Предложение, от которого не отказываются…

– Еда – самый доступный способ выработки эндорфинов, – согласился Мономах. – И самый короткий путь к могиле.

– Гальперин тоже там оказался раньше срока, – резонно заметила Суркова. – А он был стройным, как кипарис!

– У него был рак в последней стадии. Он курил всю жизнь и страдал язвой желудка со студенческих времен – вообще удивительно, что дожил до своих лет!

– Вы полагаете, он умер от болезни?

– Я не онколог, но… Гальперину повезло, что он умер легко.

– С чем его доставили?

– Ушиб позвоночника и травматическая кокцигодиния вследствие падения с лестницы.

– Что, простите?

– Повреждение копчика. Гемоглобин был на очень низком уровне – скорее всего, голова закружилась.

– Скажите, а каков профиль вашего отделения? ТОН – звучит непривычно!

– Мы занимаемся хирургическим и консервативным лечением дегенеративно-дистрофических заболеваний позвоночника, врожденными и приобретенными стенозами позвоночного канала, экстрамедуллярными опухолями спинного мозга…

– Вы оперируете здесь?

– Разумеется. Но еще проводим комплексное консервативное лечение – курсы миофасциальных и корешковых блокад, веноспондилоинфузию для улучшения венозного кровотока в позвоночнике и так далее.

– А что за специалисты у вас работают?

– Из врачей? Невролог, ортопед, травматолог, нейрохирург…

– А вы сами?

– Лично я – травматолог-ортопед по специальности.

– Гальперину делали операцию?

– Нет, оперативное вмешательство ему показано не было. Учитывая его общее состояние, консервативное лечение шло неплохо, хотя лучше спросить у лечащего врача. Я с ним уже разговаривал, и к обеду он представит подробный отчет. А еще, насколько я знаю, пациенту давали препараты для поднятия гемоглобина. Нам удалось довести его до нижнего допустимого предела.

– А какие-то лекарства, помимо назначенных лечащим врачом, он принимал?

– Скорее всего, что-то ему прописал онколог… Хотите, я приглашу медсестру, которая за ним ухаживала?

– За дополнительную плату?

– Само собой. Так мне позвать…

– Нет, погодите! Я обязательно поболтаю и с лечащим врачом, и с этой вашей сестричкой, только попозже. У меня еще есть к вам вопросы, Владимир Всеволодович, если не возражаете.

Он мельком взглянул на наручные часы.

– У меня полчаса до следующей операции. А можно и мне вопрос?

– Конечно!

– Вы заставили меня думать, что не верите в естественную смерть Гальперина. На пустом месте такие предположения не рождаются. Это его жена волну гонит?

– Почему вы так решили? – насторожилась Суркова. Мягкость покинула ее глаза, уступив место цепкости профессионала. Мономах в нескольких емких предложениях пересказал ей разговор, имевший место накануне.

– Говорите, она адвоката привела? – задумчиво пробормотала следовательша, покусывая кончик карандаша, который достала из сумочки. – Это при муже-то адвокате?

– Мне это тоже показалось странным. С другой стороны, не могла же она просить мужа собственноручно состряпать документы о его недееспособности!

– Да, но присутствие адвоката не обязательно для того, чтобы собрать показания медработников, верно? Спасибо, что сообщили, Владимир Всеволодович.

– Но вы так и не ответили на вопрос!

Суркова помолчала, словно бы прикидывая, стоит ли раскрывать карты. Наконец, она сказала:

– На жизнь Гальперина уже покушались.

– Да ну? Хотя, принимая во внимание его скверный характер…

– Не думаю, что это имеет отношение к его репутации беспринципного подонка, хотя о ней и ходят легенды. Вы в курсе, что Гальперин был богат?

– Как любой известный адвокат!

– Его гонорары столь же легендарны, как и его репутация, но Гальперин также являлся владельцем сети стоматологических клиник «ОртоДент».

– Каким образом стоматология связана с юриспруденцией? – удивился Мономах.

– Его сын, Илья Гальперин, основал эту сеть. Он был врачом-ортодонтом.

– Был?

– Умер несколько месяцев назад.

– Его убили?