Ночные тени (сборник)

– Вот и хорошо. А пока любая квартира нам здесь подходит. Хотя бы эта…

Они влезли в разбитое окно и в замусоренной, пахнущей собаками комнате проспали до утра. За душную ночь высохли застиранные рубаха и китель. И когда утром Шнурок облачился в одежду убитого парня, она пришлась ему так ловко впору, что Шатун присвистнул: ладный, симпатичный курсант стоял перед ним.

– Да, парень, – сказал он. – Не туда тебя жизнь понесла. Тебе бы офицером стать да такими шнурками командовать.

Шнурок не обиделся, хмыкнул, сдвинув браво на лоб фуражку с кокардой. Он вспомнил, как давно когда-то, вот здесь, недалеко, в этом городе, с восьми до девяти утра перекрывалось движение машин на тротуаре, разделявшем его школу и военное училище. И по асфальту, мерно грохоча сапогами, под снегом, под дождём, с песнями шли курсанты. Они, старшеклассники, покуривая на школьной спортивной площадке, глядели и перебрасывались по этому поводу шуточками. Но многие завидовали сильным тренированным парням в хабэ, перед которыми было ясное, обозримое будущее. А кое-кто и сам собирался податься в офицеры. Шнурок, у которого в то время было простое школьное прозвище Клёпа – производное от фамилии, – тоже подумывал об этом. Затягиваясь дымом от одолженной сигареты и ёжась в своей замызганной курточке, он представлял, что марширует в этом строю и запевает, – а голос у него и вправду хороший, – «Маруся от счастья слёзы льёт, как гусли душа её поёт…» А главное – там кормят и есть где жить. Это значит не видеть провонявшей перегаром и грязным тряпьём комнаты. И ещё в училище наверняка обучают разным приёмам борьбы. Придет он домой в курсантской форме, сдёрнет с дивана отчима – этого бугая, задержавшегося у них дольше других, и врежет, и врежет!.. А через полгода с весёлой компанией дружков пошёл он по групповому делу из-за девчонки, перехваченной ими вечером в парке. Получил самый малый срок, потому что стоял в стороне, смотрел, как загипнотизированный, не в силах шевельнуться. Но дальше этот срок стал наматываться – второй, третий. А теперь уже и терять нечего…

Шатун не дал ему развоспоминаться:

– Давай думать. Главное – разжиться одеждой и деньгой, да побыстрее. Квартиру возьмём. Ты курсант, что-то ищешь – родственников там или девушку…

– А тут и придумывать нечего, квартиру я ищу, чтоб снять. Привычное дело, никто не удивится. Тут в центре три училища. Курсанты из женатых, кто в казармах жить не хочет, квартируют… Знаю я, куда пойдём! – Шнурок возбуждался всё больше, загорелся азартом. – Есть тут один домик. Домище, ещё до войны строили. Квартиры шикарные, потолки – за три метра! Называется «академический». Для академиков всяких, значит, профессоров, лауреатов. У нас из класса один вахлак жил там: весь в импорте, на машине «Волге» его привозили. Правда, он на костылях ходил… Вообщем, там будет что взять! И стариков одиноких много.

– Хорошо, что ты местный. – Шатун, похоже, был доволен. – Теперь думай, как мне с тобой туда пройти. Я ведь не в курсантской робе.

– Да пройдём! – Шнурок чувствовал себя героем положения и ему это очень нравилось: сам главарь зависел от него. – Туда совсем близко можно подобраться задворками. Вот этот посёлок зачуханный и ещё один такой же прямо в центр ведут. А сам дом-то на тихой улице стоит, по ней и машины почти не ходят. Но недалеко – пивбар, и всякая шушера заходит во двор, в беседочку, добавить к пивку чего покрепче. Так что если скинешь робу, в одной майке пойдешь, покачиваясь, никто на тебя и не глянет…

Глава 10

Когда пришло сообщение о чрезвычайном происшествии в городском парке культуры и отдыха, полковник – начальник дежурной оперативной части, – сразу кивнул Антону:

– Давайте, капитан, на выезд. Вам и карты в руки: поработаете вместе с бывшими коллегами-пожарными.

Ляшенко быстро поднялся. Он уже знал, что из двух ближайших пожарных частей к месту происшествия выехали несколько караулов с лестницами – авто и обычными штурмовыми. Специальной техники для тушения огня не было – ехали они не на пожар. Случилась авария на канатной дороге. Дорога эта соединяла центр города с одним из крупных микрорайонов и проходила в основном над парком отдыха. Оборвался один из тросов, кабины замерли в воздухе. В них приблизительно человек сто пятьдесят. Есть угроза их жизням. Но если даже остальные тросы выдержат, исправить поломку при такой нагрузке невозможно, нужно как можно быстрее освободить кабины.

Ляшенко хорошо знал эту канатную дорогу, не раз ездил по ней. В детстве просто катался. А потом – по делам, чтобы не трястись в объезд троллейбусом. Быстро и удобно. И красиво: внизу поляны, лужайки, озёрца, высокие парковые деревья иногда далеко под ногами, иногда совсем близко – листик на ходу сорвать можно. И панорама центра города как на ладони. Мальчишками, озорничая, они кричали вниз людям, проходящим по аллеям парка. И те поднимали головы, глядя на проплывающие над ними кабины.

И сейчас люди – много людей, – стояли, подняв головы, глядя на кабины. Только те были неподвижны. Красные машины развернулись и стали на большой удобной поляне почти под самым центром канатки. Это было ещё не самое высокие место, но и здесь кабины покачивались вровень с верхними ветвями многолетних дубов. Наверху, в кабинах, люди кричали и размахивали руками. Антон, выйдя из милицейской машины, достал рупор, спросил старшего лейтенанта-пожарника Корнеева, бывшего своего однокурсника по училищу:

– Миша, у тебя громкоговоритель работает? Хорошо? Тогда так: я иду в один конец, а ты в другой. Нужно успокоить людей, а то гляди – вон уже один примеривается, как бы сигануть из кабины на ветку.

– Предков своих хвостатых вспомнил, – сказал Корнеев и крикнул в рупор. – Мужчина, вы что, чемпион мира по прыжкам в длину? Нет? Тогда отбой! Не нужно этого делать. Чуть промахнётесь и голову разобьёте. Немного терпения, и вас снимут квалифицированно и безопасно…

Ляшенко пошёл вдоль линии, выкрикивая в громкоговоритель:

– Спокойно, товарищи! Помощь уже пришла. Если в кабинах есть женщины с детьми, больные люди, старики – подавайте знаки. К вам придут в первую очередь.

– Товарищ капитан, – кричал мужчина, перегнувшись через борт кабины, – опаздываю на самолёт, помогите! Вот, посмотрите!

И бросил что-то вниз. В траве лежал паспорт, в него был вложен билет на авиарейс. Антон глянул время: через два часа. Прикинул: штурмовой лестницы вполне хватит, кабина не очень высоко.