Аннабель Николаевна

– Аннабель вам не мешает?

Получив подтверждение, что нет, продолжала, – девочка не ела целый день, может быть, покормите её, Варлам Герасимович?

Это вносило диссонанс в отношения приятелей, невозможно представить, чтобы один из нас кормил другого, мама этого не понимала.

Чтобы не разочаровать друга, я ела, давясь, его национальное блюдо – борщ с салом и армейское блюдо – макароны по-флотски.

Эти кушанья он готовил сам, слегка подшучивая над учительницей, беспомощной в бытовых вопросах, немного ухаживая за мамой, заводя разговор, в котором участвовали все. Профессорша и его жена появлялась на кухне редко.

Мама не любила Варлама. По действовавшим законам третью комнату в квартире, должны были предоставить профессорше, они с матерью жили в четырнадцатиметровой, тогда в кладовке, примыкающей к этой комнате, можно было бы установить ванную. Единственная раковина в нашей коммуналке использовалась жильцами и для мытья посуды, и для чистки зубов. Незадолго до моего рождения появился Варлам с ордером на эту жилплощадь и «захватил», по выражению мамы, кладовку. Я принимала её слова к сведению, но они не могли повлиять на отношение к другу.

Он попросил испечь для него блины.

– Мне немного помогли, – объяснила я, запачканная в муке и масле. Он сказал, что ничего вкуснее не пробовал.

Однажды, мы играли в прятки, меня скрывали соседи квартиры, которых удалось вовлечь в игру, даже, профессорша. Но куда мог деться человек, почти, двухметрового роста?

Я отыскала его под громадной двуспальной кроватью, накрытой красивым покрывалом до пола. Вылезти оттуда Варлам не смог, случился приступ радикулита.

– Старый дурак, – брезгливо сказала жена про человека сорока пяти лет. Она была немного моложе.

Когда мужчины из соседних квартир отодвинули кровать и достали обездвиженного друга, у него получалось лежать и стоять, но не наклоняться. Я поднимала для него с пола предметы, завязывала шнурки на ботинках и горда была тем, что без меня ему не обойтись.

– Как ты думаешь, Аннабель Николаевна, не взять ли нам с тётей Катей ребёнка из детского дома? – спросил сосед.

– Пойдём вместе выбирать, – новая игра обещала быть интересной, участие его супруги мной не подразумевалось, – ты мальчика хочешь или девочку?

– Только мальчика, – ответил он, задумчиво глядя на меня.

Думаю, ему не удалось бы найти девочку, к которой привязался бы так, как к Аннабель Николаевне.

Несмотря на незначительный возраст, я усомнилась в том, что царственная тётя Катя снизойдёт до дружбы с маленьким человеком.

Так оно и оказалось.

В детском саду у меня обнаружился талант стоять на руках, прогибаться, как индийская танцовщица в цирке, я показала трюки другу.

Варлам принёс из библиотеки книги по цирковому искусству, мы приступили к разучиванию настоящих акробатических номеров, и демонстрировали их в нашей большой кухне. Зрителями становились соседи и друзья Варлама. Екатерина, полная достоинства, уверенная в своей красоте, важно принимала гостей, подсмеиваясь над мужем и многозначительно переглядываясь с некоторыми мужчинами. Удивительно, но, будучи маленькой, я замечала это, как и то, что хмурилось лицо моего друга.

Иногда, сидя в своей комнате на персональном тяжёлом стуле-кресле с подлокотниками, Варлам говорил:

– Поцелуй меня, Аннабель Николаевна.

Я, как турист возле атлантов при входе в Эрмитаж с Миллионной улицы, начинала осмотр с голеней. Потрогав громадные тапочки на босу ногу, ступала маленькими ножками и подтягивалась к коленям, он мне помогал, потом дотрагивалась губами до чуть царапающейся щёки.

Жена, посмотрев на наши нежности, разворачивалась и выходила на кухню курить.

Впоследствии мне сказали, что у Екатерины были проблемы с женским здоровьем. Думаю, огорчало её не собственное бесплодие, а то, что детей любил муж, и она терпела меня в качестве необременительной замены их настоящего ребёнка.

– Не купите ли, вы, ёлку для девочки? – в канун новогодних праздников мама задала вопрос Варламу так, будто речь шла о посторонней девочке, а не обо мне, стоявшей рядом, – вчера привезли целую шаланду, мужчины влезли на неё и всё разобрали, когда до меня дошла очередь, остались палки, я дам денег.

– Мы вместе купим, – ответил друг, – пойдём завтра перед работой, ёлки подвозят к рынку утром, как ты на это смотришь, Аннабель Николаевна?

– Сама куплю ёлку, – сказала я маме.

Чёрным декабрьским утром, когда другие дети нежились в постели, замотанная и закутанная, бог знает, во что, широким шагом Аннабель Николаевна отправилась с другом «доставать» ёлку. Пока ждали приезда машины с зелёным грузом, придумали новую игру.

Животные, одетые в любой мех, завораживали меня. Бездомным бедолагам выносила во двор еду, а с домашними, вроде сыночка-Барсика, вела беседы. У маминых друзей в игрушечном домике-теремке жила огромная белая крыса с красными глазами и розовым хвостом, её звали «Мышка Лена», с ней я тоже подружилась, гладила по спине и не понимала, почему мама при этом взвизгивает.

Новая игра обещала быть – «из ряда вон», Варлам предложил завести породистую собаку для охоты.

Мы искали щенка на собачьих выставках, ездили к заводчикам осматривать пометы. Мне нравились все собачьи дети, Варламу – ни один. Проблема денег и высокой цены породистой собаки ещё не коснулась детской головы.

Однажды, шагая вдоль Невы после очередных «смотрин», я пыталась убедить друга, что виденный нами щенок был лучшим, и, взмахнув рукой, нечаянно уронила пуховую варежку за парапет на тонкий лёд. Мы испугались сильно, такие рукавички – дефицит, их привезли знакомые из Оренбурга.

– Попадёт же нам от мамы, – сказал Варлам.

Домой пришли тихие, пробрались в конец коридора, в кладовку. Друг нашёл там что-то вроде удочки, приладил к ней подходящий крючок, с этим и вернулись к Неве. Вокруг нас, собрались люди, заинтригованные новым видом зимней рыбалки, некоторые считали труды напрасными, другие помогали советом. Варежка попалась на крючок.

Щенок пойнтера, девочка, месяцев четырёх от роду, появился без моего участия, её привёл Варлам. Хозяева щенка разводились и отдали его, почти, бесплатно.

– Не такой же он дурак, чтобы платить, – сказала мама.

Эти слова ничего не значили по сравнению с тем, что в нашей квартире будет жить живая собака.

Из троих друзей, я имею ввиду и Молли, в эту кличку трансформировалось сложное аристократическое имя питомицы, собачка оказалась самой нежной. Распри бывших владельцев зацепили психику животного, если кто-то повышал голос, она вскакивала, пытаясь защищать то меня, то Варлама, лаяла, призывая прекратить ссору, прыгала, скулила. Во время одной из первых прогулок Молли сорвалась с поводка, оказалась на проезжей части среди мчавшихся машин, Варлам чудом спас её. С тех пор при звуке работающего мотора, она начинала дрожать.

Ей постелили коврик в коридоре. Я садилась рядом, обнимала за шею, просила не волноваться, передавая безмятежное спокойствие и тепло, умные глаза отвечали любовью и пониманием. На собачьих выставках Молли получала медали, а на охоте мои друзья удивили всех. Варлам сделал два выстрела, но вышел из болота, обвешенный дикой птицей. Молли успевала раньше других собак забрать добычу, которую подстрелили их хозяева.

Возвращаясь с охоты, Варлам закурил в тамбуре поезда, прозвучал сильный гудок, собака испугалась и выскочила на перрон, поезд начал набирать ход, хозяин бросился за ней и ударился об столб. Его привели в чувство, Молли стояла рядом.

– Чуть жизни не лишился из-за собаки, – сказала проводник.

В волнительный день первого сентября мама отвела меня в школу, в первый и единственный раз. Её предприятие начинало работу в восемь утра. Дом, где мы жили и здание школы разделял широкий проспект с проезжей частью, светофоров не было. Бабушка трудно вставала по утрам. Провожать меня взялся Варлам, он трудился неподалёку. Я обычно несла мешочек со сменной обувью и спортивным костюмом, а он – мой портфель.

Однажды, мы так увлеклись обсуждением какой-то игры, что он ушёл с портфелем, а я опомнилась, когда вошла в класс.

Прозвенел звонок, дети уселись за парты. В безыскусной голове я комбинировала слова, чтобы объяснить, почему пришла без портфеля, вдруг раздался знакомый стук. Дверь распахнулась, ударившись о косяк и задрожала, на пороге стоял Варлам.

– Извините, – произнёс высокий мужчина с плечами в ширину двери, смущённо улыбаясь, – забыл Аннабель Николаевне портфель отдать.

Дети повернулись в мою сторону, удивлённые столь уважительному обращению.

– Аннабель Николаевна рассказывала, что у неё красивая учительница, и я вижу, как она была права, – закончил комплиментом Варлам громкое появление.

Ничего подобного я ему не говорила.

– Это друг твоей мамы? – подняла брови «училка», жена подполковника, любившая во время урока рассматривать журналы мод.