Деревянная сабля. Роман ВОЗВРАЩЕНИЕ СОЛНЦА. Часть I

– Да, считают, что триста лет назад их родственники Охти заняли это большое кресло незаконно. «Корк должен был стать королём, но эта глупая чернь предпочла Охти…»

Лала очень похоже изобразила своего напыщенного дядюшку, и мы с ней расхохотались.

– Ой, не могу, – смеялся я. – Так Паги ведь в родстве и с государем. Отчего он не забирает тебя на лето? Отчего ты не живёшь во дворце?

– Ты что? – растопырила она глаза и пальцы. – Мы и с Корками совсем почти не родственники. Очень дальнее родство. А ты говоришь, государь. Ха! Там родство прямо такое же.

– Корки могли бы забрать тебя к себе насовсем. Всё-таки семья. Не говори только, что им не хватает цагриков на твоё содержание.

– Наверное, хватает, – хмыкнула Лала. – Я не знаю. Только если бы я жила у них и зимой, я бы чокнулась. Я бы скончалась безвременно. Я тебе точно скажу: «Прибежище» гораздо лучше. Я бы хотела там на лето оставаться.

«Так давай, погости у меня! У меня есть очень младший брат, и ты будешь с ним играть!» – чуть было не вырвалось у меня. Мне понравилась Лала, хоть она и была родственницей очень плохих людей.

Но я уже был не мальчишкой, а взрослым осторожным человеком. Я сдержался, потому что вспомнил, что связываться с Корками – призывать беду на свою голову, а заботиться следует в первую очередь о себе. И, знаете ли, раз королевские враги считают нормальным на зиму сдавать девочку в приют, пусть и очень неплохой, а летом терпят её у себя, значит, всё не так просто. Значит, тут умысел и замысел, и соперникам Охти что-то нужно от дочери Пагов. Хорошо, если они всего лишь, как некоторые опекуны, нацелились на её деньги…

Подумав так, я, взрослый человек, сдержался и не стал вопить, а осторожно произнёс совсем другое. Да-да, АБСОЛЮТНО ДРУГОЕ:

– Хочешь, я поговорю с директрисой «Прибежища» – пусть тебя отпустят на лето погостить в моей семье? Может, твой дядюшка рад будет тебя не видеть? О! Я знаю госпожу Лилию Лио и её дочерей всю жизнь, и особенно дружу с Кэти. Всем ясно, что у нас тебе будет веселее.

Лала оказалась умнее меня. Она вздёрнула нос и приняла вид до смешного высокомерный:

– Ну ты и даёшь! Кто ж меня отпустит к тебе? Ты мне кто? Госпожа Лио считает, что я, со своим характером, обязательно должна общаться с роднёй. Это она так говорит, а на самом деле – дядю с тётей боится. Знаешь, что с ней сделают Корки? Ой-ой! Да они озвереют, если узнают, что я гощу у анчу – они вас терпеть не могут и просто поубивать готовы. Анчу ведь дикари и выглядят не как люди. Ты не в курсе, кто устроил большую резню среди вас где-то примерно сколько-то лет назад?

Любому другому я дал бы в ухо, но не девчонке же. Поймав мой зверский взгляд, она залепетала:

– Ой, прости, прости.

– Да ладно, – простил я. – Ну, приходи поиграть, вроде, почти соседи.

Лала выложила на стол два цагрика, как договаривались. Я пытался не взять, но козявка задушила меня аргументами – и просто всучила мне эти деньги. Интересно, почему дочь богатого рода Пагов совсем не имеет карманных денег?

– Я пойду, – сообщила девчонка. – А то опять искать будут. Да ещё ведь до вечера надо собраться, дядя пришлёт за мной слугу.

Она снова захлюпала носом. Стояла, опустив голову, и не торопилась уходить.

– Что, плохо тебе у дяди? – полюбопытствовал я.

– Бывает хуже. Вот, например, Мадина… Однажды её схватили за волосы и треснули лбом о дверь. Потому что она заступилась за старшего брата. Никому не говори. Я плакала и кусалась. Зуб выпал. Хорошо хоть молочный. Ну да ладно, лето же быстро кончается.

И, не дорассказав трагической истории своей родственницы, Лала махнула рукой и побежала по дорожке к выходу со двора. Я смотрел ей вслед и думал про темноглазую Мадину, которой ещё хуже, в том ключе, что не нужна ли той срочная помощь, погадать, например. Кто такая эта Мадина? Дочь главы рода, Кырла Корка, его среднего ребёнка.

Потом я повернулся к зеркалу и с минуту внимательно себя разглядывал. Почему я выгляжу не как человек? У меня всё, как у людей: голова, руки, ноги – всё на своих местах. Я не ленив, образован и, смею думать, неплохо воспитан. Дружу со спортом, у меня хороший голос, я играю на музыкальных инструментах и знаю магию. У меня в руках ремесло (и даже не одно), с которым я никогда не буду голодать. У меня полно приятелей там и тут, мне чаще весело, чем грустно. Я не имею привычки дуться и, смакуя, копить обиды. Да, я вспыльчив, но схватить женщину за волосы и треснуть о дверь… Для этого надо быть такой злобной, гнусной мерзостью, как… Будем говорить откровенно – как отец этой самой Мадины. Я слышал, конечно, что родители в этом семействе далеко не добры к трём своим детям, но не подозревал, до какой степени. Вы понимаете – и старшее, и младшее поколение скрывает это, проболталась только Лала Паг. То ли от простодушия, то ли, наоборот из вредности или хитрости.

Какого же чёрта, скажите мне, Кохи, старший из Коркиных детей, вечно цепляется ко мне, и довёл уже до того, что попадись он мне сейчас, я немедленно настучу ему по глупой башке? Он, значит, не считает меня человеком, а сам позволяет трескать сестру и себя о дверь! Замечательная семейка.

Меня затрясло от негодования, сжались кулаки. Думаете, я не знаю, что думают об анчу подобные Коркам люди? Знаю, и сталкиваюсь с этим постоянно, и даже сержусь не каждый раз – какой смысл? Я и сейчас плевать хотел на Коркино мнение. Просто представил, как Кохи, рослого, сильного парня, эту мою вечную вражину, шарахает о дверь его папочка, а потом тот встаёт, отряхивается, потирает шишку и идёт себе в парк подраться со мной. Как это понимать?

Но очень быстро я бросил размышлять над этой проблемой. Я, конечно, отличаюсь от прочих людей, так, как отличается от своих собратьев, скажем, снежно – белый воробей. Только не надо думать, что у меня красные глаза. Глазам анчу положено быть обыкновенными, в основном, очень светлыми. У нас с мамой они серые, а у папы и Рики – светло-голубые. Мама может накрасить ресницы чёрной тушью. От этого лица анчу, конечно, делаются выразительней, но я же не стану пользоваться женскими уловками. Тем не менее, я совсем не плохого мнения о своей внешности. Скорее даже наоборот. А Кохи может и дальше клацать зубами, пожалуйста.

Тут я вспомнил, что у меня на огне кастрюлька с водой, и помчался на кухню. Меж тем колокольчик у меня за спиной тренькнул, дзинькнул, и снова, и опять. Что такое? Я мигом влил в совсем выкипевшую кастрюльку воду и побежал к калитке.

ГЛАВА 3. ДРУГ ЧУДИЛА

Там топталась небольшая толпа. Надо же – очередь! Ко мне! Народ хотел консультаций и амулетов. Дело небывалое: никто не может пользоваться такой популярностью в первый же день. Я ведь не лоточник на рынке. Пусть объявление дал заблаговременно, но всё же…

Удивляясь про себя, я быстро отпустил двух безответно влюблённых парней, одну безоглядно влюблённую даму под вуалью, молодого вельможу, одетого для маскировки по-простецки, и отметил про себя, что клиенты у меня всё больше знатные и не бедные. Вельможа, подумал я, вообще вёл себя странно: будто не погадать зашёл, а просто поболтать о том, о сём. Мои предсказания не произвели на него никакого впечатления, зато мы обсудили много интересных вещей: новую театральную постановку, новую поэму новомодного поэта, нового коня самого вельможи, которого я в глаза не видел, мой новый костюм и новый сорт вьющейся розы. Очень приятное, хорошее новое знакомство. Додумывая эту мысль, я снова долил воду в уставшую кипятиться кастрюльку и поскакал в кабинет, где оставил на минутку мать большого семейства, как раз желавшую знать, не ждёт ли её в будущем достаток.

Вы спрОсите, что может насоветовать молодой человек, только-только окончивший университет? Нельзя злоупотреблять советами, но известно, что иногда пара слов может изменить чью-то судьбу. Я специально обучался этому искусству. И в школе, и в университете отмечали, что в порыве вдохновения я говорю уверенно и убедительно, а бояться и сомневаться у меня сейчас совершенно не было времени.

В сумерках я понял, что молодец. В очередной раз сбегав на кухню и сняв, наконец, с огня несчастную кастрюлю, я вернулся к последнему клиенту, худому молодому мужчине в широкополой шляпе, скрывающей лицо. Представляете, он попросил меня продать ему волшебную контрабанду! У меня! Разве я могу быть пособником воров?

– Гадость какая! – возмутился я. – Ступай себе, почтенный, говорю тебе, нет у меня подводных плавающих огней и взрывчатых шариков нет. Я делаю амулеты, а не магическое оружие.

Но приставучий парень нудел и нудел, старательно отворачиваясь от света. Я готов был поклясться, что тонкие усы и маленькая бородка на его лице не настоящие. Странно хрупкие пальцы, выглядывающие из длинных рукавов рубахи, нервно подрагивали. На двух из них были заметны не тронутые загаром участки кожи – следы от колец. Я даже моргнул: не от женских ли?

– Так ведь это приносит доход. Ты б занялся. Добудь мне хотя бы огни. Я заплачу. Даже больше того. Я говорю с тобой от имени цеха… ты понимаешь, какого. Тебе нужно покровительство.

Тут я малость струхнул. Молодого неопытного мага решил прибрать к рукам цех воров. И как быть? Где искать защиты, если начнут угрожать моей семье? То есть, я могу что угодно сделать сейчас с этим парнем при помощи магии. Могу, например, обездвижить и сдать полиции. За себя я сумею постоять, но как же моя семья? Это моё слабое место, я всюду вижу опасность для неё, об этом все знают. Да, испугался, но постарался взять себя в руки.

Пожалуй, я сейчас вот что сделаю: наложу на грабителя заклятие недельной трясучки, и пусть он больно прикусывает язык каждый раз, как попытается заговорить. Например, со своим главарём обо мне. Вытолкаю его вон. Пусть примут к сведению моё предупреждение, пусть боятся связываться со мной! Авось отстанут, а я пока разузнаю…

В области двери раздался шорох. Я вздрогнул, аж подскочил. Вор напрягся на стуле и потянулся к поясу.

– Покровительство у него уже есть, – тихо сказал из тёмного коридора сгусток тени. Шаг – и он оказался на свету.

Как всегда, весь из себя такой красивый и подтянутый, уверенный и весёлый. Умеющий при необходимости так усмехнуться в лицо недругу, что тот и в штанишки наделать может.

– И такое покровительство, что тебе не дотянуться. Топай отсюда, пока я не принял меры.

Говоря это, мой задушевный друг Чудила отступил от двери и широким жестом показал вору, где выход. При виде моего приятеля, тот убрал руку с рукояти кинжала и почему-то расплылся в улыбке. Это странно. Миг мне казалось, что нежеланный гость заговорит с Чудилкой, как со знакомым, но этого не случилось, он юркнул мимо полевой мышкой, прошуршал по дорожке и звякнул колокольчиком.

– Вы знакомы? – удивлённо спросил я.

Но дружок мой тоже выглядел озадаченным.

– Ты знаешь, Миче, я со многими знаком. Даже с не совсем правильными людьми знаком. Но этого в первый раз вижу. Наверное, он просто что-то слыхал обо мне.

Скорей всего, так и есть, кто ж не слыхал о Чудилке?!

– И запирай на ночь двери, – сказал он мне.

Для своего прозвища Чудик очень рационален. Он складывает в уме большие числа, знает, куда лучше вложить средства, и, если рискует, то всегда разумно, составив план и просчитав все варианты. Думаете, из-за этого отличия от нас, бесшабашных студентов, он заслужил своё прозвище? Нет. Чудила просто чудит. Вы поймёте, сейчас рассказывать не буду. Он – сын богатого и влиятельного человека, приехал из другого города для учёбы в университете, а потом решил остаться в столице. Ещё студентом, он работал в конторе, где был на хорошем счету, ходил в любимчиках у хозяина и неплохо зарабатывал. Что интересно, загадочный хозяин прощал ему все безумства. Что за контора, хотите вы знать? До некоторого времени у меня не было сомнений в том, что она занимается охраной природы – я потом объясню, почему, и всё расскажу подробней. Замечу только, что я лично принимал участие в проверках нескольких фабрик. Проверки были организованы самим Чудилкой, борцом за чистоту окружающей среды – так откуда возьмутся сомнения? Мы дружим с детства, потому что мальчиком он с родителями приезжал на выходные и на каникулы в Някку. У родителей в столице были дела и родственники.

– Ну, – спросил Чудила, усевшись напротив меня, – помогла тебе наша реклама?

– Реклама?

– Да. Уж как мы с Мальком расхваливали тебя направо и налево!