавался. И сотовый телефон у него был во втором классе. Только Антон его потерял сразу. У некоторых одноклассников родители не беднее, чем у Овсянкина. Но никто не зазнавался, никто никому не завидовал. Позавидуют немного чему-нибудь новенькому – и быстро зависть проходит. Потому что все дружили.

Через неделю у Олега появились два друга из их класса: Гриша Сапожков и Лёня Рукавичкин. А ещё Олег подружился с этим знаменитым шестиклассником Утюговым, по прозвищу Утюг. Только Овсянкин называл его по-дружески – Утя. Они, оказалось, в одном доме, в одном подъезде и на одной лестничной площадке живут. "Если уж кому везёт, так везёт во всём, – думал про Олега Дима: – И красота, и богатство, да ещё и с Утюговым по соседству живёт!"

После этого Диме даже по школьному коридору ходить стало непросто. Идёт он по коридору – а они пальцем на него показывают:

– Смотри, смотри – Ботаник! – и хихикают, как будто делать больше нечего.

А Дима сразу краснеет, как горький перец, и таким неуклюжим себя чувствует.

Вызовут его к доске – Гриша с Лёней шепчут вслед:

– Отличник пошёл отвечать! Иди-иди, получай свои пятёрочки. Подлиза!

Скажут так – и оглядываются на Овсянкина. А тот самодовольно молчит.

И вот однажды все четверо (вместе с Утюговым) подстерегли Диму в переулке, когда он возвращался из школы. Вышли неожиданно из-за поворота и окружили его.

– Смотрите-ка: отличник к нам сам пришёл! – будто бы с удивлением произнёс Овсянкин.

У Димы почему-то коленки чуть-чуть подогнулись.

– Колючка, чё ты такой хиленький? Ты хоть драться-то умеешь? – презрительно ухмыльнулся Утюгов, которому Дима был ростом до плеча.

– Да где ему? Он только пятёрочки умеет получать! – съязвил Овсянкин.

И все просто покатились со смеху.

Дима молчал, потому что растерялся. У него всё сжалось внутри. От обиды. А, может быть, и от страха.

– Да он трус! – воскликнул Овсянкин. – Научим его смелости?! – и он посмотрел сначала на Утюгова, а потом на Сапожкова с Рукавичкиным.

Утюгов первый ударил Диму кулаком по лицу – и он сразу упал от такого удара.

– Теперь вы! – приказал Овсянкин Грише и Лёне.

– Чё?! – отступили они на шаг.

– Не поняли? – ехидно спросил у них Овсянкин, а потом выразительно посмотрел на Утюгова: – Объяснишь, Утя, этим тормозам, что значит дружба? Тоже мне – маменькины сынки!

– Придётся объяснить, – хмыкнул двоечник и погрозил сразу двумя кулаками Грише и Лёне.

От страха они уменьшились в росте.

Дима поднялся, а Овсянкин сверху вниз посмотрел на него:

– Будешь пятёрочки получать – мы с Утюгом ещё не так отутюжим! – рассмеялся он, довольный своей шуткой, и все подхихикнули ему. – Я, – выделил он голосом своё "я", – терпеть не могу ботанов!

Он, почувствовав себя до ужаса крутым, повернулся и зашагал вразвалочку. Утюгов, точь-в-точь повторяя его манеры, тоже пошёл вразвалочку. За ними, опустив головы, поплелись Сапожков с Рукавичкиным. Вскоре все скрылись в подворотне.

Из Диминого носа текла кровь, и штаны немного порвались. Но он не заплакал. В тот момент он твёрдо решил, что назло будет учиться на одни пятёрки. Всю жизнь. "Не дождётесь!" – подумал он вслед своим обидчикам. И перестал на уроках гипнотизировать Наталью Сергеевну.

Он никому не рассказал о том, что с ним произошло. Ни одному человеку.

Когда Дима был маленький, мама проводила с ним много времени. И они говорили с ней обо всём на свете. Это были лучшие годы его жизни.

И даже с папой они иногда беседовали на важные темы. Например, про героизм.

Его папа – очень смелый. Однажды он защитил на улице одну незнакомую тётеньку с малышом и задержал вооружённого преступника. Папу даже по телевизору показали и рассказали, какой он герой. Дима тогда ещё в садик ходил. Он так гордился папой! И мечтал скорее подрасти и тоже защитить какую-нибудь тётеньку с ребёнком от вооружённого бандита. Или даже от целой банды.

А когда он пошёл в школу, папа с мамой решили зарабатывать деньги на новую квартиру. Они стали трудиться на второй и даже на третьей работе. Уходили очень рано, а приходили, когда Дима уже спал. Но в это время у него появился хороший друг – Коля Сугробов. Они, как полагается друзьям, делились самыми главными тайнами. Даже сейчас, когда Коля перестал с ним дружить, Дима никому не выдаст его секреты. Например, не расскажет о том, что Коля вырвал страничку из дневника, на которой у него стояли три двойки. И другие важные тайны друга он тоже не выдаст. Например, не разболтает про то, что Коля влюбился в очень красивую девочку Олю Новикову. Один раз даже нёс её портфель до дома, а Дима плёлся сзади. Было немного обидно, потому что Дима и сам бы в неё влюбился. Но ведь Коля влюбился первый. И Дима решил, что, может быть, потом влюбится в какую-нибудь другую девочку.

Если бы он сейчас дружил с Колей, то всё бы ему рассказал – и они бы что-нибудь вдвоём придумали…

А Овсянкин, Сапожков и Рукавичкин после этой драки даже во время урока стали обзывать Диму трусом.

У Рукавичкина светился синяк под глазом, а у Сапожкова губа распухла и перекосилась. Наверно, Утюгов уже "объяснил" им, как надо дружить. Поэтому они старались вовсю.

Вызовет Наталья Сергеевна Диму к доске – они ехидно шепчут:

– Отличник пошёл отвечать! Пятёрочки получать!

– Да он трус! Наталью Сергеевну боится!

И на Овсянкина смотрят.

Возвращается Дима на место – опять слышит:

– Эй ты, трус! Пятёрочку получил? Молодец!

– Ботаник!

И многие ребята слышали этот шёпот и тоже, наверно, стали верить, что Дима – трус.

Дима решил доказать, что никакой он не трус, а смелый, и всё время думал, как это сделать. Никак не мог придумать, пока Наталья Сергеевна не объявила:

– В воскресенье всем классом пойдём в поход на речку.

– Дима, ваш класс – словно космический корабль, – выслушав друга, сказал Мика. – В жизни этого корабля произошли большие события. Во-первых, у него сменился командир, то есть ваша учительница. Во-вторых, в корабль внедрился вирус. Командир новый, поэтому пока не почувствовал, что вирус разрушает самые важные программы корабля.

– Что же делать? – спросил Дима.

– Вирус должен быть найден и уничтожен, – твёрдо ответил исследователь.

– Ты что? Человека нельзя уничтожать! – возмутился Дима.

– Не человека! – рассердился Мика. – А вирус, который есть в этом человеке.

– Как же его там найдёшь, в человеке?

– Я помогу тебе! – решительно заявил астронавт. – Превращусь в тебя и пойду в поход, а потом в школу. Я тоже могу учиться на пятёрки.

– Нет! – так же решительно не согласился Дима. – Не хватало ещё инопланетного вмешательства!

Астронавт-компьютер обиделся.

– Не обижайся, Мика, – попросил мальчик. – Понимаешь: если я сам не разберусь и не докажу, что я не трус, я всю жизнь буду бояться.

– А когда ты начнёшь разбираться и доказывать?

– Завтра, – вздохнул Дима. – Ведь завтра воскресенье, и мы пойдём в поход… А ты лучше помоги бабушке Вере с Дормидонтом Спиридоновичем разобраться.

– Правильно! – обрадовался Мика. – Только ты мне потом всё расскажешь про поход.

Дима согласно кивнул.

– А теперь давай поспим, – предложил он.

– Отключимся и сэкономим энергию? – уточнил Мика.

– Может быть, это одно и то же, не знаю, – пожал плечами Дима.

Мальчик завёл будильник, погасил свет и лёг в постель. А астронавт запрыгнул на Димину подушку и отключил внутренний блок питания на 420 минут. Вскоре оба – каждый по-своему – заснули.

Они не слышали, как вернулись мама и папа. Как мама вошла в Димину комнату, укрыла его и поцеловала в щёку: "Бедный малыш. Он нас совсем не видит. Я день и ночь думаю о нём, а поговорить с сыном некогда". Потом мама увидела на Диминой подушке странный "мячик". Улыбнулась, подняла его и переложила на стул.

– Ничего себе! – прошептала она, потому что "мячик" показался ей тяжеловатым.

ИЗУЧЕНИЕ И ПЕРЕВОСПИТАНИЕ ДОРМИДОНТА СПИРИДОНОВИЧА

Любой серьёзный учёный, занимающийся проблемами инопланетного разума, поймёт Мику: астронавт мечтал изучить загадочного старика. Свой будущий научный труд юный исследователь назвал так: "Живой организм Дормидонт Спиридонович".

Попасть к старику Мике удалось только после обеда, потому что до этого времени тот не выходил из комнаты.

Наконец Дормидонт Спиридонович открыл форточку, чтобы проветрить комнату, а сам направился в кухню пообедать.

Только когда квартира заполнялась непереносимо вкусными ароматами еды, Дормидонт Спиридонович – словно ожившая мумия – поднимался, шёл в ванную мыть руки и садился за стол. Вымытые руки он держал над столом на весу и становился похожим на хирурга перед ответственной операцией. Так и казалось, что сейчас из его уст прозвучит: "Инструменты!" Это слово, конечно, не звучало, но "инструменты": ложка, вилка и нож – тотчас появлялись перед ним. (Конечно, не сами: Вера Марковна раскладывала их рядом с тарелкой.)

Мика влетел в открытую форточку и спрятался за телевизором.

После обеда "объект исследования" вернулся и стал в шестой раз смотреть очень важную передачу "Новости дня". Вдруг перед его взором появилось что-то легкомысленное: оказалось, прямо над его носом качнулся одуванчик. Это Вера Марковна наклонилась к лицу своего мужа:

– Дормидонт Спиридонович, сегодня внуки в гости придут. Помоги мне обед приготовить: почисть картошку для пюре.

Старик с недоумением взглянул на жену. Астронавт прочитал в его мыслях: "Я – очень заслуженный пенсионер. А очень заслуженные пенсионеры картошку не чистят!"

И Дормидонт Спиридонович отвернулся.

Вера Марковна рассердилась. Мике даже показалось, что одуванчик на её голове распушился от возмущения. Но она продолжила:

– Сегодня пенсию принесут. Надо в магазин за пирожными сходить.

Старик не шелохнулся, словно был не человеком, а гордым изваянием. На его идеальной лысине, сверкнув, отразился диктор программы "Новости дня". Диктор прямо с лысины бодро объявил:

– Перейдём к спортивным новостям!

Вера Марковна постояла минутку. На лысине мужа, отражаясь от телевизора, стали бегать футболисты и забивать голы. Мика сначала даже по привычке принял голую макушку старика за монитор.

Старушка безнадёжно махнула рукой. "Эх, ты – заслуженный телезритель!" – подумала она. У неё в груди появилась такая невыразимая словами обида. Не потому, что ей самой было трудно приготовить пюре и котлеты и сходить в магазин за сладостями. Просто нечестно, когда один человек всю жизнь всё делает, а другой считает, что обязан усиленно отдыхать. "И почему я не вышла замуж за Федю с чёрными усами, – в стотысячный раз за свою жизнь подумала бабушка Вера. – Он так любил чистить картошку".

А иногалактянин предположил: "Наверно, у этого Дормидонта Спиридоновича нет программы взаимной помощи и взаимной выручки". Мика, хоть и был маленький, но знал, что у всех компьютеров на Компьючите есть такая программа. Без неё их цивилизация давно бы погибла.

"Пустая старуха", – сердито подумал Дормидонт Спиридонович, когда Вера Марковна вышла из комнаты.

"Что значит "пустая" старуха?" – удивился исследователь Мика. Он сначала представил, что бабушка Вера – пустая в самом прямом смысле, как, например, новая дискета, на которую ещё не успели записать ни одного словечка. "Нет, тут что-то не так", – смекнул он и стал "листать" словарь в своей компьютерной памяти. "ПУСТАЯ – переносное значение: вздорная, несерьёзная, ничем не интересующаяся", – нашёл он и вслух из-за телевизора сказал:

– Нет, Дормидонт Спиридонович, вы ошиблись.

Старик вытаращил глаза: он решил, что сам диктор телевидения обращается к нему.

– Бабушка Вера – не пустая. Ведь она с самой юности была весёлым водителем трамвая, – продолжал "телевещание" Мика. – Она вырастила и воспитала своих детей, сына и дочку. А сейчас бабушка Вера – пенсионерка, но помогает внуку и внучке расти добрыми, правдивыми и здоровыми. Так что бабушка Вера – не пустая, – с расстановкой повторил "диктор". – У неё очень важная жизненная программа. Если на Земле не останется бабушек с такими программами, человечество погибнет.

Дормидонт Спиридонович оцепенел. А "диктор" обратился прямо к нему:

– А вы делаете что-нибудь важное?

Старик обиделся:

– Я смотрю телевизор! – и пояснил: – Потому что я – выдающийся пенсионер и заслуженный телезритель! А до этого времени я тоже всю жизнь работал и приносил людям большую пользу.

– У вас произошёл сбой в программах. Вы перестали делать добро, – услышал Дормидонт Спиридонович.

Он разинул рот и не мог его закрыть целую минуту. Ведь он считал, что самое главное добро – смотреть телевизор.

Если бы старик знал, кто с ним разговаривает, он решил бы, что Мика тоже пустой, вздорный и глупый, потому что ни инопланетяне, ни даже иногалактяне не пользовались его уважением и доверием. Но так как Дормидонту Спиридоновичу показалось, что само телевидение обращается к нему, он испытал потрясение и впервые за все пенсионные годы задумался, правильно ли ведёт себя.

Как же надо вести себя, чтобы телевидение одобрило поведение? Этого Дормидонт Спиридонович не знал. Ведь он давно разучился мыслить самостоятельно. Поэтому решил ждать, когда "диктор" опять обратится лично к нему и даст советы, как исправиться и стать добрым.

Астронавт предположил: "Может быть, из-за отсутствия чёрных усов у Дормидонта Спиридоновича произошёл сбой в программах? Значит, если у старика появятся такие усы, он начнёт во всём помогать бабушке Вере и станет хорошим дедушкой?"

Как сделать, чтобы длинные чёрные усы выросли у "заслуженного пенсионера", Мика пока не мог придумать. Но даже ему, пришельцу из другой галактики, было жаль бабушку Веру. И он решил, не откладывая на будущее, обрадовать её прямо сейчас.