Танец над пропастью

Женька почесал в затылке.

– Могу отправить кронштейн на экспертизу, – предложил он. – Может, ты накручиваешь себя, и это просто случайность. – Он помолчал минутку. – С другой стороны, твой отец вряд ли связался бы с гопниками – солидные ребята, которые дают в долг под проценты, редко идут на грубые меры, тем более с таким известным человеком, как твой папаша! Мне думается, они предпочли бы решить дело миром, чем устраивать диверсию. Неплохо бы все-таки узнать, на что Синявскому понадобилась крупная сумма… Твой отец человек небедный, дела у него, насколько я знаю, идут хорошо. Тогда зачем брать в долг?

– Ну, насколько мне известно, он периодически это делает – производственные нужды заставляют. Но я думала, что папа имеет дело с банками, а не с частными лицами!

Женька ничего на это не ответил. Нельзя сказать, что разговор успокоил Риту. Она надеялась, что приятель посмеется над ее страхами, но ничего подобного не произошло. Вернувшись в офис, Рита несколько часов просидела с делом о разделе птицефабрики в Синявино, которое уже в пятый раз слушалось в суде. Работа не клеилась, и она ушла раньше времени. Юристы фирмы работали по свободному графику и сами решали, сколько времени проводить в конторе. Случалось, они оставались ночевать, когда того требовала необходимость, или могли вообще не приходить и работать дома. Колеся по городу в сгущающихся сумерках без всякой цели, Рита с тоской думала, что ей совсем не нравится то, чем она занимается. Она всегда хотела, как Женька, работать сыскарем, находиться в центре событий, но родители пришли бы в ужас от ее стремлений, а Рита была послушной девочкой и не хотела их огорчать. Именно поэтому она, с отличием окончив юридический факультет, поступила в адвокатуру, чему поспособствовал один из профессоров, у которого она была любимицей. Он же порекомендовал ее в эту самую контору.

Проезжая по Стрелке Васильевского острова, Рита вдруг поняла, чего ей действительно хочется в данный момент. А хотелось ей поехать к Игорю Байрамову и наконец выяснить отношения. Ведь очевидно, что он еще не охладел к ней, иначе не было бы этого головокружительного поцелуя на диване. Он хотел поговорить, это она убежала… Но больше Рита не станет убегать, она выскажет ему все, что наболело за эти годы, и, возможно, они смогут начать сначала?

Окрыленная этой идеей, Рита развернула свое авто. На подъезде к дому Игоря ее обогнала машина. Она узнала авто Жаклин – ее канареечную «Мазду» с низкой посадкой трудно спутать с каким-либо другим автомобилем. Сбавив скорость, Рита последовала за ней, желая убедиться наверняка. Въехав на стоянку и миновав охранника, «Мазда» остановилась. Через минуту из нее и в самом деле вышла Жаклин в кокетливом норковом полушубке и, стуча каблучками, направилась к подъезду. Рите мучительно захотелось, чтобы француженка поскользнулась на обледенелом асфальте и сломала ногу, но этого не произошло. Девушка благополучно миновала опасное место и скрылась в подъезде, а Рите ничего не оставалось, как смириться с поражением: она опоздала со своим решением.

А на следующий день вернулся отец. Он прилетел на двое суток раньше, узнав от Риты о том, что произошло в его отсутствие. Прямо из аэропорта Григорий Сергеевич отправился в театр. Труппа, и так пребывающая в раздрае из-за случившегося, пришла в ужас: прибыл директор, а один из солистов в нерабочем состоянии! Все ждали бури, но ее не последовало.

Игорь появился на следующий день. Он опоздал к началу репетиции и, судя по остекленевшему взгляду, принял убойные анальгетики. Рита знала, что к этому средству прибегают балетные, получившие травмы, чтобы отыграть спектакль до конца, но репетиции обычно не требовали таких жертв. Однако она не решилась ничего сказать и поторопилась уйти. В дверях обернулась и увидела, как Жаклин и Игорь стоят рядышком, склонив друг к другу головы. Зрелище оказалось еще хуже, чем Байрамов с мутным взглядом, поэтому она поспешила прочь, чтобы не увидеть что-нибудь еще более огорчительное.

Суд прошел, как всегда, без особых результатов: следующее слушание назначили на начало февраля: подобные дела тянутся бесконечно долго, Рита знала по опыту. В конторе она никак не могла сосредоточиться, в голову лезли дурацкие мысли, а перед глазами стояла сцена, которую она видела, уходя из театра: Игорь и Жаклин, стоящие рядом чуть ли не в обнимку. Она собиралась домой, когда затрезвонил мобильник. Звонил Митя, и голос его показался Рите странным. Он сказал, что надо срочно побеседовать, но это не телефонный разговор, поэтому назначил встречу в баре недалеко от ее офиса.

Она не сразу отыскала Митю в задымленном, прокуренном помещении: был конец рабочего дня, поэтому народу собралось много. Наконец она увидела парня в дальнем углу. Перед ним на столе стояла полупустая бутылка «Столичной» и пепельница, полная окурков. Рита удивилась: она понятия не имела о том, что Митя курит, потому что, в отличие от Байрамова, который дымил как заводская труба, он при ней никогда этого не делал.

– Ну, ты даешь! – укоризненно сказала она, присаживаясь напротив.

Митя взял бутылку и налил полную рюмку себе, а потом наполнил пустую, видимо, предназначавшуюся ей.

– Тяпни, подруга, тебе это понадобится, – хмыкнул он.

– Что произошло такого, что ты квасишь в одиночестве? – спросила Рита, отодвигая рюмку. – Ты сказал по телефону, что надо поговорить, так говори!

– А произошло то, что кина не будет, – медленно ответил Митя, осушив свою стопку и вновь наполнив ее. – Твой родитель выгнал Игоря.

Рита сидела как громом пораженная: то, что она услышала, просто не укладывалось в голове!

– Как это – выгнал? – пролепетала она. – До премьеры меньше месяца!

– Вот я и говорю: кина не будет, – кивнул Митя, – премьеры то бишь. Они так орали друг на друга, мы думали крыша обвалится! А потом Игорь схватил Григория Сергеевича за грудки и швырнул об стену. Твой отец закричал, чтобы он убирался вон, и Игорь убрался, а с ним и эта дурочка французская…

– Погоди, а из-за чего они так повздорили? – попыталась разобраться Рита.

– Да черт их разберет! – в сердцах воскликнул Митя. – Они заперлись у твоего отца в кабинете после репетиции, а потом вдруг Байрамов выскочил как ошпаренный, а вслед за ним несся Григорий Сергеевич и орал так, что стены тряслись. Игорь не отставал, ты его знаешь. В общем, все летит к чертям, наши усилия коту под хвост! А я ведь чувствовал, что так оно и случится! И зачем только твой отец решил привлечь Игоря к своему проекту, добром это кончиться не могло…

– Папа не мог прогнать Игоря, – твердо сказала Рита, хотя внутренне вовсе не ощущала уверенности. – Заменить его некем, тем более за три недели до премьеры! Он не мог всерьез выгнать его из шоу. Он передумает.

– Возможно, – усмехнулся Митя, – да вот только Игорь не передумает. Ты не знаешь, через что мне пришлось пройти, чтобы заставить его принять участие в спектакле… Он ни за что не вернется!

– Я поговорю с ним, – сказала Рита. – Не знаю как, но я уговорю его, он не имеет права так поступать, от этого слишком многое зависит!

Она решительно поднялась. Митя остался сидеть, и его лицо выражало глубокое сомнение в том, что ее решительность принесет хоть какие-то плоды. Всю дорогу до театра Рита попеременно звонила из машины то отцу, то Игорю, но ни один не брал трубку. Войдя в здание театра, она поняла, что все разошлись: свет горел только на проходной у охранника. Он вышел ей навстречу.

– Привет, Сеня, – поздоровалась Рита. – Папа еще здесь?

– Не в курсе, – ответил тот. – Я сменился полчаса назад. Ты же знаешь, у него в кабинете свой выход. Я собирался закрывать, уборщица только что закончила в зале.

Рита быстро пошла по коридору к кабинету отца. Она толкнула дверь, но та не поддалась. Тогда Рита постучала и позвала отца – никакого ответа. Видимо, он действительно воспользовался своим выходом и, возможно, уже дома. Значит, она поговорит с ним там, хотя в более «официальной» обстановке кабинета и в отсутствие матери она чувствовала бы себя несколько более уверенно.

Однако выяснилось, что Григорий Сергеевич домой не возвращался. Она набрала его по сотовому и долго слушала в трубке длинные гудки – до тех пор, пока не раздался сигнал отбоя. Конечно, он мог отправиться куда угодно и не слышать звонков или просто не брать трубку. Рита надеялась, что отец поехал к Игорю, чтобы уладить недоразумение, о котором рассказал Митя: в самом деле, не мог же он всерьез рассчитывать на то, что спектакль состоится без участия Байрамова!

Промаявшись до девяти вечера, она все же решилась позвонить Игорю. С тем же результатом, что и отцу – что ж, это, скорее всего, хороший знак. Или нет? Они с матерью сели выпить по чашке чая перед телевизором, когда зазвонил домашний телефон.

– Я отвечу! – бросила Рита маме, сорвавшись с места. – Алло?

– Маргарита Григорьевна! – услышала она голос, который узнала не сразу, а когда узнала, удивилась:

– Сеня? Что, папа вернулся в театр?

– М-м-маргарита Г-г-григорьевна, вам, это… в общем, приехать надо вам, вот что!

Сеня обычно не заикался, и то, что в этот раз ее имя он произнес с запинкой, а также какие-то странные, панические нотки в его голосе, заставило Риту занервничать.

– Что случилось, Сеня? – спросила она, стараясь, чтобы голос не дрожал. Господи, неужели кто-то поджег «Гелиос»? После того как на Игоря свалился прожектор, можно ожидать чего угодно!

– Григорий Сергеевич, – пробормотал охранник. – Он упал!

Рита неслась к театру, игнорируя светофоры (благо было уже поздно, и машин было не так много). Ворвавшись в полутемное помещение через черный ход, она сразу увидела Сеню, переминающегося с ноги на ногу у своей стойки и поглядывающего на часы.

– Где папа?! – почти закричала она, налетев на охранника. – Ты вызвал «Скорую»?!

– Дык, Маргарита Григорьевна, ему «Скорая» вряд ли…

Но она уже неслась к кабинету по коридору. За ее спиной раздавалась тяжелая, торопливая поступь Сени. Свет горел, дверь была полуоткрыта. Распахнув ее, Рита влетела внутрь. Прямо напротив располагался старинный письменный стол, а за ним, спрятанная за портьерой, дверь во внутренний двор, которой отец пользовался, если желал ускользнуть незамеченным.

– Там, – тихо произнес голос за ее спиной, и Рита вздрогнула от неожиданности, забыв, что охранник следует за ней по пятам. – Я бы не увидел, если бы…

Рита обошла стол. Отец лежал на полу, и она сразу же поняла, что он мертв. Вокруг его головы растеклась темно-красная лужица, в которой валялся какой-то предмет. Приглядевшись, Рита поняла, что это тяжелое бронзовое пресс-папье в форме сидящего льва. Григорий Сергеевич никогда не пользовался этой вещью, подаренной ему кем-то из поклонников, и один раз даже порывался выкинуть – после того, как лев от неловкого движения упал ему на ногу, едва не размозжив пальцы. Сама удивляясь собственной деловитости и отсутствию эмоций, Рита опустилась на колени и потянулась за карандашом, лежащим на столе, легонько поддела его кончиком льва, переворачивая. Крови нет. Значит, пресс-папье – не орудие убийства. Ее взгляд уперся в угол стола. Кровь! Под столом она заметила лужицу и, на четвереньках пробравшись под столешницу, увидела осколки стекла. Поднявшись с колен, Рита окинула взглядом всю картину.

– Похоже, папа перебрал с выпивкой, – пробормотала она. – Ты вызвал полицию, Сеня?

– Нет, я… я вас ждал, Маргарита Сергеевна! – жалобно проскулил охранник.

– Тогда вызывай немедленно! – рявкнула Рита, наградив его испепеляющим взглядом.

Сеня потянулся было к трубке на столе Григория Сергеевича, но грозный предупредительный окрик Риты заставил его руку зависнуть в воздухе.

– Здесь нельзя ничего трогать! – пояснила она растерянному охраннику. – Скорее всего, это несчастный случай, но… Беги на пост!

Сеня повиновался: за годы службы в театре он привык выполнять приказы. Их всегда отдавал хозяин, Григорий Сергеевич. Теперь его права перешли к дочери, и охранник посчитал это логичным и не требующим возражений. Он лишь обрадовался тому, что кто-то другой, более авторитетный, взял на себя ответственность за происходящее.

Рита опустилась на стул. Глядя на труп отца, она ловила себя на мысли, что практически ничего не чувствует. Неправильно, нехорошо, и, однако, это так. Может, надо расплакаться? С другой стороны, она не актриса, и Сеня непременно заметит фальшь… Господи, что за мысли лезут в голову, ведь там, на полу, в луже крови – ее отец!

Она вытащила из сумочки мобильник и набрала номер матери. Рита ничего не объяснила Наталье Ильиничне, выскочив из дома сразу после звонка Сени, и мать, несомненно, была вне себя от беспокойства.