Возвращение солнца. Цикл «Деревянная сабля». Книга первая

– Па, ты не понял, я должен отлучиться.

– Да, к Нате. Я понял, – сонно пробормотал отец.

– Папа, проснись, – потребовал я. – Я ухожу, и ты должен охранять дом.

– Что я должен? – отец аж глаза открыл с перепугу.

– Вот, возьми мою саблю и охраняй дом. Вокруг творятся страшные дела.

– Какие дела?

– Страшные.

Папа сел.

– Сынок, – сказал он. – Ложись спать. У тебя были трудные сутки. Ты болен. Выспись. Утром сходишь к Нате, потом проводишь меня в Лечебницу…

– Что тебе там делать, па? – заподозрил я его в подвохе. – Ты уже давно здоров.

– А мне, – ответил он, – надо кое-кого навестить.

Я понял, кого. Его дружка, старшего Шу. Пусть-де пропишет мне успокоительных капель и прочитает лекцию, как быть хорошим мальчиком. Да я и сам с усам. Я сам могу лекции читать.

– Короче, па, – шёпотом рявкнул я. – Вот сабля, а я пошёл. Топор я положил тебе под подушку. Ружьё на стене. Утром спрячь его от Рики, если я не успею. Такая тяжёлая железяка – под кроватью. На тумбочке – плошка с перцем – его можно сыпануть в глаза. Только смотри себе не попади или маме.

– Миче, подожди! Ты что несёшь?

– Несу? Ах да. Это лом. Железный лом. Положи его с маминой стороны. Или нет, дай я сам.

– Миче, ты нездоров. Постой-ка…

– Всё, пока. Вода на случай пожара вот здесь в вёдрах, в тазике у крыльца, в бочке и в Чикикукином корыте. Так, что ещё?..

Папа вскочил на ноги. Я попятился к двери.

– Я скоро вернусь, надеюсь, – сообщил я о своих планах. – Вокруг двора – магическая защита. Всё, пока.

Я быстро пробежал по садовой дорожке, папе не угнаться за мной. Поднял руку – и колокольчик не дзинькнул, когда я выскочил за калитку. Как я нёсся переулком, уходящим влево! Я выскочил на дорогу, с которой вниз навернулся Рики… И подумал: да как тут можно, вообще навернуться? Улица эта на удивление прямая и ровная, а если, как утверждает мой братец, их, ребят, было несколько, и все они клялись его учить и поддерживать… А он, тем не менее, свалился во двор соседей снизу… Только в одном месте. Прямо здесь, выкатываясь из заросшего подорожником переулка, идущего под уклон, на ровную дорогу, и не сумев затормозить.

Я сначала не понял, на что смотрю при ярком свете Ви и Навины. Наклонился. Провёл рукой по стволу молодого сливового деревца. И по стволу черешни на другой стороне.

Сколько времени здесь эта проволока, здесь, на этих стволах, поцарапанных с тех сторон, что обращены к заборам? Поцарапанных так, как бывает при сильном рывке. Тонкая-тонкая проволочка, за которую цепляются ролики, и мальчик, не умеющий кататься, летит вниз со склона.

Вот он, чуть-чуть опередив друзей, медленно катится по мягкой дорожке.

– Молодец! Хорошо! Здорово! – кричат ребята. Сделать так, чтобы они отошли – пустяки. Я бы сказал, встав среди переулка и раскинув руки:

– Он отлично катится, погодите-ка, пусть сам…

Кто-то должен помогать этому подлецу. Надо ведь вовремя натянуть проволоку, не раньше, а то вдруг споткнётся кто-то другой. Хотя, было уже довольно поздно…

Глядя сверху вниз, я понимал, что убиться насмерть здесь трудновато. Правда, Рики мальчик ещё, да к тому же на роликах.

Кто-то быстро обрезал проволоку, чтобы не расшиблись другие дети и не заподозрили чего взрослые. Очень просто: шаг в сторону, и нагнуться. Обрезать-то обрезал, но не отвязал от стволов. Может, нарочно, чтобы увидел я, сумасшедший старший брат?

Вскочив, я помчался снова. Короткой дорогой, срезая углы и перепрыгивая через ограды во дворах, где меня знали сторожевые собаки. И на одной из улиц я с облегчением попал в сильные лапы Чудилы.

Глава 4. Ночные визиты

– Миче, это я!

– Петрик, я попал в беду!

– Я знаю, знаю!

– Они и у тебя были?

– Разумеется, были. Идём ко мне.

– Да, Петрик, идём.

– Сказали, если я хочу, чтобы с тобой и с твоими ничего не случилось, я должен что-нибудь предпринять. Им нужен этот старый чёрт!

– Пойдём, спросим у Коркиных крошек, собираются ли они мстить. Это реально: не отправься я за амулетом – Кохи был бы здоров.

– Опомнись, Миче. Кохи был бы в тюрьме, как самый главный заговорщик. Он же собирался взять вину на себя. Миче, дети Корков мстить не будут.

– Но…

– Хочешь – побежим спросим. Хочешь?

– Да.

И, сменив курс, мы галопом помчались к госпиталю.

– Петрик, – сказал я у ворот, в которые не стоило и соваться по причине ночи, – можно, конечно, перелезть через ограду, но ты уж как-нибудь сам. Не могу я видеть Кохи таким.

– Миче, – призвал Чудила, – не чуди.

И мы полезли через ограду со стороны кустов и речки Дики. По – моему, до нас тут кто-то лазил. Понаставили досок, чтобы легче было карабкаться, помяли кусты, протоптали тропинку… Чудила быстро и уверенно привёл меня к этому лазу. А потом, также здорово, нашёл нужный корпус.

Ах да! Я вспомнил: Мадина! Чудила лазает к ней. Но я ничего не сказал, даже когда прокричав из-за скамейки ночной птицей, Петрик спрятался и стал ждать, затаив дыхание.

Из двери выскочила тонкая фигурка, закутанная в шаль. У Чудилы по лицу разлилось блаженство и глупая, счастливая улыбка. Он поднялся из-за скамьи, я тоже… И Мадина сналёту, мимо Петрика, бросилась мне на шею и даже расцеловала, хоть я и уворачивался. Я сразу понял: она мстить точно не будет.

– О, Миче! – тихонько, с радостным подвыванием, голосила Мадина. – О, спасибо, спасибо!

– Да тебе-то что я сделал? – в отчаянии пропищал я, пытаясь удержать её на расстоянии: меня очень огорчил разочарованный вид Чудилы.