Последняя надежда обреченных

– Послушай, Варька, что-то с тобой не так! Что случилось? – спросила она.

– Э-э… – начала та, но потом снова замолчала.

– Что еще за «э-э»? Давай, колись, а то я и так вся на нервах!

Взгляд Вари показался Рите виноватым.

– Понимаешь, – сказала она, – Байрамов…

– Что?!

– А что я могла поделать?! Он приходил, когда ты отсутствовала.

– Надеюсь, ты сказала ему, что не знаешь о моем местонахождении? – сурово нахмурилась Рита.

– Д-да, – пробормотала Варя. – Но… еще, честно говоря, я рассказала ему, что ты уезжаешь, и во сколько рейс…

– Как ты могла?! – взвилась Рита, вскакивая с места, совершенно забыв о том, где находится. – Я доверяла тебе, а ты сдала меня с потрохами!

Люди в зале ожидания с недоумением стали посматривать в их сторону, и Рита заставила себя сесть.

– Прости, – пискнула Варя, – но он был совершенно уверен, что я все о тебе знаю. Он ворвался в квартиру и обшарил каждый угол – наверное, думал, я прячу тебя в шкафу или под кроватью! Когда Игорь убедился, что тебя и в самом деле нет у меня дома, он заставил меня все ему рассказать. Прости меня, Маргоша, но я, правда, хотела как лучше!

– Ладно, – вздохнула Рита. – Прости, что наорала, ты не виновата в наших с Байрамовым разборках. Ты – самая лучшая подруга, честное слово, но я не хочу, чтобы он застал меня здесь. Пожалуй, пойду на регистрацию. Как приеду, позвоню тебе и маме, обещаю. Пока.

Подруги поцеловались на прощанье, и Рита, подхватив дорожную сумку, рванула к стойке, где уже начала собираться небольшая толпа. Она про себя благодарила бога, что взяла с собой мало вещей: сумку можно взять в самолет и не париться у багажной ленты по прилету. Все, что понадобится в Турции, можно, в конце концов, приобрести на месте. В сумке находились предметы личной гигиены вместе с маслом для загара и полотенцем. Накануне они с Варей купили Рите отличный темно-синий купальник за совершенно бешеные деньги. Это – ее маленькая месть Байрамову: она прихватила с собой его кредитную карточку и намеренно покупала только самые дорогие вещи.

Рита то и дело воровато оглядывалась, стоя в очереди, боясь увидеть в толпе провожающих лицо Байрамова. Она не умеет выяснять отношения. Возможно, тут сказывается влияние деспотичного отца, который привил дочери неуверенность в себе, а может, Рита просто родилась такой, и не имело смысла обвинять других в собственной мягкотелости и неспособности постоять за себя. Она готова драться за друзей или клиентов до последнего вздоха, но, когда дело доходило до того, что касалось непосредственно Риты, она избирала страусиную тактику и прятала голову в песок, находя миллион оправданий такому поведению.

Ее невеселые размышления прервало объявление о начале регистрации на рейс до Даламана, и очередь зашевелилась. Рита решительно сжала в потной ладони паспорт и билет с ваучером.

Варя медленно вышла из здания «Пулково», достала пачку «Парламента» и нервно закурила. Внезапно ее взгляд привлекла знакомая шоколадная «Вольво» Байрамова, резко затормозившая в конце парковки. Бежать бесполезно, он все равно заметит ее, поэтому Варя осталась на месте. С невольным восхищением она окинула глазами его высокую, стройную фигуру, казавшуюся еще стройнее в черных джинсах и такой же рубашке. Темно-каштановые волосы, вьющиеся крупными кольцами и доходящие до основания шеи, были растрепаны, но это ничуть не портило общего впечатления.

– Я попал в пробку, – вместо приветствия произнес Игорь. – Где она?

– Нету, – спокойно ответила Варя, глядя Байрамову в глаза.

Он хотел что-то сказать, но потом махнул рукой и вошел в двери аэропорта. Варя быстрым движением затушила сигарету и кинулась за ним, от души надеясь, что Рита успела проскочить внутрь, куда Игорь не сможет попасть.

Оказавшись в зале ожидания, Варя увидела Байрамова, бегающего среди людей, выстроившихся на регистрацию объявленных рейсов, в поисках Риты. Она заметила какое-то движение за стеклом, отделяющим регистрацию и зал для тех, кто уже ее прошел, и встретилась взглядом с Ритой. Та стояла, прижав ладонь к стеклу, и улыбалась. Варя поняла, что Рита прекрасно видела Байрамова, но не собиралась с ним прощаться: ее улыбка предназначалась только подруге. В следующую минуту Рита исчезла, и Варя оглянулась в поисках Игоря. Он сидел на стуле, опустив голову и опершись руками о колени. Варе стало его жаль, но лишь на мгновенье: вспомнив, как он поступил с Ритой, она встряхнула рыжими кудряшками и решительно направилась к выходу.

Гаврилов в седьмой раз жал на кнопку звонка, но никто и не думал открывать. Капитан начал оглядываться, соображая, в какую бы еще квартиру позвонить, как вдруг дверь напротив сама распахнулась, и на пороге возникла интеллигентного вида старушка с аккуратно уложенными седыми волосами. Из уголка ее рта свисала сигарета.

– В чем дело, молодые люди? – поинтересовалась она, с любопытством глядя на мужчин не по-старчески ясными глазами.

– Не боитесь открывать дверь? – удивился Гаврилов.

Вместо этого старушка слегка посторонилась, и в дверном проеме возникла огромная лохматая голова среднеазиатской овчарки размером с молодого бычка. Вопрос отпал сам собой: песик выглядел весьма недружелюбно. За спиной женщины раздалось грозное рычание, говорившее о том, что у огромной псины есть приятель.

– Капитан Фисуненко, – представился Евгений, демонстрируя старушке документы. – Это – мой помощник, младший лейтенант Гаврилов. Мы разыскиваем Татьяну Ромашову. Вы не могли бы подсказать, где она сейчас?

– Не зайдете? – спросила старушка. – У меня есть отличный шоколадный торт. Кстати, меня зовут Галина Сергеевна Тамирова.

Сочетание имени и фамилии показалось майору знакомым, но он не вспомнил, почему.

– А собачки? – опасливо поинтересовался Гаврилов, прижимаясь к стенке.

– Они не похожи на невоспитанных ребят, – усмехнулся Фисуненко, смело входя в прихожую. Прежде чем старушка успела что-либо сказать, он присел и запустил пальцы в мех на холке громадного среднеазиата. Как ни странно, пес не возразил.

– Вы умеете найти подход к животным! – с восхищением проговорила женщина. – А вот ваш спутник, кажется, побаивается.

Гаврилов бочком протиснулся в квартиру. Старушка проводила мужчин в гостиную. Стены были увешаны фотографиями и плакатами, на большинстве присутствовала одна и та же женщина – красивая брюнетка с пышным бюстом. То в длинном пышном платье с кринолином, то в современном костюме, то в амазонке и с кнутом в руках она стояла рядом с бьющей копытом лошадью. На нескольких снимках дама находилась в компании известных актеров и политических деятелей. Теперь капитан понял, почему фамилия хозяйки квартиры показалась ему такой знакомой.

– Вы – та самая Галина Тамирова? – спросил он с удивлением. – «Луна над Берлином», «Вечер пятницы»?

– Да-да, именно так, – кивнула женщина. – Странно, что вы помните эти фильмы, молодой человек, ведь они сняты задолго до вашего рождения!

Старая актриса выставила на стол красивый чайный сервиз и пакет свежих пряников. Пока Гаврилов с удовольствием уписывал пряники, капитан задавал вопросы.

– Что вы можете рассказать нам о вашей соседке, Галина Сергеевна?

Та вздохнула.

– Да ничего хорошего не скажу, – ответила она. – Но Тани здесь больше нет.

– Она переехала?

– Таня умерла.

– Ее убили? – быстро спросил Гаврилов, прежде чем капитан успел его остановить.

– Убили? – переспросила актриса. – Почему вы так решили? Хотя, – она покачала седой головой, – это вполне могло произойти, учитывая ее образ жизни! Надо же, Олеся и Таня – две сестры, но трудно найти двух девушек, менее похожих друг на друга! С тех пор как Олеся вышла замуж, Татьяна покатилась по наклонной плоскости: странные друзья, наркотики, ночные гулянки. Соседи даже в полицию жаловались, но там никаких мер не приняли.

– Это когда Олеся вышла замуж в первый или во второй раз? – спросил капитан.

– Я имела в виду ее свадьбу с Тимуром. Она переехала к мужу, а Таня осталась здесь. Учебу бросила, работать не хотела. Вернее, хотела бы работать там, где раньше ее сестра, но поверьте, у бедной девочки абсолютно отсутствовали для этого данные! Ей хотелось всего, чем обладала Олеся: одежды, косметики, дорогой обуви. Она часто надевала на себя вещи сестры, хотя ее собственный гардероб ломился от одежды. Я никогда не могла понять этой тяги к подражанию! Вы знаете, что Таню фактически вырастила Олеся?

Фисуненко и Гаврилов одновременно кивнули, и Тамирова продолжала:

– Олеся считала себя ответственной за воспитание сестры, хотя она много работала и училась в институте, поэтому ей трудно было уследить за Таней. Татьяна росла своевольной, и они часто ссорились, хотя и любили друг друга – все-таки не чужие люди! Таня завидовала Олесе, даже, помню, заставила сестру найти фотографа и сделала собственное, как это называется… ах, да, портфолио, но как модель она никому оказалась не нужна. После того как старшая сестра переехала к мужу, Таня пустилась во все тяжкие: водила парней, выпивала с ними в подъезде… Олеся, когда узнала, тут же примчалась и сделала девочке внушение. Это помогло – на некоторое время. Позднее я услышала, что Олеся разводится и уезжает заграницу. Татьяна перестала бывать в квартире, и мы вздохнули с облегчением. Она отсутствовала пару месяцев, а потом вернулась, и все началось сначала. Потом для нас начался настоящий ад. Мы находили на лестничной площадке использованные шприцы, а по ночам в квартире Татьяны орала музыка, и соседям приходилось вызывать участкового. Затем вдруг все стихло. Мы, естественно, обрадовались, но через некоторое время я почуяла неладное, поговорила с управдомом, и он вызвал полицию. Они констатировали смерть от передозировки. Естественно, я сразу позвонила Олесе – она оставила мне свой новый телефон. Она приехала, похоронила Татьяну и уехала на следующий же день. Больше мы не виделись и даже не разговаривали.

– Значит, в квартире никто сейчас не живет? – подытожил Фисуненко, рассеянно помешивая ложкой давно остывший чай.

– Уже несколько лет, – подтвердила старая актриса. – Жилплощадь оформлена на Олесю. После похорон я посоветовала ей сдать квартиру, но она тогда находилась не в том состоянии, чтобы это обсуждать. Видимо, Олеся не воспользовалась моим советом – может, оно и к лучшему: кто знает, каких жильцов бы бог послал?

– У меня еще несколько вопросов по поводу первого брака Олеси, – сказал Евгений.

– Конечно, конечно, – согласилась Тамирова. – Да только я мало чем смогу вас порадовать: в первый и последний раз я видела мужа Олеси в день свадьбы. Он показался мне весьма представительным.