Все наши надежды

Гувернантка стучится. После крика «Входите!» она робко открывает дверь.

Хмурый отец сидит за столом, заваленным бумагами, но когда они заходят – удивляется.

– Папа! – Артур бросается к нему и утыкается носом в пропахший табаком сюртук.

– Что вы здесь делаете? – строго спрашивает он, обнимая сына.

– Простите, месье Жозеф, – лепечет гувернантка, – месье Артур очень просился к вам. Вы знаете, в обычный день я бы того не допустила… Но сегодня… О, месье, там… там ужасно! Погромы, солдаты… Они почти добрались до вашего дома. Улицы в баррикадах…

– Идиоты!.. – кричит отец. – Они решили отбросить нас на два года назад?! Как будто мало нам было того июля! Маются от безделья, а мы!.. Хорошо, останетесь здесь до вечера, а там… там посмотрим.

Он звонит в колокольчик, и почти сразу в дверях показывается какой-то человек в заношенном сюртуке. Отец велит отвести их в свободный кабинет и дать всё необходимое для занятий.

– Я зайду вечером. Надеюсь на ваше благоразумие и ответственность, молодой человек.

От этого обращения внутри становится холодно, будто снега за шиворот насыпали; Артур только кивает, весь съёжившись, и уходит вслед за человеком и гувернанткой.

До вечера время тянется невыносимо медленно. Гувернантка старается делать вид, что всё в порядке, но Артур видит, как её трясёт. Она прислушивается к любому звуку за пределами комнатушки и нет-нет да поглядывает в окно. Но слышны только приглушённый стук станков, разговоры за дверью и собственное тяжёлое дыхание. А вскоре Артур замечает, как и у него пальцы подрагивают…

В коридоре послышались крики, быстрый топот… Артур морщится от внезапного лязга металла, бросает перо и бежит к окну в цех, но гувернантка перехватывает его, разворачивает к себе и зажимает ему уши. Но он успел увидеть, как один человек дёргал свою же руку, застрявшую в станке.

Артур зажмуривается – увиденное не пропадает! А крики… крики так и раздаются в голове! Становится тяжело дышать, и Артур шмыгает носом. Слёзы катятся по щекам, а ведь он уже много дней не плакал. Артур прижимается к гувернантке; она дрожащей рукой гладит его по голове, по спине. Вскоре крики затихают – только станки продолжают мерно стучать. Гувернантка оттаскивает его от окна и, усадив за стол, придвигает книгу. И лишь на пятой странице он понимает, что они читали это сегодня.

Наконец, когда темнеет, становится тихо. Теперь слышно даже голоса на улице и стук копыт по дороге. Приходит отец и велит следовать за ним. Он выглядит спокойным, но… Но он всегда моет руки и расчесывает волосы, а сейчас у него пятна на руках – и даже на манжете – и волосы взлохмачены. Как в тот раз, когда Жюли сильно ушиблась и долго болела. Значит, сейчас тоже творится что-то плохое?..

Снова длинный пустой коридор и лестница. Артур смотрит вниз на замолкшие станки, на длинные причудливые тени от них – и не видит ничего пугающего.

Дойти до двери они не успевают – кто-то кричит «Месье Морель! Месье Морель, постойте!» Артур оборачивается вместе со всеми и видит запыхавшегося рабочего, того самого, который провёл его и гувернантку наверх. Отец отходит с ним в сторону и молча выслушивает его, но хмурит брови.

Значит, дело плохо. Отец кричит на него непонятными злыми словами, которых Артур прежде не слышал, и ему тоже становится немного страшно. Что же этот человек натворил, если папа так злится на него? Рабочий часто кивает – как курица, клюющая зерно, – и опускает взгляд. Отец разворачивается и уходит.

– Месье Морель! – в отчаянии зовёт рабочий. – Пожалуйста!..

– Идём, – на ходу бросает отец гувернантке, и она, схватив Артура за руку, спешит за ним.

Спросить о случившемся Артур решается, только когда они выходят на улицу:

– Папа, а что хотел этот человек?

– Один… дурак повредил руку за работой. Станок ему, видите ли, слишком сложный! Почему-то для меня они никогда не были сложными! – он весь вытягивается и с презрением добавляет: – А этот хотел, чтоб я его оставил, на любую работу согласен.

– Я слышал… днём. – Он оглядывается на окна цеха: – Что с ним будет?

– Что с ним будет?! Да плевать мне, что с ним будет! Будет искать другую работу. Я его даже дворником не возьму.

– А ему можно как-нибудь помочь?

– Ему даже Господь не поможет, – морщится отец. Артур насупливается и замолкает, украдкой поглядывая на рабочих в отдалении.

____________________

? Омнибус (https://ru.pinterest.com/pin/705305991650160209/)– четырехколесный экипаж на конной тяге, способный перевезти до 20 пассажиров (впрочем, чаще всего их бывало 14 или 16).

? Дилижанс (https://ru.pinterest.com/pin/587367976420449769/) – многоместная карета для междугородной перевозки пассажиров и почты (до развития железных дорог и автотранспорта).

? «отбросить нас на два года назад» – имеется в виду Июльская революция 1830 г.

Глава 1

30 марта 1850 года

День выдался на удивление приятным. Ветер мягко дул, солнце нежно пригревало и, если бы не кучи чёрного снега под ногами, можно было подумать, будто уже конец апреля. Время в университете сегодня прошло почти незаметно; Артур неспешно шёл к стоянке извозчиков и думал о предстоящем вечере.

Он желал знакомств, желал интереса к своему проекту, но не мог не думать о том, как эти люди на самом деле – под маской светских приличий – относятся к нему. Для них он всего лишь простолюдин с непомерными амбициями. И это в лучшем случае. В худшем – нувориш. Но всё же попробовать стоило, хоть он и не Шарль – на него титул вдруг не обрушится.

– Ты странно себя ведёшь, – протянул Артур, глядя на друга. – Что случилось?

– На самом деле ничего такого… Умер мой дядя. Я его почти не знал: мы виделись несколько раз, но он так хорошо ко мне относился… Вот это действительно странно, ведь у них с отцом был конфликт. – Шарль сжимал пустой коньячный стакан, а Артур отметил, что впервые видел его в таком состоянии. – Как оказалось, тётушка перед своей смертью год назад убедила его отписать всё мне.

– Отписать всё – тебе? А как же вражда с твоим отцом?

– Я тоже этого не понял! Но в письме, которое дядя написал незадолго до смерти, сказано, что на меня это не распространяется. И он жалеет, что так мало времени проводил со мной!

– Это… Невероятно. Я сочувствую тебе из-за ухода твоего дяди, но не могу не порадоваться за твой взлёт.

– Да, я… Я, признаться, думаю так же.

– Но могу я высказать одно замечание? – Шарль махнул рукой, и Артур, сдерживая улыбку, продолжил: – Тебе всё это не напоминает какой-нибудь любовный роман? Все эти интриги, внезапное наследство…

– Да, ты знаешь, – усмехнулся Шарль, – и тётушка, и дядя их любили, – и рассмеялся.

Артур, едва придя домой, велел слуге напомнить ему о сборах на приём в восемь часов и засел в кабинете: его ждала работа и книга Горация Сэя. Она весьма удачно попалась в магазине несколько дней назад: о таможне, налогах на ввоз товаров и о том, как всё это повлияет на железные дороги и промышленность, – об этом Артур задумался, производя ещё только первичные расчёты. И вот теперь он был одновременно и счастлив – за некоторое совпадение своих мыслей со столь выдающимся человеком, как месье Сэй, и разочарован – его пессимистичными прогнозами. Впрочем, скорее реалистичными: месье Сэй хорошо понимал, как неповоротлива государственная машина, как она не любит совершать движения – даже те, что идут ей на пользу. Это тоже стоит принимать во внимание, когда настанет время предметного разговора о его проекте.

Стук в дверь отвлёк Артура от написания заметки. Слуга сообщил, что уже восемь, а значит, на сборы оставался ровно час. Потом приедет Шарль, расскажет о гостях на этом балу и настанет время выезжать, чтобы успеть появиться в начале одиннадцатого.

Артур отмыл руки от чернильных брызг и переоделся. Больше всего времени занял галстук: он словно нарочно не хотел ложиться аккуратными складками. Наконец Артур был готов. В эту же минуту в дверь постучали, и он вышел в холл.

Когда же появился Шарль, Артур отметил, что сегодня тот редкий день, когда камердинер успел поймать его и одеть по погоде. Шарль воскликнул, потирая руки:

– Ну что, настроился улыбаться и нести романтическую чушь до утра?

– Пожалуй. Помнится, утром ты хотел рассказать мне что-то об этой баронессе, – Артур сел в кресло и пристально посмотрел на друга.

– Ах, баронесса… Чудесная женщина! Правда, тщеславная и… совершенствование ума её мало заботит. Так что не трать силы, чтобы впечатлить её знаниями. Зато она знакома с другими дамами. В том числе и с теми, кому нравятся милые умные юноши.

От последних слов Артура всего передёрнуло: как же это мерзко…

Они ещё немного пообсуждали новости, прежде чем Шарль сказал, что пора ехать. Тогда Артур вернулся в комнату надеть фрак и, на ходу натягивая перчатки, вышел в холл.