На роду написано
Так и было, ругаться старушка не перестала. Да что толку? Мыкалась Нина с детьми и дальше. А как только Филаретику исполнилось два годика, вышла на работу, устроив младшего в детский сад. Роль отводить его туда досталась Настасье. В свои одиннадцать лет она была полностью занята братишкой. После школы делала уроки и бежала в садик за ним. Вечером же ни поиграть не могла, ни к подружкам сходить – нужно было присматривать за Филаретиком. Как же он капризничал, требуя утром чай перед тем, как отправиться в садик. А пить его нельзя было – воспитательница потом жаловалась на то, что он толком не завтракает. Но мальчик наотрез отказывался выходить из квартиры без кружки заветного напитка. Настеньке приходилось и по попе ему давать, и за ногу тащить, и папиным ремнем грозить – ничего не помогало. Приходилось поить его чаем, поторапливать, ругаться. Та любовь, которую она испытывала к братишке, пока тот был еще мал, мигом испарилась, превратившись в груз ответственности и непосильную ношу. Фануза и тут ругалась, часто выговаривая Нине, что не для себя та родила четвертого ребенка, а, видимо, для Насти.
Вернувшись на ферму, Нина снова начала потихоньку выпивать. Не много, не запойно, но бывало, что возвращалась с работы навеселе. Такие моменты очень злили Талгата. Мужчина начинал обзываться, драться и грозиться бросить ее. Его стычки с Филатом тоже не прекратились. Юноша в свои шестнадцать лет возмужал и уже не боялся отчима, как прежде. Начинались весенние каникулы, а это значило, что завтра в родное Такеево вернется Надя. Девушка девятнадцати лет была как прекрасная распустившаяся роза. В теле, пышненькая, румяная, черноволосая, Многие парни пытались ухаживать за ней, но бывала она в родном селе лишь несколько дней, а потом уезжала в Ольховку к бабушке Евдокии.
– Добром не кончатся эти поездочки, – предостерегла как-то раз Нину Леонида.
– Да ладно тебе, пусть едет, – не переживала мать.
– Почему она так стремится в Ольховку? – интересовалась подруга.
– Там отец похоронен все-таки и бабка родная живет, – предположила Нина.
– Ну да, ну да, такая ты наивная, мать.
– Хочет, пусть. Кто-то же должен навещать эту вредную и ворчливую старуху.
– Я б на твоем месте ее не отпускала, – призналась Леонида.
– Вот вырастет твоя Олечка, как моя Наденька, тогда и посмотрим, куда ты ее будешь отпускать, а куда нет.
– Ты какая-то злая сегодня, – подметила подруга.
– Я просто не могу думать сразу обо всех, – вздохнула Нина. – Надя взрослая уже, поди есть голова на плечах, и сама знает, что делает.
Первый день каникул обещал быть веселым. Надя привезла подарки. Нина накрыла на стол. Филат позвал в гости Сашку, а Настенька Олечку. В духовке томилась курочка, на плите стояла полная кастрюля еще горячего пюре. Салатики, сок и яблоки. Надин приезд был как праздник. Только Талгата не было дома. Он еще с утра куда-то ушел. Переживая, где же носит сожителя, Нина молилась только о том, чтобы он не завалился в квартиру пьяным. Но мужчина не вернулся и после вечерней дойки, когда Нина была уже дома.
Зато совсем неожиданно и с двумя друзьями шумно ввалился в квартиру уже поздно ночью, разбудив давно уснувшее семейство. Мужчины сели на кухне, продолжая выпивать и громко разговаривать. Первой к ним вышла Нина, попросив гостей удалиться. Потом показалась и Надя, мягко намекая на то, что она устала с дороги и хочет выспаться. Третьим подошел Филат. Юноша открыл входную дверь и демонстративно указал на нее мужчинам. Шум, который поднялся после этого, слышали все соседи. И не только этого барака, но и двух неподалеку тоже. Началась драка между Талгатом и пасынком. Не хило тогда досталось парнишке. Нина, стараясь разнять их, тоже получила дозу тумаков. Угомонить Талгата смогла только сковорода, прилетевшая в его голову из рук Нади. Мужчина пошатнулся, прислонился к стене и медленно сполз. Наступила тишина. Филат вытирал кровь со своего лица, Настенька успокаивала Филаретика, а Надя сказала, что завтра же отправится в Ольховку, потому что не надо ей такого дурдома.
Всю следующую неделю было полное затишье. Никто ни с кем не разговаривал. Нина делала вид, что сожителя не существует. Филат старался не показываться дома. Настя была занята младшеньким. Еще через три дня, когда из Ольховки вернулась Надя, Нину ожидало сразу два события. Еще перед утренней дойкой, она, не зная, где носило Талгата прошлой ночью, нашла на кухонном столе записку: «Я так больше не могу. Прощай». Бумажка была мятой и испачканной кровью. Нина сразу же поняла, от кого послание, но никак не могла уразуметь, почему сожитель так с ней поступил. Да, ругались, да, дрались, но чтобы вот так взять и бросить ее с четырьмя детьми – его поступок привел ее в ступор. Надя, подойдя к матери, села рядом и решила поделиться новостью, которая мучила ее вот уже несколько месяцев. Того, что родительница держит в руках записку и о чем-то глубоко размышляет, девушка не заметила.
– Мам, мне нужно с тобой поговорить.
– Что? Что тебе надо? – Нина постаралась сосредоточиться на дочери.
– Мне кажется, что я беременная, – сразу же выпалила Надя.
– Не поняла, что? – не поверив услышанному, решила переспросить только что брошенная женщина.
– Мне кажется, я беременная, – повторила девушка громче и отчетливее.
– От кого? – это был первый вопрос, который пришел Нине на ум.
– От мужчины одного из Ольховки, – призналась Надя.
– Ну езжай к нему, женитесь да живите, – предложила Нина, считая это самым разумным исходом события.
– Он не знает об этом, да и женат еще, – объяснять девушка не хотела, но пришлось.
– Вы сговорились сегодня убить меня, да? – спросила Нина, схватившись за голову.
– Ты о чем? – не поняла ее дочь.
– Посмотри на это, – женщина протянула Наде записку.
– Ну и хорошо, – решила девушка. – Эту новость я считаю уж получше, чем мою.
– Обе новости ужасны, а твоя, на самом деле, хуже некуда.
Что делать с Надей Нина не знала. Не знала она и того, что делать со своей жизнью. Только Филат казался довольным и счастливым. Ведь это он накануне ночью собрал знакомых парней, отыскал пьяного отчима, выпивавшего у Анатолия в доме Марии Егоровны, и избил его со своими подельниками. Потом заставил обидчика написать прощальное послание и пообещать, что тот никогда больше не покажется в Такеево. Мужчина пытался прикрыться маленьким сыном, мол, кроме него воспитывать мальчугана будет некому. Но в ответ получил два собственных выпавших зуба от последующих за этими словами ударов. Били его парни, кто чем мог. А потом так и оставили валяться за селом. Но как только начало светать, проверили, не умер ли. Но Талгата там уже не было. Как он встал и куда ушел, Филата не волновало. Главным было то, что так он поступит теперь с каждым, кто решится обижать его мать и сестренку с братишками. Считая себя героем, он еще не подозревал, что подтолкнет мать к запоям, стенаниям и мыслям о том, насколько никчемна и бесполезна ее жизнь, да и она сама тоже.
Глава 8. Вчерашняя госпитализированная
Надя уехала в Белоозерск, так и не дождавшись от матери дельного совета. Однокурсницы, которым девушка доверилась, все как одна настаивали на том, что ребенка нельзя оставлять. На носу практика и диплом.
– Отучишься и сразу в роддом? – спрашивали они. – Так не пойдет.
– А что делать? – Надя была в растерянности.
– Избавляться, конечно! – ответила первая.
– Я и способ знаю, – сказала вторая.
– Ну что решила-то? – спросила третья.
– Да, мне одной с ребенком и без работы никак, – согласилась с их доводами Надя.
Первым делом девушки купили водку. Затем согрели воду и налили ее в таз. Пока она остывала до степени, когда можно будет опустить в нее стопы, Наде сказали пить купленное спиртное. Причем много. Закуски были достаточно. Девушка быстро опьянела. Сокурсницы поставили ее ноги в воду и начали пить за компанию. Все ждали, что вот-вот начнется кровотечение, которое и поможет избавиться от нежелательной беременности. Но плохо Наде так и не стало. Она уже и сидеть не могла – настолько опьянела. Уснув от переизбытка спиртного в организме, девушка не заметила, как одногруппницы убрали бесполезный таз, укрыли ее одеялом и со словами «авось и начнется» ушли. Утро для Нади выдалось тяжелым. Похмелье обещало убить. Но и этого не произошло. Другие способы избавления от малыша были, но Надя, испробовав все, так и не добилась выкидыша – и прыгала, и по лестнице бегала… Обращаться в больницу не хотела – боялась огласки. Сделать аборт подпольно, на квартире у какой-нибудь псевдоакушерки, не решилась. Поэтому, кроме того, как потуже завязать пояс от платья и вернуться к учебе, ей на ум ничего не пришло. Она была крупненькая, животик имелся – может и не заметит никто.
Никто и не замечал. Еще пару месяцев Надя промучилась, утягивая свою талию, но вскоре кровотечение все же началось. Случилось это ночью. В комнате общежития. Девушка проснулась от сильной боли внизу живота и пояснице. Откинув одеяло, она сразу же поняла, что сидит в луже крови. Включив светильник, Надя разбудила соседок и спросила, что делать. Они тут же налили ей водки. Пить эту гадость девушке не хотелось, но сокурсницы убедили ее – иначе она просто не вытерпит выкидыш на таком сроке. Выпив четыре стопки и закусив тем, что было, Надя снова легла. Девушки постелили под нее клеенку и кучу полотенец. Все, что нужно было – просто терпеть и ждать, когда плод выйдет сам. Уснуть этой ночью уже никто не смог. К утру боль только усилилась, поэтому оставлять Надю одну соседки не решились. Они бы вызвали скорую, но беременная была категорически против. Ближе к обеду Надя резко закричала и притихла. Казалось, что потеряла сознание. Но нет.
– По-моему, он вышел, – сказала она перепуганным соседкам.
– Точно? – спросила первая.
– Да.
– Кто уберет это все? – спросила вторая.
– Я, – предложила более смелая третья.
– Надо его во что-то положить, – сказала Надя, еле поднимая голову. – Есть коробка?
– Есть, вот.
– Тебе показать его? – спросила та, которая открыла одеяло и собиралась замести следы преступления.
– Нет, не недо, я не хочу, – ответила Надя, уткнувшись лицом в подушку.
– Для чего тогда его в коробку перекладывать?
– Я унесу, – ответила девушка, начиная рыдать.
– Да не реви ты, – начали успокаивать Надю соседки.
– Сейчас главное, – подметила первая, – чтобы из тебя полностью вышло все и ничего не осталось, а то плохо будет.
– Что для этого делать?
– Ходить, лежать нельзя.
– А вы откуда знаете? – спросила Надя, продолжая рыдать.
– Слышали.
Куда она отнесла коробочку, девушки не знали и не спрашивали. Не их это было дело. Надя же после всего пролежала в комнате пять дней, сославшись на грипп. Училась она хорошо – преподаватели поверили, справку не спросили. Никто из них и подумать не мог, что случилось накануне с их примерной студенткой. На зимних каникулах она неохотно ехала в Такеево. Во время пути смотрела в окно, думая о том, кому она теперь такая нужна. В Ольховку путь закрыт – видеть мужчину, ставшего причиной ее последних страданий, совсем не хотелось. Поэтому девушка решила провести это время с сестренкой и братишками. Картина, которая открылась перед ней, стоило только переступить квартирный порог, была ужасной. Перегар, беспорядок из кучи выпитых бутылок, какой-то мужик, спящий в зале на полу, и неизвестная обоссавшаяся женщина, лежащая в бреду на диване. А матери нет. Нет и сестренки с братишками. Побежав к Фанузе, Надя обнаружила все семейство у нее. Только Филата не было. Старушка кричала на Нину, размахивая тростью. Мол, как так можно, не выходить на работу вот уже третий день и даже не интересоваться детьми.
– Я же пришла, – пошатываясь, ответила еще не до конца отрезвевшая Нина.
– А толку-то с того, что ты пришла?! – продолжала кричать Фануза.
– Что тут произошло? – спросила Надя с порога.
– Ну как видишь, – кивнула в сторону Нины старушка.
– Наденька, Наденька приехала! – обрадовалась полупьяная мать. – Золотце ты мое!
– Забирай всех, сил моих уже нет на нее, бесстыжую, смотреть, – возмущалась Фануза.
– Давайте, домой, – скомандовала Надя, начиная одевать Филаретика.
Братишка смотрел на сестру восторженными влюбленными глазами. Он знал, она обязательно что-то подарит ему. Домой мальчуган возвращался вприпрыжку. Подходя к родному бараку, Нина услышала шум, доносившийся из их квартиры – Филат вернулся и принялся выгонять непрошенных алкашей. С криками «это вам не притон какой-нибудь» юноша тумаками и пинками выпроводил мужика и за шкирку выволок в подъезд так и не проснувшуюся вонючую бабу. Увидев сестру, он обрадовался. Наконец-то хоть на какое-то время в квартире воцарится порядок и чистота, будет спокойно. Наде действительно пришлось сделать генеральную уборку, проветрить квартиру, приготовить еду. Такого бедлама она еще не видела.
– Мам, во что ты превращаешься, ты видишь? – спросила Надя.
– А что? Ну выпиваю иногда, – с невозмутимым видом ответила мать.
– Выпивай, если хочешь, – вмешался в разговор Филат. – Только не надо сюда алкашей всяких приводить.
– Это моя квартира! – вдруг психанула женщина. – Кого хочу, того и привожу!
– Все, не ругайся, – постаралась успокоить ее Надя, с укоризной поглядывая на Филата. – Тишины хочу, пока я тут.
– Эх, – посмотрела на обоссанный диван Нина. – И что делать с ним теперь?
– Выкинуть, он воняет, – тут же предложила Настя.
– Однозначно, выкинуть, – поддержал сестренку Филат.
– Ну уж нет, содой и порошком пошоркаю, – не согласилась с детьми мать.
– Ну тогда надо делать это сейчас, – сказала Надя. – Даже проветривание не помогает.
– Мама, а ты сегодня на работу пойдешь? – спросил Филаретик.
– Пойду, да, а то уволят меня, – ответила Нина, понимая, что долго на доброту Никанора Ефимовича надеяться не стоит.
А председатель был уже весь на нервах. То скотник в запой уходит, то Нина. Цепь, выводящая коровьи отходы, постоянно рвется. Новый завхоз Минилбай еще не вошел в рабочую колею и со своими обязанностями справлялся плохо. Всех на ферме хотел уволить Никанор Ефимович, да вот только доить потом коров некому будет. Хорошо хоть Лариса Васильевна рядом. По душе была ему эта женщина. Хоть и ходили слухи разные про нее, а председателю она нравилась. И жизнь с ней он хотел разделить, да вот только не решался – столько лет бобылем был. Привык один жить. Поэтому мужчина решил для начала подход к ее детям найти, разведать, как они к нему относятся. Завидовал Никанор Ефимович молодым – Амина-то быстро выбрала себе спутника жизни да замуж сразу же за него и вышла. Как же Федька радовался, когда она впервые приняла его приглашение в клуб сходить. Оказалось, что районный ухажер уже давно состоял в отношениях с городской взрослой женщиной. Но тщательно это скрывал. Амина сама увидела парочку в Никольске – обнимались, целовались, никого не стеснялись. Фанзиль заметил ее и, оставив свою зазнобу, подбежал к ней. Начал придумывать, что сестра эта его двоюродная. Да только Амине ясно было, что врет он. Так их «любовь» через записки и закончилась. Федька же надежным был – работа, дом, работа. Всегда рядом. И забор у фельдшерского пункта наладить может, и мебель какую надо подремонтировать.
Нина все зимние праздники не пила, не ругалась, работу не пропускала. Филат, к тому времени тоже студент Петропавловского сельского профессионально-технического училища, дома бывал почти всегда – не решился парень уезжать далеко от родного Такеева. Да и за мамой присмотр нужен. Парнишке часто приходилось выпроваживать пьяных заспавшихся гостей.
– Что думаешь делать после окончания учебы? – спросил он у сестры, когда мать вышла в магазин.
– Останусь в Белоозерске, – ответила Надя. – И ты в город перебирайся.
– Что мне там делать-то? – удивился парень.
– Работать?
– А жить где?
– А вот где жить я и сама пока не знаю, – засомневалась Надя.
– Брат, не уезжай, не уезжай! – вдруг заплакала Настя, подбежав и обняв Филата.
– Ты чего? – удивился он. – Не уеду я никуда! Не плачь!
– Ты точно не уедешь?
– Точно, точно!
– Я зайти не успела, а тут море слез, – вдруг сказала Леонида, только что подоспевшая в гости. – Кто это плачет тут?
– Я, я плачу! – сразу же отозвалась Настя.
– Не реви, я сладости принесла, – гостья достала из пакета небольшой мешочек с конфетами.
– Что за праздник у нас? – с подозрением спросил Филат.
– Нет никакого праздника, – ответила Леонида. – Просто пришла маму вашу проведать.
– Вы же каждый день на работе видитесь, – усмехнулась Надя.
– Я-то сейчас на больничном из-за Оленьки, – напомнила гостья про сломанную ногу дочери.
– Пить опять будете? – напрямую спросил Филат.
– Немножко принесла уж, – Леонида тихонько направилась на кухню.
– Мамы нет, – сказала Надя, последовав за гостьей.
– Выгони ее, – прошептал вслед сестре Филат.
– Ой, а где она? – спросила Леонида, засовывая бутыль обратно в пакет.
– Ушла в магазин, и ждать ее не надо, – смело намекнула девушка.
– Почему? – удивилась гостья. – Я могу подождать.
– Тетя Леонида, ждать ее не надо, – резко ответила Надя. – Мы тут как на иголках сидим какой день уже, радуемся, что мать не пьет.
– Так я ж не спаивать ее пришла, я ж немного только принесла, – Леонида почувствовала себя неловко.
– Нет, ей сейчас даже немножко нельзя, – сказал Филат, подошедший к сестре на подмогу.
– Вот вы как, значит, со мной? – обиделась гостья.
– Да, вот так, – ответила Надя, – Идите, идите, тетя Леонида.
– Эх вы… Я ж вас почти с пеленок знаю!
– Не шумите, не шумите, идите, – смело начал выпроваживать гостью Филат.
– Пришла, называется, с миром… – досадовала женщина.
– Мы уже устали от ваших пьянок-гулянок, – сказал парень, открывая входную дверь.
Так и выпроводили непрошенную гостью. Через несколько минут вернулась и Нина. Оказалось, что она увиделась с подругой возле барака. Та быстренько рассказала ей то, как с ней поступили ее дети. Но Нина, на удивление своих домочадцев, не стала ругаться. Зайдя в квартиру, она сказала: «Ну и хорошо, что вы ее отправили – устала я от нее, если честно». Еще один вечер обещал быть спокойным. Но обещания своего не сдержал. Филат, выйдя гулять, узнал новость, которая всех переполошила.
– Мам! – закричал он с порога.
– Что случилось?! Почему кричишь? – выбежала в прихожую Нина.
– Бабе Фанузе плохо! – ответил он, запыхавшись.
– Откуда знаешь? – спросила мать, набрасывая на голову шаль.
– Мне сказали, фельдшер у нее.
– Все, бегу!
Оказалось, что у старушки поднялось давление. Она с утра не могла ни встать, ни шевельнуться. Соседи сбегали за медиком. Амина приоткрыла окно, впустив в дом свежий зимний воздух, дала бабульке какую-то размельченную таблетку, подняла подушки так, чтобы голова пациентки была высоко, и попросила прибежавшую Нину поставить греться воду для горячей ножной ванны. Фельдшер старалась сделать все возможное, чтобы Фанузе полегчало. Но состояние старушки не улучшалось. Таблетка не подействовала. Амина поспешила в фельдшерский пункт, чтобы вызвать по телефону подмогу с района. Машину пришлось ждать полтора часа. Снова зима, снова заснежено. Пока Нина сидела у кровати своего самого близкого на селе человека, вспомнила, как сама ждала районных медиков, когда увидела избитого Антипа. И сейчас боялась только одного – вдруг старушка скончается до их приезда. Но Фануза дождалась. Врач измерил давление. Оно оказалось критичным. Пока решался вопрос, везти ее в район или нет, бабульке стало еще хуже – закружилась голова, подступила тошнота, произошла рвота. Узнав преклонный возраст пациентки и то, что высоким давлением она мучается уже давно, врач предположил, что жить ей осталось, к сожалению, недолго. Но Амина настояла на том, чтобы ее подопечную все же увезли в районную больницу. Недолго подумав, врач согласился. Нина быстренько собрала необходимые вещи и помогла медикам.
Провожая взглядом машину, она заплакала – если Фанузы вдруг не станет, как ей жить потом без ее поддержки и наставлений. Ей нужны ее упреки, ее ворчание и чайные посиделки. Эту ночь Нина почти не сомкнула глаз. Думала, вспоминала, плакала. Дважды за ночь из-за нее просыпался Филаретик и, видя маму расстроенной, старался успокоить. Но это помогало лишь на какое-то время. Так она и пролежала до утренней дойки. И сразу же после работы ринулась к Амине.
– Ты звонила в больницу?
– Нет, не звонила, Нина. С утра ставила прививки, некогда было, – ответила фельдшер.
– Позвони, пожалуйста, – попросила встревоженная женщина, – Уж очень хочется знать, полегчало Фанузе или нет.
– Хорошо-хорошо, не волнуйся ты так, садись.
– Как не волноваться-то? Она ж моим детям как родная бабушка.
– Алло, районная больница? Это фельдшер Амина Флюровна из Такеева. Я звоню по поводу вчерашней госпитализированной с высоким давлением и рвотой, – быстро проговорила в трубку медик.
– Что они говорят, что? – Нине не терпелось услышать, что все хорошо.
– Уточняют информацию, – прошептала Амина, не убирая из рук трубку.
– Так долго…
– Да, верно, Фануза, – продолжила разговор фельдшер. – А это точно?
– Что точно, что? – Нина вскочила и подбежала к Амине.
– К сожалению, она скончалась, – тихо ответила девушка, медленно опуская трубку. – Нина, крепитесь.
– Как скончалась? А это точно?! – ей не хотелось верить в услышанное.
– Да, точно, – Амине тяжело было сообщать такую новость.
– А когда ее привезут?
– Ее привезут дети, их уже оповестили, – сказала медик. – Они и будут хоронить.
– Дети хорошие у нее, смогут достойно проводить в последний путь, – Нина снова присела. – Можно я тут посижу немного? Мне успокоиться нужно.
– Конечно-конечно, сидите, – ответила Амина, приобняв ее. – Жизнь продолжается, хотим мы этого или нет.
– Верно, жизнь продолжается…
Нина просидела в фельдшерском пункте пока не заметила, что мешает Амине работать – люди приходили то за уколами, то с жалобами. Каждый пришедший, увидев Нину, тут же спрашивал, что случилось. Приходилось объяснять, снова плакать и снова успокаиваться. Нина вернулась домой. Новость о смерти всеми любимой бабушки Фанузы дети восприняли тяжело. Особенно расстроился Филаретик. И Настя тут же расплакалась. А Филат понял, что с этого дня, если матери вдруг захочется устроить дома очередную пьянку, отвести младших будет не к кому. Больше нет рядом всегда гостеприимной, доброй и ласковой бабушки Фанузы.
Глава 9. А ты взрослая очень
Зимой 1981 года уже совсем самостоятельная тринадцатилетняя Настя суетилась на кухне. Варила суп, поставила картошку на пюре, лепила котлеты, пока братишка был в садике. Она металась между кухней и залом, стараясь накрыть стол к приезду долгожданных гостей. На прошлой неделе от Нади пришло письмо – она познакомилась с прекрасным татарином, молодым, симпатичным. В прошлом году он вернулся с армии. Был единственным сыном своей давно овдовевшей матери. Порядочный, правильный, справедливый. Встреча их произошла случайно – на дне рождении общих друзей. Он тут же влюбился в нее. Она ответила на его чувства. После нескольких месяцев Надя призналась ему в печальных событиях своей глупой юности. Он выслушал, понял ее, принял и неожиданно предложил пожениться. В письме так и было написано – нужно познакомить матерей перед свадьбой. Эта новость обрадовала всех, кроме Нины. Национальность будущего мужа ее дочери привела женщину в ярость. Обозленная, она несколько дней ругалась то с соседями, ни в чем неповинными, то с доярками, не понимающими, в чем вообще дело, то со своими детьми.
– Какого черта она татарина выбрала?! – кричала Нина накануне Настиных хлопот.
– Какая разница-то? – искренне не понимала ее Леонида, как-то заскочившая в гости.
– Большая разница! Большая! – не успокаивалась хозяйка квартиры.
– В чем же?
– Я жила с татарином! И что из этого вышло?
– Талгат изначально был так себе человечек, – упрекнула подругу Леонида. – И все это видели, кроме тебя.
– Я тоже видела! – не согласилась с ней Нина. – Поэтому и не хочу, чтобы Наденька повторила мою ошибку!
– Откуда ты знаешь, что ее выбор обязательно станет ошибкой? – удивилась гостья, попивая чай.
– Оттуда!
– Как его зовут-то хоть?
– Я не помню, – ответила Нина. – Настя, как его зовут?
– Сабир! – выкрикнула из спальни дочь.
– Сабир! Это, по-твоему, хорошее имя?! – снова начала ругаться Нина.
– Обычное татарское имя, – Леониду эту ситуация начала развлекать. – А представь, что и Настя татарского мальчика полюбит.
– Типун тебе на язык! – стукнула кулаком по столу расстроенная мать. – Тебе, гляжу, весело?
– Нет-нет, я вполне серьезная, – быстро ответила Леонида, но через секунду от души расхохоталась.
