Путь к сердцу мужа

И она пошла к краю балкона, с твердым намерением тут же перелезть через перила.

– Да погодите вы, – кинулся за ней ее шеф. – Я буду спускаться первым, а вы за мной.

– Нет, – снова твердо сказала она, представив, в каком виде он будет ее наблюдать. – Это невозможно.

– Но ведь так будет лучше для вас. Если вы устанете или соскользнете, я смогу поддержать вас.

– Нет. Во-первых, я не собираюсь соскальзывать, а во-вторых, это… ну, в общем, я лучше буду спускаться первой.

– Ну, знаете ли, если вы думаете, что я еще и собираюсь смотреть вам под юбку, то вы глубоко ошибаетесь.

Лиза так смутилась, что сначала даже не знала, что ответить, но потом дрожащим от обиды голосом сказала:

– А вот гадости мне говорить необязательно.

– Хорошо, простите, – коротко сказал он. – Но все-таки отойдите и пропустите меня вперед.

– Я вас тоже понимаю. Вы боитесь, что я упаду и вам потом придется откупаться большими деньгами, – как можно язвительнее сказала она.

– Знаете, мне гадости говорить тоже необязательно, – холодно сказал он, – давайте уж лучше спускаться, если решили. Дайте мне вашу сумочку, я положу ее в карман. Спускайтесь сразу за мной, и старайтесь не смотреть вниз.

– Я знаю, – коротко ответила она, отдавая ему сумочку.

Полонский взялся рукой за лестницу, и, упершись ногой в выступ стены, перелез через перила балкона и стал спускаться. Следом за ним то же проделала и Лиза.

Спускаться оказалось тяжелее, чем она думала. Вес всего тела приходился на руки, и нужно было напрягать все силы, чтобы удержаться. К тому же, и руки и ноги приходилось поочередно отрывать от перекладин, чтобы спускаться вниз, и тогда удержаться было действительно трудно.

Ничего, ничего, успокаивала себя Лиза. Я сильная, и руки у меня тренированные. Я же помню, как в детстве всю площадку в парке проходила на кольцах.

Когда Лиза была маленькой, они с мамой почти каждый вечер ходили в парк. Там на детской площадке было много качелей, но больше всего Лиза любила кольца. Вдоль всей площадки, висели прикрепленные к перекладине гимнастические кольца. Раскачиваясь и перебирая их руками, можно было облететь всю площадку, не касаясь земли. Конечно, это было тяжело, но Лиза не хотела отставать от мальчишек и постоянно висела на этих кольцах, натирая на ладонях кровавые мозоли. К концу лета она как заправская обезьяна летала на них вокруг всей площадки. Сейчас, спускаясь по этой проклятой лестнице, она вспоминала, как ей было тяжело тогда в парке, и радовалась, что хоть какой-то подобный опыт у нее есть.

Забывшись в воспоминаниях, она машинально перебирала руками и ногами, когда Полонский остановился и позвал ее.

– Как вы там? Держитесь? Может быть, хотите передохнуть? Я поднимусь и поддержу вас.

Ну уж нет, не дождешься, подумала она, и, стараясь говорить как можно тверже, ответила:

– Не нужно, со мной все в порядке.

На самом деле она совсем не была в этом уверена. Руки у нее так устали, что она каждую минуту ждала, что пальцы разожмутся и она упадет. Но лучше пусть она упадет, чем признается, что уже жалеет, что полезла по этой лестнице.

Ничего, ничего, подбадривала она себя, все когда-нибудь кончается, и это тоже кончится. Вот уже почти четвертый этаж. Это еще высоко, но уже с третьего этажа падать можно. С третьего этажа не убьешься. Правда тогда ее убьет сам Полонский. За то, что не захотела ждать и полезла за ним. Так, еще чуть-чуть… Есть, она поравнялась с четвертым этажом. Смотри-ка, он ее уже не спрашивает, как она там. Видно, уверовал в ее силы. А зря, сил уже никаких нет. Но она все равно доберется до конца. Другая бы не добралась, а она доберется. Потому что она не какая-нибудь избалованная красотка, которую возят в «мерседесе». Она живет с одной мамой и всю мужскую работу в доме делает сама. Она и кран чинит, и мебель двигает. И ремонт в доме они с мамой делают сами. Ну, вот и третий этаж, здравствуй, дорогой. Остались совсем пустяки. Кстати, как же там шеф? Она посмотрела вниз. Полонский быстро спускался. Длинное элегантное пальто и обязательный белый шарф развевались по ветру.

Ничего себе наряд для лазанья по пожарным лестницам, подумала Лиза и ее стал разбирать смех.

Смеяться нельзя, панически подумала она, крепясь изо всех сил. Если начну смеяться, руки ослабнут и я упаду. Эта мысль сразу же настроила ее на серьезный лад, и смеяться расхотелось.

Тоже мне умница нашлась с чувством юмора, сердито выругала она себя. Самое время посмеяться.

В таких размышлениях она прошла третий этаж и остановилась. Руки отказывались двигаться, сердце колотилось как сумасшедшее.

– Что с вами? – сразу же крикнул снизу Полонский. – Эльвира, вам плохо?

Это подстегнуло ее, она глубоко вздохнула, чтобы восстановить дыхание и как можно небрежнее ответила:

– Все нормально, мне просто волосы мешают.

Она с трудом поднесла негнущуюся руку к волосам и сделала вид, что поправила их. А потом стиснула зубы и из последних сил стала спускаться дальше.

Наконец она увидела, что Полонский повис на руках и ловко спрыгнул на землю. Лестница заканчивалась довольно высоко от земли, и Лиза нерешительно остановилась на последних перекладинах, не зная, что дальше делать.

Ее шеф стал внизу и стал командовать.

– Спускайтесь ниже, так, еще ниже, а теперь отпускайте руки. Не бойтесь, я вас подхвачу.

– Вы меня не удержите, – хотела крикнуть ему Лиза, но руки у нее разжались, и она упала прямо на него.

Полонскому действительно удалось подхватить ее, но так как Лиза вовсе не была пушинкой, он не удержался ногах и шлепнулся на траву, так и не выпустив ее из рук.

Несколько минут они лежали совершенно обессиленные, потом Лиза спохватилась, что лежит на директоре и владельце их фирмы, и поспешно скатилась с него.

– Интересно, Эльвира Викторовна, – задумчиво сказал Полонский, приподнявшись с земли и усаживаясь на траве, – почему, когда мы с вами встречаемся, то непременно падаем?

– Должно быть, у нас с вами ауры такие, – подумав, сказала Лиза, также садясь на траву.

– Какие? Несовместимые, что ли?

Ну, вот, подумала Лиза, только этого мне еще не хватало, и поспешно сказала:

– Наоборот, они слишком бурно друг на друга реагируют.

– Ха, с чего бы это? – пробормотал он, а Лиза поспешила перевести разговор на другое.

– Знаете, – начала она, – хорошо, что нас никто не видел. Я посмотрела на вас сверху, а вы спускаетесь по пожарной по лестнице в элегантном французском пальто, и, – тут ее опять стал разбирать смех, – еще этот длинный белый шарф на шее… Ой, не могу, – захохотала она.

– А вы, – подхватил он, также смеясь – вы бы на себя посмотрели. В шикарном кожаном плаще и в золотых туфельках на шпильке, и в блестящем костюме. В другом виде вы ползать по стенам, видно, не привыкли.

Несколько минут они оба хохотали как сумасшедшие.

– Хорошо, что нас клиенты не видели, – вытирая слезы, сказала Лиза, – а то бы подумали, что имеют дело с ненормальными.

– Надеюсь, им и в голову не пришло, что мы ушли не через парадный ход, как все, а полезли по стенке ни с того, ни с сего, – прибавил он, и они снова зашлись от хохота.

Отсмеявшись и успокоившись, они спохватились, что до сих пор сидят на траве. Полонский вскочил на ноги первый, и, отряхнув пальто, протянул руку Лизе.

– Вставайте, – сказал он, – давайте, я вас почищу.

Он стал отряхивать ее плащ, и Лиза почувствовала, что его рука на секунду больше, чем нужно, задержалась на ее попке. Она невольно подняла на него глаза.