Будет что будет. Продолжение книги «Своя ноша не тянет»
– На хуторе нымае. З Ремитов приезжають врачи да руки дитям царапають. Литом. Кажуть, нэ купаться, тильки всэ купаються. И нычого. Прыедуть, позаписывають, в кого яка шишка выросла, да й всэ. А пальцы колоть и железкой в нос и в ухи – це маты в Ремиты возыть.
Руки царапают – это как Дусе в детстве, проверка на туберкулез. Только у Дуси царапина заживала быстро и бесследно. Если там у всех детей шишки, так может, у всей деревни туберкулез? Только что это за анализ – пальцы колоть и кровь по тарелке размазывать? По какой тарелке? Можно будет спросить у Игоря, он врач, но как он среагирует, тут же засомневалась Дуся, что она общается с чужим – чужим же! – зараженным опасной инфекцией мальчиком? Час от часу не легче. Еще Дуся не знала, должна ли она выяснять эпидимеологическую ситуацию в глубокой деревне другого государства. Точнее, не знала, что делать, если там действительно… ну, не все благополучно. Сообщить в Красный Крест?
– Ну вот, плохо там вас лечат, – решила Дуся разобраться с возможной эпидемией в далеком карпатском хуторе позже. – Так что лечись-ка ты в Москве.
– Мне грошей треба. Деньги нужны, – перевел он Дусе. – Ты ж знаешь! А глисты ци и дома маты вылэчить, без всяких врачей. Полынь позавариваеть да позаставляеть пить.
– У тебя еще и глисты? Ну, Никит… – Дуся рассердилась на себя. Надо было еще раньше дать мальчишке денег и отправить его домой. Только не дает Дуся такие суммы первым встречным, даже очень симпатичным, детям. Это за три месяца она Никитку… полюбила? нет, не полюбила, просто узнала поближе, поэтому и решилась как-то поддержать парня. Надо же быть кому-то нужной, впервые за последние месяцы призналась себе Дуся, так лучше – хорошему человеку…
– Воны казалы… Они говорили, что – глисты, поэтому нас и лечат. З дому не выпускають, кормлють, моють кажен динь…
– Ну, каждый день моются все нормальные люди. И естественно, не выпускают, если инфекционное отделение. А про глисты они сказали, слава богу, я так понимаю, чтобы вам было понятнее. Ты других болезней, кроме глистов, боишься? Нет. – Дусе стало поспокойнее: хорошая больница, если даже бродячих детей там лишний раз не пугают. – Где хоть это? Адрес какой?
– Никак, просто дома и все. Улица. Оттуда идешь, идешь по лесу, а потом до тэбэ приходишь.
– А когда до мэнэ выходишь, улица как называется? – Терпения Дусе было не занимать.
– Никак она не называется. Нету названия.
– Написано на домах что? На черных или белых табличках… Какое там было слово?
– Нету же, говорю тебе, названия. Написано – девятая, и все.
– Так, уже лучше. Девятая рота? Или девятая Парковая? – Других улиц, называющихся на девятку, Дуся не знала. Надо посмотреть в интернете, наверняка в Москве еще девятые есть, взяла она на заметку себе. В поисковике набрать «больница», и выплывет эта «девятая». Наверное, эта большая больница, что в Сокольниках.
– Не, – буркнул Никитка, – Девятая тай всэ.
– Ну всэ так всэ. Ладно. – Нужно было идти, и Дуся сходу постаралась придумать что-либо конструктивное для мальчишки: – Короче, Никит. К дяде своему Василию не возвращайся… Наверное, давай я тебя у себя дома оставлю. Я тебя закрою на ключ, а часа в четыре, самое позднее, в шесть-семь, приду и поговорим.
– Ага, и з тобою прийдуть врачи и заберуть меня лечить?
– Нет, балбес. Говорю же тебе, это не я в вашу контору врачей направила. Я даже не знаю, где вы обитаете. И знать не хочу. Давай-ка, Никит, ты поживешь у меня неделю, обследуем тебя в другом каком-либо месте и уже тогда будем решать, как тебе выздороветь.
– Дуньк, мне работать надо, а ты туда же – лечить. Здоровый я! И жить я у тебя не буду! Денег мне надо, ты что, совсем тупая?
– Не надо тебе работать. Я тут… – Дуся сделала радостное лицо, – на улице денег нашла, кошелек. Там их было очень много, денег этих, вот половину я тебе и отдам. На дом как раз хватит. Так что работать тебе больше не надо, деньги у нас есть, а ты теперь лечиться будешь.
– Врешь! – Мальчишка поверил сразу, по его представлениям, очень много денег вполне могли поместиться в один кошелек. Какие же разные суммы люди имеют в виду под словами «очень много денег», в который раз удивилась себе Дуся. Когда-то и ей зарплата в одну тысячу долларов представлялась космической… Никиткины глазищи излучали восторг и зависть: – Прямо так на улице и лежал?
– Ну что такого-то, ей богу! – Дуся отметила, что зависть в мальчишкиных чернющих глазах… ну, вовсе не черная, а вполне приемлемого Дусей качества. – Конечно, так и лежал. Люди и чемоданы с вещами теряют, а тут – кошелек. Он же маленький.
– И никто не видел, одна ты?
– Ну да. Он сбоку на траве лежал, – понесло Дусю. – Когда дорога ровная, никто же под ноги не смотрит. А я случайно посмотрела. Там в кошельке ничего не было, кроме денег, поэтому хозяина найти, чтобы ему вернуть пропажу, нельзя никак. Пришлось взять себе, не выбрасывать же! Может, это бог как раз тебе на дом послал.
– А был бы хозяин, ты бы отдала? – оторопел Никитка.
– Отдала бы, конечно. А ты бы не отдал? – Мальчик опустил глаза в землю, и Дуся смягчила предполагаемые условия: – Вдруг человек эти деньги на дом себе копил и потерял, или на лечение, да мало ли на что! Может, они у него последние!
– Я бы все равно не отдал, если бы нашел, он же их уже потерял… – Никитка открыто и смело посмотрел на Дусю, считая себя правым в своей непорядочности, но тут же прислушался к чему-то внутри себя и засомневался: – Или отдал бы… Вообще-то, лучше заработать самому, тильки цэ ж долго, а тут – вот они, гроши… – он вдруг сообразил, что терзается зря, владельца-то нет, и перешел в наступление: – Ты что пристала, Дуньк! Есть же деньги и нету хозяина! Был бы хозяин – тогда бы и решали! И вообще, это ты нашла, а не я, – снял он с себя всякую ответственность за чужие деньги. – А зачем ты мне половину отдаешь?
– А нельзя себе брать все, если даром досталось, – тут Дуся не врала, она действительно так считала, всегда делясь удачей с окружающими. Вот только делать это приходилось незаметно, потому что они, окружающие, чаще всего реагировали на Дусины жесты… плохо реагировали. – Надо поделиться. Иначе пользы от дармового не будет никакой, не только все, что найдешь, потеряешь, и еще своего немножко. А самый неимущий из моих знакомых у меня как раз ты. Может, бог как раз тебя со мной и познакомил, – стала подводить Дуся базу под свое поведение, – чтобы я тебе денег дала. Ну, когда найду, – поправилась она тут же. – Он же знал, бог, что я их найду… Ты же просил у бога денег? И я просила тебе денег. Вот он нам на двоих и дал.
– Бог – он непонятный, – согласился мальчик. – Бывает, чего просишь – захочет, так даст, не захочет – не даст… Я ножик складной просил, просил… Там останется на ножик? Конечно, останется, – тут же ответил он сам себе. – А если не останется, мне теперь отец купит, – утвердился Никитка в мысли, что вопрос с покупкой дома уже отпал и он выполнил задачу, возложенную на него родителями. Он же заработал денег. Вернее, добыл. Какая разница, как? Главное, не украл. Дунька на дороге нашла.
– Никит, – Дуся посмотрела на часы и заторопилась: – я опаздываю очень сильно. Пойдем, я тебя в квартиру впущу и побегу.
– Ни. – Твердо посмотрел он на Дусю, и та поняла, что спорить бесполезно. – Я к тоби вечером приду. Може, це ты врачей…
– Ну вот что, – она не стала устраивать разборки по второму кругу. Вечером – так вечером. Самостоятельный же парень. – Надеюсь, ты к дяде своему Василию больше не вернешься?
– Ни, вин гроши забэрэ… Те, шо ты дашь… Тильки як я до дому?.. – мальчик задумался.
– Вот тебе сто рублей, нет, лучше двести. Поешь возле метро, а вечером решим, як ты до дому. Только в милицию не попади. Договорились? Все будет нормально. В конце концов, если у тебя со здоровьем все серьезно… а скорее всего, серьезно… Ну, у меня есть идеи по этому поводу. Все, до вечера. – Дуся ободряюще улыбнулась, скорее себе, чем парню. -Пока?
– А ты куда? На работу?
– Нет, в магазин. Очень далеко отсюда. Мы должны с приятельницей встретиться. Ты в котором часу придешь?
– Як стимние.
– Значит, в семь-восемь. Ну и нормально. – Дуся повернулась и быстро пошла к метро. Наверное, пиковым днем в серой жизненной полосе все-таки будет понедельник. Не воскресенье же! Так что за эти два дня вполне можно поднабраться сил. Вполне.
На эскалаторе метро Дуся сообразила, что в сумке у нее нет никакой книжки. Вот незадача! Теперь придется опять сидеть и исподтишка разглядывать людей, которых сейчас в вагонах не так много и которые так же краем глаза будут разглядывать Дусю. Не любила Дуся эти игры в гляделки, вернее, в подглядки. Купить книгу надо было заранее, укорила она себя, знала ведь, что выходные, а в гости ты никого не ждешь. Дома бы почитала, если бы не поехала никуда.
Дуся вошла в вагон подошедшего поезда: да, народа немного. Люди, едущие по своим делам поздним утром в субботу, сильно отличались от тех, что ездят в метро в эти же часы будних дней. Прямо скажем, кардинально отличались, как будто Дуся оказалась в другом городе. В прежней Москве, подумала Дуся, двадцать лет назад, вот где я оказалась. Вагоны те же, что и в пятницу, а пассажиры – нет. Москвичи, поняла Дуся, со мной в вагоне сидят одни старожилы. Дуся ничего не имела против «гостей столицы», или старалась думать, что не имела, но сейчас отчетливо поняла, что хотела бы видеть метро таким и в другие дни: пустым и домашним. Ощущение безопасности, уюта и налаженного быта – вот что витало в вагоне.
Дама едет на дачу, решила Дуся, краем глаза рассматривая женщину, сидящую прямо напротив нее. Простоватая вместительная сумка явно с продуктами, брючкам очень много лет, фасон старый, но выглядят как новые, видимо, одевает их женщина только вот по таким дачным случаям. Ухоженные руки совершенно не вяжутся с чистенькой детской панамкой, надетой на остатки вчерашней прически. И глаза подкрашены – по привычке не выходить из дома без макияжа. Не врач, стала вычислять методом исключения Дуся, потому что – яркий маникюр. Учительница? Нет, лицо слишком расслабленное, у учителей к такому возрасту вырабатывается особое выражение лица, как будто они все время начеку, учителей ни с кем не спутаешь. Даже если и пенсионерка, то не домохозяйка – те живут на дачах с начала весны. Женщина Дусе нравилась. Инженер? Слишком ухоженная, те попроще. Бухгалтер? Да нет же, бухгалтерши нервные, а эта… Женщина встретилась взглядом с Дусей и чуть улыбнулась. Дуся тоже улыбнулась в ответ и с сожалением встала: пора переходить на другую ветку.
Интересно, мы бы с ней познакомились, раздумывала Дуся, шагая по переходу, если бы я поехала дальше? И почему мне хочется общаться с женщинами намного старше меня? Да потому, тут же честно ответила она себе, что ровесницы все время со мной… соревнуются? Ну да, мы все друг другу что-то доказываем, доказываем, сравниваем свои внешние данные, свои карьерные достижения, даже свои проблемы, все по школьной привычке стараемся вырваться вперед… А когда человек жизнь уже не то чтобы прожил, но устаканил, он перестает соревноваться с другими, он свою, уникальную жизнь, ценит и проживает с удовольствием, без оглядки на других, и им, другим оставляет право жить так, как тем хочется.
Не все, тут же поправила себя Дуся, вон соседка снизу Светлана Ивановна, та живет безо всякого удовольствия. Или, точнее сказать, всеми недовольная. Богом обиженная, говорила много раз про нее Дусина бабуля, ни себе ни людям. И собаку-то завела себе злобной породы и подлую. Пес гадит исключительно на детской площадке, не дожидаясь, когда его отведут в сквер. А эта убогая, каждый раз брезгливо удивлялась бабуля, знает, что весь дом в окна это видит.
Дуся физически ощутила тоску по умершей бабушке. С каким бы удовольствием сейчас сидела Дуся на собственнной кухне и обсуждала с ней все подряд – телевизионные новости, поведение своих немногочисленных подруг, погоду, да мало ли что! Дусе казалось, что про людей бабуля знала все, классик психоаналитики Берн отдыхал, когда бабуля раскладывала по полочкам возможные варианты поведения Дусиных подруг и знакомых. Больше всего Дусе захотелось сейчас не трястись в полупустом вагоне, чтобы потом полдня бродить по большому не нужному ей магазину, а свернуться калачиком дома под одеялом и хоть немножко поплакать. Совсем чуть-чуть, чтобы душу отпустило, но не сильно опухли глаза.
Они договаривались с Галиной встретиться на остановке бесплатного автобуса, который возил потенциальных покупателей прямо до торгового комплекса и обратно. Опоздавшая минут на пятнадцать Дуся почувствовала себя преступницей, увидев приятельницу, опершуюся на перила ограждения сбоку от толпы и задумчиво курившую, похоже, не первую сигарету.
– Извини, – почти подбежала к ней Дуся, – я задержалась, потому что, представь, неожиданно Никитка пришел. Здравствуй, Галь.
– Да ничего. – Похоже, Галина действительно нисколько не обижалась. – Что это он с утра явился?
– Да Галь, целое дело, давай не в автобусе расскажу. В двух словах – их поймали и обследовали, нашли какую-то болезнь. Он не знает, какую, говорит – глисты. Положили в больницу и лечат. А он от них сбежал.
– Кто поймал, кто обследовал, в какую больницу? – Галина промахнулась окурком мимо урны, не обратив на это внимания. Она смотрела на Дусю, вытаращив глаза.
– Я так понимаю, какие-то органы по борьбе с беспризорностью.
– Какие же они беспризорники, твои побирушки? Они – мафия.
– Ну не дети же, Галь. Мафия – хозяева, эксплуатирующие детский труд.
– Так эту мафию посадили, а детей забрали?
– В том-то и дело, что нет. Что-то странное он рассказывает. Вечером придет, расспрошу подробнее. Меня больше беспокоит, что у него за инфекция.
– Дуся! – Подходил автобус, и Галина, одной рукой придерживая сумку – мало ли, в толпе всегда карманники – другой рукой потащила Дусю за руку к месту предполагаемой посадки пассажиров. – Болезнь или инфекция? Если инфекция, то ты же понимаешь, какая! – Осознав наконец ситуацию, Галина закричала шепотом: – Летучая! Воздушно-капельная! А ты с ним общаешься! Приводишь его в дом! Кормишь-поишь его из своей посуды! Ты же можешь заразиться. Тебе-то эти проблемы зачем?
Они ввалились в салон. Да, многовато желающих съездить в заветные магазины на бесплатном автобусе, подумалось Дусе, а вот она в них никогда не была и сегодня с удовольствием бы не поехала, если бы не вчерашняя договоренность с Галиной. Дуся и сама только сейчас отчетливо поняла, что если у Никитки опасная инфекция, то она, конечно же, тоже «в зоне риска».
– Если это заразно, конечно, я могла заразиться, – зашептала она Галине в самое ухо, когда двери закрылись и битком набитый автобус тронулся с места. – Но у меня очень хороший иммунитет, я простудными заболеваниями в жизни не болею. Да я ничем не болею, честное слово!
– Дуся! – Зашептала в ответ Галина. – Ты с ним общаешься три месяца! Нет здоровых людей, есть недообследованные! Сначала проверься! А если не болеешь, так заболеешь, если это ваше общение не прекратить! Чем конкретно он болен, Никитка? Если в больницу положили – это серьезно. Ребенок этого не понимает, но ты-то взрослая женщина, ты понимаешь! Не усугубляй ситуацию! Ты же не будешь ему потакать? Мальчик с опасной инфекцией будет болтаться по улицам и что? работать в метро? Поговори с ним, что значит – сбежал? Сбежал – верни его обратно, пусть наша медицина разбирается! Ты его к себе приручила, прости, Дусь, как собачонку! – Шептала Галина все громче. – Ты ему сделалась нужна, а теперь ты должна, должна, Дусь, благополучно выйти из этой ситуации. Пусть его вылечат, отвези ему денег – и все, спасибо за дружбу! И считай свою миссию, которую ты на себя возложила, прости, Дусь, чтобы хоть чем-то заняться, потому что потребность о ком-то заботиться никуда не делась, а бабушка твоя умерла, считай свою миссию выполненной и займись построением собственной семьи. Он вообще не гражданин нашей страны, это же наверняка понятно тем, кто взялся его лечить, а не выдворил тут же на свою Украину! Хотя надо! Мне кажется, положено как раз именно так! А ты… ты его собираешься дома держать… Господи, Дуся!.. – Галина уже почти говорила в голос.
Дуся, плотно прижатая людьми со всех сторон, повела глазами вокруг. Да, прислушиваются. А что еще делать в переполненном автобусе, не затыкать же уши?
– Галь, давай об этом в понедельник поговорим, а? Вечерком после работы.
– В магазине поговорим.
– Поссоримся, Галь.
– Это нежелательно, потому что нечестно. – Галина устало улыбнулась, но продолжала уже тихо и почти совсем спокойно: – Если я не буду ничего знать, я буду о тебе беспокоиться сильнее. В воскресенье позвони мне, лучше с утреца, уж побереги мои нервы, расскажи хоть вкратце, что и как. До вечера понедельника быть в неведении не хотелось бы.
Они замолчали, думая каждая о своем. Дуся уже жалела, что вообще проговорилась Галине об этом обо всем: о Никитке, об их странном, с точки зрения… обывателя? ну да, обывателя, общении и о Дусиной растущей привязанности к чужому мальчику. Бросить, как советовала Галина, мальчишку в новой беде Дуся никак не могла. Полоса у него такая. Сильно, по Дусиным меркам, черная. Как там? «Бачилы очи, шо куповалы, еште, хоть повылазьте?» Дуся же первая к нему подошла. А еще, когда она будет завтра спорить с Галиной, можно будет аргументировать цитатой из какого-то фильма: «Его я больше никогда не увижу, а с моей совестью мне еще жить». Или это не из фильма? Впрочем, эта цитата не совсем годится Дусе: ей кажется, что с Никиткой она будет знакома… ну, долго, очень долго. Может, всю жизнь. И не потому, что Дусе нечем заняться. Просто мальчик такой, уникальный мальчик. Интересно с ним Дусе. Я бы никогда, призналась себе Дуся, в одиннадцать лет не смогла зарабатывать. В одиннадцать лет я была… ну да, сказала она себе правду, в одиннадцать я была полная дура. И в тринадцать, и в семнадцать. И если бы родители не погибли, а бабушку не свалил инсульт… Вот они, открыла Дуся в себе цинизм, которого не замечала раньше, плюсы любой ситуации. Я была бы еще неизвестно сколько набитой блаженной дурой, будь мои родители живы. А я считала поговорку о том, что в любой ситуации есть свои плюсы, неверной. Есть, вот они, плюсы – я сильная и самостоятельная женщина. Только почему, закручинилась девушка, вот у Никитки есть родители, а он все равно самостоятельный, а мне для этого нужно было – Дуся хмыкнула – попасть в особые условия?
– Тебе не нравится? – Автобус как раз свернул к торговому комплексу, и Галина адресовала Дусино ироничное похмыкивание именно ему. – Ну да, архитектура не очень. И вывески безвскусные. – Три месяца работы в рекламном агентстве не прошли даром для Галины. – Но мы же не снаружи смотреть приехали. Ты ремонт-то делать будешь? – честно постаралась Галина уйти от разговора о Никитке. – Надо делать, Дусь. Может, каталоги какие полистаешь, что-нибудь новенькое присмотришь. Ты что вообще планируешь сделать из квартиры?
– Не знаю, Галь. Мне и так все нравится. Просто, все говорят, неприлично, что ли, жить без свежего ремонта. Может, еще годик отживу, а? – Дуся с надеждой посмотрела на Галину.
– Не выдумывай.
– Это же все бабушкино.
– Не обязательно же выбрасывать! Раздай.
– Кому?
– Дусь, ты, ей богу, как маленькая. Объявления по столбам развесь, нуждающиеся сами придут и сами же все вынесут.
– Наверное, так и придется сделать, – Дуся вздохнула. Сначала нужно принести в дом коробки и все вещи в них сложить, а потом уж раздавать пустую мебель. Много лет назад Дуся уже занималась сбором пожитков в коробки, только мебель из родительской квартиры она тогда не продавала и не раздавала – просто оставила там, в квартире, которая перестала быть ее домом, и все. Некогда тогда было заниматься пристраиванием родительской мебели «в хорошие руки».
Магазин Дусе не понравился. Они с Галиной вертели и рассматривали со всех сторон дешевые и красивые фужеры, заварочные чайники, салфетки, подставки под горячее, придирчиво щупали пледы и постельное белье – хорошо ли к телу, как будто действительно собирались все это покупать… В этом магазине вроде бы и все есть, можно зайти сюда и купить любые вещи, нужные для быта – шкафы и кровати, постельное белье, лампы, даже комнатные цветы в горшках, купить сразу, в одном магазине, никуда больше не заезжая. И действительно нигде в Москсе она не видела ни таких тарелок, ни таких пледов и штор… А с другой стороны, часто ли ходит Дуся по ненужным магазинам? Только если в промежутке между рабочими встречами образовалось «окно», которое ничем не закрыть, а она далеко от офиса. «Мебель точно здесь не буду покупать, – твердо решила девушка, стоя в небольшой очереди в кафе. – Шведский стиль – это совершенно не мое. А Игорь не прав, эти коробки все же прилично смотрятся. Только кто их видит на антресолях и как их потом различать? Сейчас я помню, что праздничная скатерть у меня лежит в красной коробке от сигарет «Марльборо», а столовые приборы – в коробке от телевизора «Филипс», прихваченной прямо с помойки. А если все эти коробки были бы одинаковыми, развеселилась Дуся, пришлось бы, наверное, их нумеровать? Или лучше пометить краской разных цветов? И запоминать по-другому: скатерти в коробке номер семь, а ножи – в коробке номер четыре…
Стоя в очереди в кафе – наверняка каждый из посетивших «Икею» что-то перекусывал здесь, заговорил в Дусе профессионал, и никая реклама заведению не нужна – девушка решила все же сейчас что-нибудь купить. Иначе как она скажет знакомым, что с пустыми руками вернулась из «Икеи»?
Женщины уселись в части зала, предназначенной для курящих, и, быстро поев, Галина с удовольствием затянулась сигаретой. Дуся прожевывала шведские закуски не спеша и с удовольствием. Готовили шведы вкусно.
– Человек приходит в этот мир голым и уходит голым, – начала философскую беседу Галина, намереваясь, похоже, посидеть здесь подольше. – И чего ж мы тогда суетимся, суетимся, все чего-то хотим, все нам не хватает каких-то тряпочек, стульчиков, вазочек?
– Галь, тогда зачем мне делать ремонт? Пускай все так, не каплет – и ладно, – поддержала беседу, чтобы порадовать подругу, Дуся.
– Да вот ведь какая незадача, человек – животное стадное, и если ты не будешь создавать вокруг себя эту бутафорию, – женщина повела рукой вокруг своей головы, – человечество тебя не поймет. – Галина как-то даже сожалела о том, что столько сил нужно тратить на то, чтобы нравиться человечеству, как будто не она твердила Дусе, что той обязательно нужно делать ремонт. – Диоген переселился в бочку, так до сих пор его склоняют, а уж сотни лет прошло. Может, все же что-нибудь купим? Скидки все-таки.
– Купим, конечно. Только ты уверена, что это скидки? – В Дусе снова проснулся менеджер по рекламе. – Тут про один магазин слышала, женщина жила с ним рядом жила, и в какое-то время решила купить новый холодильник. Заранее подобрала модель и ждала, когда настанет период скидок. Наступил. Она пришла и обалдела – холодильник, который она давно облюбовала, стоит столько же, сколько и до скидок, только первоначальная цена на ценнике больше указана, а та, что до скидок была – теперь записана как скидочная.
Галина засмеялась:
– Не может быть!
– Ну я сама не проверяла, хотя у меня на «Семеновской» этих брэндовых магазинов бытовой техники полно, но верю. Ты же видишь на витринах шмоточных магазинов иногда прямо краской на окнах написано «sale», круглый год. Получается, в магазине круглый год скидки. То есть изначально цена завышена. Там маленькая витрина «новая коллекция», а все остальное – ценники со скидками. Прямо промышленным способом напечатаны ценники с двумя графами для цен – старой и новой.
– Но вообще-то желание купить подешевле – нормально.
– Вот на нем и играют. Строители точно так же, сразу в договор закладывают скидку процентов в десять, и если клиент ее попросит, легко дают.
– А если не попросит?
– А нет – нет. Кто же сам предложит, если клиента сумма устраивает.
– Ну, Дусь, ты просто клад. Мне бы никогда в голову не пришло просить скидку.
– Поработай с мое. А вообще, Галь, почему ты решила стать администратором, а не менеджером по рекламе, например?
– Знаешь, Дусенька, мне и в голову не приходило, что я могу быть менеджером по рекламе. Мне казалось, здесь нужно иметь хорошее образование, какие-то знания…
– Безусловно. Но лучше – опыт. А он, как ты понимаешь…
– Да уж.
– Галь… тут такое дело… – Решение пришло к Дусе мгновенно и показалось правильным. – Видишь ли… Мне один рекламодатель работу предлагает. Крупная фирма, дистрибьютор известной бытовой техники…
– Это Борисенкой твой?
– Ну да, Борисенко. Только я вот так все бросить не могу. Как оказалось. И отдать своих рекламодателей в нашем агентстве мне совсем некому, у девчонок своих клиентов полно. То есть они бы и еще взяли, но я как-то… ну, не вижу, кто их нормально поведет. Да нет, ты не подумай, у нас хорошие менеджеры! – Дусе не понравился ироничный взгляд Галины. – Просто клиента, его же любить надо… Ну, в общем, – решила Дуся не дискредитировать коллег, а просто объяснить главное, над чем думала несколько месяцев и вот сейчас вдруг придумала: – если ты захочешь перевестись менеджером по рекламе, я бы тебе своих клиентов отдала. У тебя получится, и я буду спокойна.