Рапсодия для двоих

Валентина никогда не тушевалась ни перед реальными хозяевами жизни, ни перед теми, кто лишь старательно играл эту роль. И в этот раз, входя без стука в просторный кабинет Харитона, также не испытала ни страха, ни особенного благоговения. Неожиданное появление в дверном проёме привлекательной особы неопределённого возраста, закутанной до самого пола не то в вуаль, не то в паранджу, заставило Харитона сморщиться, как если бы у него болел каждый второй зуб, и грозно прокричать своей секретарше:

– Нинель Петровна, сколько раз мне вас предупреждать? Уволю к чертям собачьим. А вы, дамочка, немедленно покиньте мой кабинет и прекратите смеяться. Вам тут не цирк и не балаган, а частная собственность.

Улыбавшаяся во весь рот нахалка уверенно двигалась в сторону хозяйского стола и явно не собиралась покидать чужую территорию.

– Валентина Захаровна, – приветливо произнесла незнакомка грудным контральто и кокетливо протянула Харитону маленькую ручку, туго затянутую в дорогущую лайковую перчатку. Уж в этом-то Харитон слыл докой и легко мог определить с первого взгляда, кто или что было перед ним: кустарная подделка или настоящее произведение искусства.

Несмотря на то, что стройное тело незнакомки источало тонкий французский аромат и щедро посылало ему не то любовные феромоны, не то загадочные флюиды, мужское сердце даже не дрогнуло. Но старая закалка всё же дала мини-трещину: женская рука не осталась без внимания. Правда вместо ожидаемого галантного поцелуя она получила всего лишь вялое рукопожатие.

Валентина, если это было её настоящее имя, даже бровью не повела. Будто её абсолютно не интересовал ни сам хозяин царского кабинета, ни его молоденькая секретарша, неподвижно стоявшая в дверном проёме в ожидании его указаний. Нинель Петровна, в быту просто Ниночка, близоруко щурилась, крепко зажав в руке модное золотое пенсне. Испуганная девушка то снимала, то надевала его на кончик носа, растерянно потирая покрасневшее ухо. Будто очнувшись от летаргического сна, она вдруг принялась уговаривать незваную посетительницу немедленно покинуть кабинет своего разгневанного шефа.

Но неожиданно для обеих женщин Харитон широко улыбнулся и начальственным тоном произнёс:

– Нинель Петровна, прекратите истерику. Принесите, пожалуйста, нам два чёрных кофе без сахара и парочку бутербродов с икрой. Если, конечно, вы не возражаете? – глядя поверх головы Валентины, досадливо буркнул хвалёный гений переговоров.

Непобедимый Харон впервые попал впросак с обыкновенной шарлатанкой, явно не владевшей ни правилами хорошего тона, ни абы каким представлением об офисном этикете.

– Предпочитаю настоящий индийский чай с сахаром, если, конечно, он у вас имеется, – негромко произнесла женщина всё тем же грудным контральто.

И уже обращаясь к секретарше:

– И ещё, Ниночка, если вам не трудно, принесите, пожалуйста, плиточку молочного шоколада. В вашем буфете есть замечательный шоколад «Алёнка». Кажется, сто лет не ела такой вкуснятины.

Раскрасневшаяся Ниночка, наконец-то осознавшая, что её простили, тут же метнулась к холодильнику и кофеварке. Небольшой столик с выгнутыми под старину ножками был стремительно сервирован расторопной девушкой по самым лучшим зарубежным стандартам. Кроме истребованного незнакомкой индийского чая, перед случайными сотрапезниками появилась тонко нарезанная буженинка, красиво разложенная на тарелочке с вензелями. Тут же стыдливо краснели бутерброды с красной икрой, затейливо украшенные свежими листиками зелени. К великому удивлению Валентины на столике стояла даже подкопчённая оленина, которую она едала разве что в гостях у своего деда, служившего егерем в Богом забытом поселении.

Взыскательная гостья с удовольствием оглядела результаты Ниночкиного труда и ласково улыбнулась девушке, увидев свой сладкий заказ в самом центре вкусного натюрморта. Вожделенная «Алёнка» лежала на позолоченной тарелочке во всей своей красе, аккуратно разломанная на одинаковые ровненькие кусочки. Да так, что ни одной крошки не оказалось ни на фольге, где она мирно покоилась, ни на обёртке, стоявшей рядом с центровым блюдом.

– Ну вот, и познакомились, – чуть нараспев произнесла Валентина. – Вообще-то меня прислали к вам для очень серьёзного разговора, а не для поедания деликатесов, – эксцентричная особа снова приветливо улыбнулась.

И только тут Харитон осознал, что он где-то уже её видел и, кажется, даже знал её мужа. Смутные воспоминания крутились вокруг да около. Надоедливые мысли мешали слушать Валентину, точными движениями посылавшую шоколад в красиво очерченный рот. Освобождённые из перчаточного плена пальчики бережно держали фарфоровую чашечку с горячим чаем. Холёная ручка аккуратно ставила её то прямо на край стола, то на ажурное блюдечко, слегка придерживая его за золотую каёмку, как самую дорогую реликвию.

– Извините, Харитон Павлович. Видимо, я сразу же должна была признаться, что пришла сюда не по своей воле. Мой муж почему-то решил, что мне, слабой женщине, будет легче найти с вами общий язык, чем ему, без пяти минут градоначальнику. За последние десять лет нам пришлось потратить уйму времени и кучу денег, чтобы заставить ваших предшественников поступать так, как им велят. Вы же, несмотря на неоднократные предупреждения, становитесь неуправляемым. Ваше рискованное своеволие приносит нашему бизнесу одни убытки… – медленно произнесла Валентина, искоса глянув на часы, висевшие высоко над дверью.

Тактично и просто – так можно было бы охарактеризовать сказанное. Из уст мужчины то же самое прозвучало бы совсем иначе и могло бы привести к непредвиденной развязке.

– Чем это я вам насолил? – выдавил из себя Харитон, чуть дёрнув левым плечом, что выдавало едва сдерживаемое волнение или даже ярость. Но ведь перед ним была женщина, и негоже было настоящему герою воевать с бабами.

Валентина, будучи прирождённым психологом, прекрасно видела, что ему было противно пить остывший кофе и жевать сладкую шоколадку вместо привычного бутерброда с икрой. И, конечно же, будь она мужиком, то давно бы уже получила по морде. Или того хуже – её бы вышвырнули в окно, прямо на асфальт, мокрый после недавнего дождя.

– Кривотолков больше не будет. Извините меня, если я была слишком прямолинейна и использовала деловую лексику моего благоверного. Слишком часто бываю с ним в командировках, вот и нахваталась всякой ерунды. А, если честно, никто меня к вам не посылал, и я пришла сюда по собственной инициативе. Если вы не желаете после такого вступления выслушать мою личную просьбу, я готова извиниться перед вами и навсегда покинуть ваш кабинет, – всё так же медленно произнесла молодая женщина, как если бы не умела говорить иначе.

Харитон молчал, глядя куда-то не то в стену прямо перед собой, не то внутрь себя, видимо, в поисках верного решения. Тишина нарастала, и, казалось, ещё минута-другая, и женщине придётся уйти не солоно хлебавши. Выручила Валентину, как ни странно, Нинель Петровна, робко заглянувшая в кабинет сквозь приоткрытую на два пальчика дверь. Вышколенная секретарша внимательно посмотрела прямо в глаза своего шефа и заученно начала бубнить что-то про назначенную на это время важную встречу с господином замминистра по энергетике. Её тоненький голосок то напряжённо вздрагивал, то давал петуха, а то и просто проседал до глухого кашля. Казалось, что всего за полчаса она успела заразиться не то бронхитом, не то чем-то посерьёзнее, и теперь боялась приближаться к здоровым людям, чтобы не передать им неизвестную науке болезнь.

– Ниночка, я уже ухожу. Так что можете заверить господина замминистра, что Харитон Павлович непременно примет его в строго назначенное время, – сухо произнесла Валентина.

Она тут же резко поднялась с кресла, делая вид, что на самом деле собирается покинуть несговорчивого хозяина царской обители.

– Нинель Петровна, в сотый раз предупреждаю вас: не мешать мне, когда у меня важный разговор или встреча. А Сергею Борисовичу я уже звонил сегодня. Он заедет завтра прямо с утра, ровно в восемь. Так что прошу вас не опаздывать на работу и приготовить для него двойной эспрессо с карамелью, как он любит. Можете идти домой, а мы с Валентиной Захаровной ещё посидим часок-другой, – судя по спокойному, ровному голосу, грозный шеф почему-то сменил гнев на милость и не собирался расставаться со своей назойливой гостьей.

Ниночка плаксиво буркнула что-то похожее на прощание и быстро выпорхнула из кабинета, не забыв по привычке глянуть в зеркало, висевшее у входной двери. Приглушённый топот каблучков убегавшей секретарши наконец-то разрядил обстановку и принёс обоим дуэлянтам желанное успокоение. Лёд в голосе Валентины потихоньку начал таять, да и сам Харитон больше не сидел букой. Его левое плечо уже не дёргалось, явно указывая на растущий позитив своего хозяина. На загорелом лице появилась не то задумчивая улыбка, не то скрытое признание в любви к самому себе, такому успешному и красивому на фоне своего роскошного кабинета.

– Валентина Захаровна, вы не против, если мы перейдём на неформальное общение без регалий, званий и отчеств? – дружески предложил хозяин стола. Своё предложение он подкрепил высоким фужером, наполненным почти до краёв не то игристым шампанским, не то газированной водой «Колокольчик». Крошечные пузырьки загадочного напитка тихонько шипели и лопались с едва слышным треском, торопясь победить в смертельной гонке за первое место. Весёлые потрескивания словно убеждали Валентину в том, что шипучий напиток не опасен для её здоровья и жизни.

Пауза несколько затянулась, и молодая женщина, поразмыслив ещё самую малость, тихо произнесла:

– Уважаемый, Харитон… Видите ли, не за тем я пришла сюда, чтобы ломать комедию или строить из себя леди в законе. Я готова перейти на неформальное общение. А если вы так и будете сверлить меня глазами, то вряд ли я смогу рассказать о цели моего визита.

Обстановка снова накалялась, и оба это очень хорошо почувствовали. По обыкновению, качественное спиртное в малых дозах делает людей более сговорчивыми. Вот поэтому загадочный фужер, задержавшись у галантного Харитона лишь на минуту, уверенно перекочевал в непроизвольно протянутую навстречу ему руку.

– Дело в том, что я много слышала о вас и ваших связях с французским консульством в Москве, – почти прошептала женщина.

Глядя в окно, она начала нервно постукивать по запотевшему фужеру красивыми пальчиками. Любительница «Алёнки» напряжённо ждала ответа на свой странный вопрос, даже не представляя, насколько неожиданным он был для Харитона. Мужские руки машинально теребили белую кружевную скатерть, постеленную суматошной Ниночкой вместо привычных для таких случаев салфеток. Казалось, что его магическим манипуляциям не будет конца.

Подуставшая Валентина, чтобы прервать затянувшееся молчание, снова применила в качестве тяжёлой артиллерии своё чарующее контральто:

– Ниночке необходимо сделать замечание, – и, приняв отрешённый вид, слегка прикоснулась к руке Харитона. Внимательная женщина не без сожаления отметила, что её откровенное касание не породило у него ни малейшего желания хотя бы пожать в ответ её похолодевшие от волнения пальцы.

– Давайте опустим ненужные разговоры о моей секретарше. Вряд ли это поможет в данной ситуации. А вот вы меня весьма заинтриговали. Мне до сих пор непонятно, с какой целью вы посетили моё скромное пристанище и, тем более, что за дела у вас в посольстве.

Женские руки, подчиняясь внутренним посылам своей хозяйки, тотчас прекратили обольщающую игру и напряжённо застыли на её округлых коленях. Харитону снова показалось, что он где-то встречал Валентину пару лет назад: не то на светском рауте в новом модном салоне, не то в законодательном собрании во время кофе-паузы. Разговор не клеился, и мужчине снова пришлось задать всё тот же вопрос о настоящей цели её визита.

– Судя по тому, как вы меня разглядывали, вы уже видели моё фото в какой-нибудь жёлтой газетёнке. Моего мужа постоянно преследуют горе-папарацци, выискивая грязные пятна на его репутации. Вот и вчера вечером какой-то оборванец бросился к нему прямо под ноги с криками, что мой муж погубил его жизнь, требуя выплатить ему полмиллиона американских долларов. Мне запомнилось, что он так и кричал: американских долларов. В этот момент, будто по заказу, рядом с нами остановился автомобиль, и из открытого окна нас тут же начали снимать на камеру.

Вспышки следовали одна за другой, привлекая к нам излишнее внимание. Парень продолжал истошно кричать, а автомобиль прекратил нас преследовать только после того, как мой муж достал из кармана телефон и начал звонить в милицию.

Для чего я вам это рассказала? Лишь для того, чтобы вы поняли меня и моё желание уехать за границу, и, по возможности, навсегда. Как ни странно, но Франция – это страна моей детской мечты, куда я хотела попасть с того самого момента, как увидела в кино Монмартр и услышала настоящую французскую речь.

Харитон настороженно молчал, продолжая поглаживать скатерть. Казалось, затянувшейся паузе не будет конца. Но, спустя минуту или две, он всё же произнёс то, что так хотела услышать Валентина:

– Я вас прекрасно понимаю… Женщинам гораздо сложнее жить под прицелом камер и следовать за мужем повсюду, где он по своему рангу просто обязан бывать только с супругой.

Валентина слегка кивнула, молча соглашаясь с каждым словом «большого босса», как она иногда называла про себя такой сорт людей.

– Только вот не пойму, зачем вам понадобилась именно моя помощь? Нет ничего проще: обратиться в посольство и получить там все документы, необходимые для переезда в любую страну практически без ограничений. Видимо, у вас есть какие-то личные обстоятельства. Например, несовершеннолетний ребёнок. Не так ли, Валентина… Захаровна, – чуть помедлив, добавил Харитон.

В руках у мужчины совсем по-факирски оказался платок, через который он и говорил с незадачливой конспираторшей.

Валентина, услышав приглушённый платком голос Харитона, едва не заплакала от внезапного желания тут же всё ему рассказать, как на духу. Она поняла, что не прогадала, обратившись именно к нему. Видимо, не зря он имел в узких деловых кругах репутацию порядочного человека, умеющего хранить в глубокой тайне и названия фирм-однодневок, и имена их прародителей. Каждый из ночных ходоков был готов поклясться хоть на собственной крови в верности своему покровителю и хозяину. Да и светские львицы, изредка попадавшие в съёмную квартиру Харитона, никогда бы не смогли обвинить своего мимолётного любовника ни в чёрствости, ни в скупости, ни в излишней болтливости.

Мысленно прокрутив в голове всё ранее слышанное о хозяине кабинета, Валентина также мысленно взмахнула дирижёрской палочкой и медленно начала говорить:

– Да, у меня есть дочь Виолетта. Ей всего пять лет, и поэтому я целиком зависима от своего мужа. Если бы я могла всё проделать сама, то давно бы махнула рукой на наш бизнес и уехала, куда глаза глядят. Лишь бы подальше от всей этой неразберихи и нервотрёпки. Теперь вы всё знаете и сможете реально оценить не только мои возможности, но и цель моего визита.

Валентина, как бы невзначай, снова коснулась мужских пальцев, спокойно лежавших на краю стола. Харитону поневоле пришлось принять её рукопожатие, сделав вид, что оно ничего для него не значит. Кромешная тьма за окнами напомнила сидящим за столом, что время не бесконечно. Совсем незаметно пришла пора открыть карты и выложить все козыри на стол, достав их или из рукава, или из небольшого сейфа, стоявшего рядом с директорским креслом.

– Уже поздно что-либо менять, не так ли? Как я понял, решение принято, и пути назад нет? – Харитон говорил так уверенно, как если бы не Валентина, а он сам собирался податься в бега. Ему, как бывшему тюремному узнику, был понятен едва скрываемый страх молодой женщины перед её мужем. Не удивляло его и её искреннее желание навсегда вырваться из тяжких оков семейной жизни, давно изжившей себя и державшейся только за счёт общих дел и маленького ребёнка.

– Да, я готов вам помочь. Только не безвозмездно. Я далеко не альтруист, уважаемая Валентина Захаровна. Сколько это будет стоить, я сообщу вам позже. А сюда не надо больше приходить. Уж очень много вокруг любопытных ушей и глаз, – слова, произнесённые через платок, прозвучали на удивление ласково.