Шоковая терапия

Он позанимался на беговой дорожке минут десять, провел полчаса на велотренажере последнего поколения и собирался уже перейти к штанге, как вдруг услышал восторженный возглас:

– Отличные мышцы живота и ягодиц! Давно тренируетесь?

Обернувшись, он увидел невысокую молодую женщину с темными волосами, стянутыми на затылке в конский хвост. Ее внешность поразила Леонида: длинные крепкие ноги и сильные рельефные руки, небольшая, но красивой формы грудь, длинная шея – тело амазонки, как он их себе представлял. Сколько ей может быть лет – тридцать, тридцать пять? В голосе женщины, при всей двусмысленности ее высказывания, не улавливалось сексуального подтекста, лишь профессиональный интерес.

– Давно, – кивнул Леонид после паузы, в течение которой успел как следует рассмотреть женщину. – А вы?

– Всю жизнь! – рассмеялась она. – Я здешний специалист по ЛФК и заодно – тренер в тренажерном зале. А вы, наверное, новый рефлексотерапевт?

– Так и есть, – согласился он и представился: – Леонид Кадреску.

– Да я в курсе: наши тетки только о вас и болтают!

– Неужели?

– Даже не сомневайтесь. Персонал здесь меняется крайне редко, поэтому любое новое лицо мгновенно становится объектом для пересудов. Кстати, меня зовут Лариса. Вы собирались заняться штангой? – сменила она тему. – Хотите, помогу?

Отказываться Леонид не стал и с готовностью улегся на лежанку, позволив тренерше подстраховать его. Минут десять он молча тягал штангу, а Лариса следила, чтобы все было в порядке. В течение этого времени они едва перебросились парой-тройкой фраз. Это понравилось Леониду: ведь женщина, умеющая держать язык за зубами, – большая редкость! Настя, к примеру, имела множество положительных качеств, но ее непомерная болтливость порою доводила его до состояния исступления. Леонид никогда не позволил бы себе поднять руку на женщину, как бы сильно она ни раздражала его, поэтому дома он находил спасение в долгих прогулках с собаками, во время которых мог побыть один и отдохнуть от бесконечной говорильни.

– Персоналу разрешается пользоваться бассейном? – поинтересовался он, когда Лариса помогла ему наконец положить штангу на держатель.

– После девяти вечера, когда он закрывается для «гостей». Но я вам настоятельно рекомендую пораньше вставать: ночью происходит чистка и продувка, поэтому в пять-шесть часов утра вода еще абсолютно чистая!

– Спасибо за совет. А почему вы сказали, что персонал в вашей клинике меняется редко?

– Я, например, работаю здесь уже девять лет, а большинство моих коллег, включая медсестер, нянечек и даже поваров и уборщиков, – и того дольше.

– Значит, вы хорошо знали Геннадия Рубина?

Лариса внимательно посмотрела на него.

– Почему вас это интересует? – спросила она, слегка напрягшись.

– Ну, он же, как-никак, был моим предшественником… Разве это так уж странно, что меня интересует все, что связано с этим человеком, – особенно учитывая факт его ужасной смерти?

Лариса вроде бы вновь расслабилась. Леонид между тем не мог оторвать взгляда от соблазнительных изгибов ее тела, облаченного в облегающий спортивный костюм, выгодно подчеркивающий достоинства ее фигуры. Легкий загар, явно полученный не в солярии, а оставшийся с лета, а потому выглядевший естественным, придавал облику женщины здоровый вид.

– Вы правы, это ужасно! – согласилась она, погрустнев. – Гена был хорошим человеком, хоть и говорят…

– А что говорят?

– Вы разве не знаете? – удивилась Лариса.

Леонид постарался придать лицу недоуменное выражение.

– Что ж, история неприятная… Поговаривают, что Геннадий то ли изнасиловал, то ли пытался изнасиловать одну из здешних «гостей», певицу Татьяну Донскую.

– Да вы что?!

– Вот-вот, – закивала тренерша. – Зная Гену, я просто не могу себе такого представить, понимаете?

– А эта певичка…

– Донская? Между прочим, она была совсем неплохой певицей, зря вы так, – покачала головой Лариса. – Одна из немногих, кто не зря открывал рот на сцене.

– Она была… адекватной? Ну, она же напала на Рубина, так? Думаете, человек в здравом уме способен так поступить?

– Даже не знаю, что вам и сказать! Глядя на Татьяну, никто не заподозрил бы помешательства.

– Насколько я понимаю, версия об изнасиловании основана на показаниях какой-то медсестры? – продолжал Леонид, хотя и чувствовал, что, пожалуй, он может вызвать подозрения со стороны тренерши своими слишком настойчивыми вопросами. Хотя она работает здесь давно, лично знала и Геннадия Рубина, и Татьяну Донскую, а потому может оказать ему неоценимую помощь в получении информации. Поэтому он решил проигнорировать опасность. Лариса между тем ответила, как ему показалось, с неохотой:

– Да, была тут такая, Оля ее звали… точно, Оля.

– Была?

– Пропала куда-то, представляете? Постоянно крутилась здесь, обожала с «гостями» общаться, сплетница, каких свет не видывал! А потом смотрю – нет ее.

– И куда же она, по-вашему, делась?

– Бог ее знает! – развела руками Лариса. – Честно говоря, я не спрашивала, ведь мы не очень-то тесно общались. Хотя… это странно, верно?

– Немного, пожалуй, – согласился Леонид, а про себя подумал: «Не просто странно, а прямо-таки удивительно! Единственный свидетель обвинения покойного Рубина исчез в неизвестном направлении – а следствие продолжается, вопреки тому, что и «преступник», и жертва мертвы!»

– Ну, что, пойдем в бассейн? – предложила Лариса. – Там сейчас ни души – зуб даю!

* * *

Мне сразу понравился этот маленький ресторанчик под странным названием «Квартира № 268» – видимо, у владельцев все в порядке с чувством юмора. В нем насчитывалось от силы штук восемь столиков, а интерьер и в самом деле соответствовал обстановке среднестатистической квартиры шестидесятых: нарисованные на стене платяной шкаф, диван и старый телевизор навевали ностальгические воспоминания, а столики покрывали чистые белые скатерти без рисунка. Единственная официантка, одетая в форму заведений общепита того времени, неторопливо сновала по небольшому, но уютному помещению. И действительно – куда торопиться, ведь в этот послеполуденный час в ресторане обедали всего трое клиентов, и двое из них – я и Карпухин.

Майор изначально вошел в состав ОМР против своей воли. А кому понравится, когда к твоей основной работе насильственно добавляют дополнительные обязанности за чисто символическую, особенно на первых порах, плату? Кроме того, сдается мне, Карпухин не верил в возможность плодотворного сотрудничества с медиками, людьми, далекими от проблем правоохранительной системы и живущими в казавшемся ему каким-то особым, изолированном от большинства населения мире. Однако теперь все изменилось, и для всех нас майор стал именно тем человеком, к которому всегда возможно обратиться в трудный момент – и не только по работе.

– Значит, Ольга Малинина, – пробормотал он, занося имя в свой блокнот. Меня всегда интересовало, зачем он это делает. Майор имел невероятную память и никогда ничего не забывал. Тем не менее он постоянно что-то записывал. – Надо проверить эту медсестру. Все-таки Андрей правильно поступил, отправив в клинику своего человека: я так и не смог узнать ее имя, как ни старался. Как будто идет подготовка к громкому судебному процессу где-нибудь в Штатах, и защитой свидетеля занимаются ФБР и ЦРУ, вместе взятые. В нашем-то случае суда вообще не предвидится!

– Значит, вы разговаривали со следователем, ведущим дело Рубина? – спросила я.

– Да уж, куда деваться-то было? Мужик, скажу я вам, Агния, неприятный. Скользкий какой-то: ни «да», ни «нет» не говорит, виляет, на вопросы практически не отвечает. В общем, у меня создалось такое впечатление, что что-то в этом деле действительно не так и подружка Андрея не зря подозревает нечистое.

Я почувствовала, что мне неприятно даже простое упоминание о таинственной Антонине Рубиной. Какую роль в жизни Лицкявичуса играет она теперь, по прошествии стольких лет? Почему она обратилась именно к нему и почему он с готовностью согласился ей помочь?

– Но мне все же удалось кое-что выяснить, – продолжал Карпухин. – Как говорится, не имей сто рублей… Так вот, поначалу руководство «Соснового рая» пыталось скрыть тот факт, что Рубин был убит.

– Как это? – не поняла я.

– Они даже предложили его жене кругленькую сумму, чтобы она согласилась на формулировку «несчастный случай», но она отказалась.

– Но каким же образом они собирались это провернуть, ведь, насколько я понимаю, имелась свидетельница, да и сам Рубин никак не мог ударить себя по голове несколько раз!

– Не знаю, но такое предложение поступило – из песни слов не выкинешь. Едва лишь Антонина отказалась участвовать в фальсификации, и тут же, словно из-под земли, возникла свидетельница «изнасилования»! Если доктор, как утверждают, не давал Донской проходу, то непонятно, почему она молчала? Она вполне могла пожаловаться на домогательства Рубина и раздуть скандал, который очень способствовал бы ее «раскрутке»: вы ведь знаете, как такие вещи ускоряют рост чьей-либо популярности! С другой стороны, если прецедент случился лишь однажды, в тот самый день, а она, предположим, именно за это его и убила, а потом бросилась с крыши высотки, то вновь возникают два вопроса. Во-первых, Татьяна Донская – девушка с прошлым. Одно время она даже подрабатывала в службе эскорта, а потому, полагаю, ее моральные устои далеки от тех, какие имела дама девятнадцатого века, силою лишенная девственности и предпочитающая смерть бесчестью. Во-вторых, если принять эту версию, то как, позвольте поинтересоваться, успела возникнуть свидетельница? Девица сразу же сбежала, а со слов Ольги Малининой известно, что об изнасиловании она узнала лично от Донской! Когда же певица ей об этом рассказала?