Леночка, или Анна Каренина наших дней

Столовые приборы непришедших друзей, были убраны со стола и Леночка с Олегом оказались вдвоем за этим большим дубовым раритетом. Лена поинтересовалась, где Рекс, оказалось, что Рекс принадлежит все тем же друзьям Олега, которые остались дома.

Огромная антикварная люстра ярко освещала гостиную, Лена осмотрелась по сторонам, она здесь уже второй раз, но тогда освещение было приглушенным и она плохо разглядела обстановку комнаты.

А время шло, часы пробили половину двенадцатого, совсем скоро наступит Новый 1993 год! Чего ждать от него? На сердце у Лены было не совсем спокойно, не давала покоя мысль где семья Олега и почему он встречает Новый год не со своей семьей, а с ней, Леной Крылевской, в общем-то, чужим для него человеком, с которым они случайно встретились всего несколько дней назад.

– Спросить о семье? – Леночка даже слегка поежилась… – Нет, не буду, пусть все идет, как идет. Может он в разводе? Да, скорее всего, это так… – Чтобы не углубляться в эти размышления, Леночка перевела глаза на Олега, который с легкой улыбкой смотрел на нее своими светлыми, лучистыми глазами.

И вот настал кульминационный момент. На экране телевизора Куранты московского Кремля, стрелки стремятся к двенадцати часам. Удар, еще удар! И вот заиграл гимн России и настал, наконец, новый 1993 год! Олег успел откупорить шампанское с последним ударом Курантов и подавая Леночке фужер с искрящимся золотистым напитком, поздравил ее с наступившим Новым годом и пожелал ей успешно закончить институт, определиться с работой и стать классным специалистом.

А Леночка слушала и не слышала всего этого. Она смотрела на Олега взглядом вопрошающего ребенка, который ждет обещанного сладкого.

Олег подошел к шкафчику, открыл его и достал коробку с французскими культовыми духами «Клима». Леночка сразу узнала эту голубую квадратную коробочку, похожую на кубик детской игры. Она любила «Клима» и всегда старалась незаметно для окружающих втянуть в себя их многослойный сладковатый аромат, исходивший от богатых студенток. У самой Леночки «Клима» никогда не были и потому, что дорого, и потому, что не достать. Поблагодарив Олега, Леночка окончательно растерялась, у нее самой не было подарка для него, о чем она смущенно сообщила Олегу. Он, улыбнувшись сказал, что очень благодарен ей, что она пришла к нему в гости, разделить с ним его одиночество.

Лена внимательно посмотрела на Олега и вымолвила:

– Одиночество? Вы одиноки Олег Геннадьевич? —

– Да! – ответил Олег, – Я уже два года один встречал этом замечательный праздник и вот теперь Вы разделили его со мной. Спасибо, Леночка. Моя жена и дочь погибли в автокатастрофе три года назад, через пять месяцев после нашей с Вами встречи в Крыму, перед самым Новым годом. Вот с тех пор я и одинок. Да, я очень одинокий человек. —

Оба замолчали, опустив глаза. Олег встал из-за стола и подошел к окну, повернувшись спиной к сидящей за столом Леночке. Она оцепенела. Она была готова услышать и про развод, и про уход жены к другому, но смерть близких людей, горе непоправимое.

Первым нарушил тишину Олег. Он повернулся к Леночке, отошел от окна и сел рядом, взяв ее руку в свою, тихо произнес:

– Вот так… —

Они помолчали еще с минуту, в телевизоре веселились и поздравляли всех с наступившим Новым годом. Олег виновато улыбнулся, выключил телевизор, который обоим не хотелось смотреть. Затем включил музыкальный центр. Стереозвук плавно поплыл и заполнил собой комнату. Синатра пел своим завораживающим голосом о снеге, который накрыл сразу все вокруг. Олег подошел и галантно пригласил Леночку на танец. Они впервые так близко друг к другу с тех самых пор, когда танцевали под звездами в приморском ресторане в Крыму. Леночка уткнулась в плечо Олега, ей было жаль этого мужчину, она вдруг остро почувствовала к нему удивительную смесь нежности и сочувствия, да так, что ей захотелось расплакаться. Это чувство передалось и Олегу, он чуть отстранился от Леночки, заглядывая ей в лицо, и со смущенной, слегка виноватой улыбкой произнес:

– С Новым годом, Лена Крылевская, с новым счастьем! Вы так молоды, у Вас все впереди. Это я старый, а Вы… – он не досказал фразу и Леночку, как прорвало:– Нет, Олег Геннадьевич, Вы нестарый, Вы даже очень нестарый. – сказала она так, как будто от ее слов он сейчас же станет двадцатипятилетним. Но она верила, искренне верила в то, что говорила. Она потянулась к нему и начала целовать его лицо быстрыми, легкими поцелуями и слезы брызнули у нее из глаз. Он взял ее лицо обеими руками и тоже стал целовать ее щеки, лоб, волосы, но она перехватила его, подставив ему свои губы, и он крепко поцеловал ее с таким чувством, что у Леночки подкосились колени и ноги перестали ее держать.

Олег усадил ее на диван и поднес к ее заалевшим губам прохладный апельсиновый сок. Она чуть отпила и попросила шампанского. Он принес бутылку с шампанским, фужеры, фрукты и поставил рядом на маленький столик. Олег разлил шампанское по фужерам и они выпили до дна этот благородный и такой новогодний напиток.

Лена обняла Олега за шею и так они сидели какое-то время, а она вдыхала его запах и рассматривала волоски на его груди, видневшиеся из расстегнутого ворота его рубашки. Ей вдруг пронзительно захотелось положить ему руку на грудь и гладить ею под его рубашкой, такой голубой, как и его глаза. И она решилась… ее рука скользнула ему на грудь и начала свое путешествие, она ощупывала его соски, слушала рукой стук его сердца, которое учащенно билось под ее пальцами. У Лены закружилась голова, она стала целовать его в шею, за ухом, а он только шептал ей:

– Леночка, нет… Лена, это невозможно, я не имею права… Лена, что ты со мною делаешь… —

А она не слушала его. Она впервые так близко к мужчине, впервые так сильно желает его. Она растекалась в своем горячем потоке чувств, глаза ее были полузакрыты, волосы накрыли их обоих, струясь золотистым шелком. Олег поначалу с трудом сдерживался, затем отпустил себя навстречу Леночке, – он стал покрывать горячими поцелуями ее лицо, руки, плечи, все что попадалось ему на его пути к ней. Они стали уноситься в мир чувственного познания друг друга, все дальше и дальше, уносясь туда вдвоем…

И вдруг раздался телефонный звонок, который они не хотели признавать, они уже на пути в другие миры, все дальше от реальности, их уже затягивает водоворот чувств и возвращаться назад они не в силах.

Но звонок звенел и с каждым разом казалось все громче и настойчивее.

Олег встал с дивана и быстрыми шагами подошел к телефону. Лена, еще не отошедшая от эмоций, захлестнувших ее с головой, лежала ничком, прислонившись к высокой спинке дивана, такого антикварного, синего с золотом и такого равнодушного к ней…

К Лене стало возвращаться сознание и она слышала, как Олег взволновано спрашивает что-то по телефону, а затем бросил фразу:

– Я сейчас же выезжаю. – быстро положил трубку и побежал в коридор мимо Леночки. Уже в куртке, перед тем как уйти, он опустился на колени перед лежащей на диване Леночкой, взял ее руку, приложил к своему лицу и сказал, что срочно должен уехать на вызов, от этого зависит жизнь человека. Сказал еще что-то про ключи, про завтра, про утро, но Лена так и не смогла ничего четко уяснить, она поняла только одно – он срочно уезжает к больному, от него зависит жизнь человека и он будет спасать его, это его долг, как врача.

Пока Лена окончательно приходила в себя, Олег уже мчался по ночной заснеженной дороге, к своему умирающему больному и долг врача гнал его вперед, оставив позади собственные несбывшиеся желания.

А Лена осталась одна. Одна у новогодней елки, у новогоднего стола с его изысканными угощениями и свечами, горящими в старинных подсвечниках… Опять одна, даже в такую ночь. Ей стало так нестерпимо жаль себя, что она разрыдалась, положив голову на белоснежную скатерть, разрыдалась среди этого новогоднего блеска, вся такая красивая, молодая, в своем серебристом платье и туфельках.

Она долго сидела за столом, так и не притронувшись к его яствам. Лишь к пяти утра, когда она уже боролась с наступающим на нее сном, опять зазвонил телефон. В одно мгновение Леночка схватила трубку, сон смело, как шквалистым ветром и унесло далеко-далеко…

На проводе был Олег. Он только успел ей быстро сказать, что он в Москве, в реанимации и что вернется сам не знает когда.

Леночка не удивилась, она каким-то чутьем поняла, что это конец, так и не начавшейся ее новой жизни. Ничего у нее больше хорошего не будет и она обречена на одиночество, не зря есть поверье, как встретишь новогодние праздники, так и год проведешь.

Наступил поздний зимний рассвет… Так и не сомкнувшая глаз Леночка, укутанная пледом, просидела всю ночь у окна в кресле.

Вот и настал он, первый день нового 1993 года. За окном было серое, унылое утро, не предвещавшее ничего хорошего в Леночкиной жизни.

– Я обречена на неудачи, наверное, карма такая, как говорят индусы. —

На столике рядом с недопитой бутылкой шампанского из которого все еще иногда бежали пузырьки, лежала связка ключей от квартиры Олега. Она сейчас уйдет, запрет дверь и больше никогда здесь уже не будет, почему-то в этом Леночка была уверена:

– Все правильно, он в Москве, он – врач, он спасает больного, а ей, Леночке совсем нет места в его жизни, жизни взрослого, серьезного человека. —

Перед уходом она заметила стоящие на столике у стены картины, написанные маслом. На одной из них был знакомый вид их города, на котором был изображен старинный Кремль, где Леночка бывала много-много раз и в раннем детстве с родителями, и с классом, когда училась в школе, и ночью на выпускном с друзьями. А на второй картине была изображена молодая женщина редкой красоты. Тонкая, изящная, с копной волос, подхваченных диадемой и таким же ожерельем на длинной лебединой шее. В руке белая лилия, в глазах, глубоких и таинственных – звезды. Леночке показалось, что она однажды видела эту женщину. Да, несомненно, это мать Марины. Она видела ее мельком несколько раз, когда бывала у них дома, но ее образ запомнился Леночке. Мать Марины, Зоя Николаевна возникала подобно виденью и на приветствия Леночки лишь скользила по ней взглядом из-под ресниц и исчезала в анфиладе комнат их огромной квартиры.

– Как здесь мог оказаться ее портрет? В прошлый раз его точно не было, иначе я его бы заметила. Да, ведь отец Марины художник… – вспомнила Леночка.

Они не виделись с Мариной Раковской с окончания школы. Впрочем, она и школу не стала заканчивать в Вологжанске, а внезапно забрала документы и уехала с родителями в Москву сразу после зимних каникул их последнего выпускного года. Леночка от девчонок слышала, что Марина учится в Москве, то ли в театральном, то ли во ВГИКе… От Марины она как-то случайно узнала, что ее мать тоже училась в Москве на актрису и подрабатывала натурщицей, так они и познакомились с отцом Марины, известным художником Виктором Васильевичем Раковским, которому она позировала. Портрет, видимо, относился к тому периоду, матери Марины здесь нет и двадцати лет.

Заперев квартиру на все замки, к которым она смогла подобрать ключи на связке, Леночка вышла из подъезда дома Олега и побрела к остановке автобуса, чтобы добраться домой. Самое неприятное для нее было явиться из гостей 1 января в 9 утра одной и затем отвечать на расспросы мамы. А хотелось только одного – лечь и постараться побыстрее уснуть, чтобы хоть на время забыть о прошедшей ночи.

Тихо открыв входную дверь и проскользнув в квартиру, Леночка облегченно вздохнула, родители еще спали. Наверное, до утра смотрели «Огонек».

– Ну, хорошо хоть это. – подумала Леночка и на цыпочках прошмыгнула в свою комнату, не снимая с себя верхнюю одежду, тихо прикрыла за собой дверь. – Родители встанут и не увидев на вешалке моей шубы, подумают, что я еще не пришла. Так лучше. Меньше расспросов, а пока хоть чуть-чуть посплю. —

Лена повесила свое серебристое платье в шкаф, туда же поставила серебристые туфельки. Разделась, упала на кушетку и не заметила, как провалилась в сон после тревожной ночи с ее слезами и ожиданием звонка от Олега.

Проснулась она к обеду от того, что мама и папа переговаривались на кухне. Папа говорил, что нечего волноваться, раз Олег Геннадьевич обещал, значит вернет их дочь в целости и сохранности, просто они тоже спят, как все нормальные люди после новогодней ночи.

Лена посмотрела на часы, висевшие на стене, было пять минут третьего дня, 1 января 1993 года, дня которого она так ждала… Накинув халат, Лена вышла к родителям и поздоровавшись, направилась в ванную. Мама переглянулась с папой, потом они оба удивленно посмотрели на Лену, а она, задержавшись в дверях ванной, повернулась к ним всем корпусом и, разведя руки в стороны и сделав большие глаза, с легким раздражением спросила:

– Что? – и, не дожидаясь их реакции, быстро вошла в ванную и захлопнула за собой дверь.

Стоя под струями душа, Леночке стало вдруг жаль родителей, слезы побежали по ее щекам, смешиваясь с водой. Так она и стояла минут двадцать, под бесконечно льющимися струями воды. Наконец, взяв себя в руки и выключив воду, Лена обмотала голову большим полотенцем в виде тюрбана и надев на тело теплый махровый халат, вышла из ванной. Родителей в кухне не было, они удалились в свою комнату. В воздухе повисла гнетущая тишина и только у соседей громко включили музыку, которая была особенно слышна на кухне около вентиляционной решетки. Неизвестно, как насчет вентиляции, но шумы из соседней квартиры были отчетливо слышны, что особенно раздражало маму.

Лена налила себе в чашку кофе, сделала бутерброд с сыром и колбасой и поставив все это на поднос, пошла в свою комнату, где и позавтракала. Ей очень захотелось завалиться на сутки в кровать с книжкой и читать, читать.., никого не видеть и не слышать хотя бы эти сутки. А завтра утром она сама пойдет к родителям, успокоит их и все объяснит им. Достав с полки свою любимую «Сагу о Форсайтах» и начав читать с середины, Леночка уже минут через двадцать поняла, что с чтением ничего не получится, глаза скользили по тексту, а мысли были далеко-далеко.

Лена встала, сняла с головы тюрбан из полотенца, прикрыла голову капюшоном халата и вышла из своей комнаты. В квартире стояла тишина. Немного постояв у дверей родительской спальни и послушав тишину, Леночка было решила, что они спят и хотела уже вернуться в свою комнату, но вдруг она услышала тихий голос мамы:

– Нет, это что-то случилось, может они поссорились или он многое захотел себе позволить? Она ведь в девять утра пришла одна. Я видела ее в окно. – мама перешла на громкий шепот, – он ее даже не подвез. Ничего не понимаю. – На что папа возразил ей, он знает, что Олег Геннадьевич очень порядочный человек, краевед и коллекционер. Видимо, эти доводы для отца были решающими и Олег ничего такого в отношении их дочери не мог совершить.

Не дожидаясь ответа мамы, Лена, постучав, открыла дверь комнаты родителей. Она вошла и извинившись перед ними, ответила на все одной фразой:

– Вам нечего волноваться, ничего со мной не случилось. Просто Олега Геннадьевича вызвали к пациенту и он срочно вернулся в Москву. Вот и все. – поставила точку Лена. – Мама, папа, я сегодня хочу отдохнуть, полежать, почитать, а завтра может схожу к подруге. Да… надо еще отнести туфли Наташе. – На что мама сказала: