Второе рождение

– Точно?

На его лице все еще читалась неуверенность.

– Абсолютно точно! – заверила я. – После того, как мы с Шиловым расстались, я уже не смогу думать о нем хорошо.

– Что значит – «как вы расстались»? – насторожился Андрей.

– А что он сказал тебе? – вместо ответа поинтересовалась я.

– Что намерен бороться за тебя. Похоже, твой муж считает, что наши отношения – твоя очередная блажь и что со временем все рассосется.

– Очередная блажь?

Вот это уже, черт подери, обидно: как будто я какая-то взбалмошная девчонка лет девятнадцати, а не взрослая женщина, способная принимать взвешенные решения!

– Кроме того, – продолжал Андрей, не обращая внимания на мое раздражение, – Олег, кажется, уверен, что ребенок от него.

– Ну, разумеется, ему хочется верить: Шилов всегда мечтал иметь детей, хотя я и намекала ему, что не собираюсь становиться матерью повторно, – честно говоря, мне все эти годы вполне хватало проблем с Дэном!

– И тебе совсем его не жалко? – спросил Андрей. Мне почудилось, что в его тоне звучит осуждение.

– Не знаю, Андрей, что он сказал тебе, но вот мне он ясно дал понять, что его интересует только будущий ребенок. Шилов уверил меня, что не оставит нас в покое, и знаешь, что еще? Он пообещал, что, если тест ДНК окажется в его пользу, он отсудит у меня ребенка!

– Что-о?! – не поверил Андрей.

– Что слышал! И как, по-твоему, это увязать с его неземной любовью?

Андрей подошел к окну. Там, встав в свою излюбленную позу – с руками, скрещенными за спиной, – он задумчиво произнес:

– Возможно, ты не поймешь, но я-то могу.

– Что ты можешь? – не поняла я.

Он не сразу ответил, глядя вниз, на огни города и проезжающие мимо машины.

– Когда ты меня бросила, – начал, наконец, Андрей, – у меня тоже было желание тебя вернуть – любыми способами… Но потом я понял, что бесполезно принуждать к чему-то женщину, которую любишь: эти усилия не вызовут у нее ничего, кроме отвращения. Поэтому я отступил.

Слушая Андрея, я затаила дыхание. Он никогда не говорил о том, какие чувства испытывал из-за нашего разрыва, и потому я полагала, что он перенес его безболезненно. Как мы порой ошибаемся, приписывая другим людям те же эмоции и черты характера, что присущи нам самим! Наверное, каждый человек способен ощущать боль потери и испытывать муки, но далеко не все реагируют на переживания одинаково. Кто-то их не скрывает, нуждаясь в жалости и сочувствии, а кто-то, напротив, замыкается и никому не позволяет лезть себе в душу.

– А если бы я не вернулась? – осторожно спросила я.

– Не знаю, – вздохнул он. – Может, я оставил бы все, как есть. Но, возможно, попытался бы что-то предпринять – как Шилов.

– Неужели он думает, что его попытки отсудить у меня ребенка поспособствуют восстановлению наших отношений?

– В безнадежной ситуации любые методы хороши, – пожал плечами Андрей.

– Но у Олега есть любовница! – воскликнула я.

– Я об этом помню, Агния. Та женщина, насколько я понимаю, появилась у него после того, как вы с ним стали отдаляться друг от друга. Скорее всего, она просто заместила в его жизни тебя, но не думаю, что он искал постоянную замену.

– Может, ты и прав, – согласилась я скрепя сердце. – Но это не значит, что я отдам ему ребенка!

– Разумеется, нет! Это исключено, и Олегу придется принять правила игры: если он захочет видеться – добро пожаловать, но… Кстати, мы разговариваем так, словно уже известен результат теста. Вдруг нам повезет, и девочка моя?

Господи, как же я на это надеялась! Не то чтобы мысль об участии в зачатии Шилова была мне невыносима, но отрицательный результат теста на отцовство решил бы все проблемы разом. А теперь придется помучиться, дожидаясь рождения младенца, и мне некого в этом винить, кроме самой себя!

– Как долго ты намереваешься жить у матери? – спросил Андрей, пристально глядя на меня.

– Понимаешь, мне тут удобнее, – неопределенно ответила я, избегая его взгляда. – Все-таки мама, сынуля…

– Я мог бы по утрам подвозить тебя до работы.

Даже не знаю, почему я так сопротивляюсь переезду. Может, дело в том, что с этой беременностью я вдруг снова почувствовала себя юной и беспомощной? Тогда и папа был еще жив, и они с мамой здорово мне помогали, ведь от Славки помощи ждать не приходилось. Однако теперь все иначе, и Андрей прямо-таки горит желанием подставить свое сильное плечо, так почему же я не готова к переменам? Не обижаю ли я Андрея тем, что тяну резину?

– Слушай, – сказала я, – давай так: я перееду, но не в коттедж, а в твою квартиру на Лиговке. Оттуда не так далеко до больницы, и ты будешь меня возить, когда сумеешь, а в остальное время я спокойно доберусь наземным транспортом…

– Об этом не может быть и речи! – запротестовал Андрей. – Только на машине: тебе необходимо соблюдать осторожность.

– С тех пор, как я забеременела, все, включая собственного сына, обращаются со мной словно с хрустальной вазой!

Мой голос звучал обиженно, но в глубине души я не могла себе не признаться, что лукавлю: уже давненько обо мне так не заботились, и это чертовски приятно.

– Мы все желаем тебе добра, – ответил между тем Андрей на мою лицемерную реплику. – Мы просто хотим, чтобы тебе было комфортно и ты родила здорового ребенка.

Я бросила на него быстрый взгляд. Что, если моя проблема как раз в этом? Может, я не уверена в том, что, окажись ребенок от Олега, Андрей полюбит его? Сейчас он говорит правильные вещи, но на то есть сразу несколько причин. Во-первых, он медик и сказал бы то же самое любой женщине в моем положении. Затем, он любит меня – в этом-то я не сомневаюсь. И наконец, в-третьих: пока что нет никакой уверенности в том, кто на самом деле отец. Когда все станет окончательно ясно, не пожалеет ли Андрей о том, что примчался за мной, чтобы забрать домой?

– Как дела в ОМР? – спросила я, чтобы перевести разговор на более безопасную тему. Я давненько не виделась с коллегами, и мне хотелось знать, как они поживают. В моем «интересном» положении Андрей счел за лучшее отстранить меня от расследований, и я, признаться, скучала по тому адреналину, который получала, ввязываясь в очередное дело.

– Все путем, – уклончиво ответил Андрей, не желая обсуждать со мной проблемы Отдела. – Работаем.

– А поподробнее? Над чем конкретно вы работаете?

– Ну, у Кадреску пара дел, связанных с недобросовестными отчетами по вскрытиям. Никита занят сбором сведений по взяткам в Комитете – уже пятое обращение за прошедшие месяцы: надо проверить.

– И все? – не поверила я.

– Да.

Я видела, что Андрей врет, а потому почувствовала себя заинтригованной.

– Есть… одно дельце, – нехотя сказал он, поняв, что я не отстану. – К нам обратилась некая гражданка Цепко с просьбой найти ее беременную дочь…

– Погоди, – перебила я, – может, я чего-то недопонимаю, но разве мы теперь и розыском пропавших занимаемся?

– Тут случай особенный. Во-первых, Цепко обращалась в соответствующие органы, но там ее подняли на смех.

– Какая неожиданность!