Снежная рапсодия. Цикл эссе

Вспоминая сокровенное

Зима в тот год была особенно суровой. Снегу намело в человеческий рост. От мороза невозможно было укрыться ни в тёплую пуховую шаль, ни в шубу, видавшую виды. Тут было не до снежинок и их танцев в студёном воздухе.

В то время я была подростком, училась в седьмом классе. С девчонками мы часто говорили о любви. Меня задевало их неверие в это святое чувство. Однажды со стихами о любви выступила перед работниками предприятия, шефствовавшими над нашим классом. Помню, что это было на концерте, посвящённом Международному женскому дню Восьмое марта. Стихи были не по моему юному возрасту, но имели успех, правда, были встречены не только бурными аплодисментами, но и улыбками женщин, почему-то вытиравших слёзы, и даже каким-то особенным смехом мужчин. Прожив богатую событиями жизнь, я только позже поняла, что, будучи неловким стеснительным подростком, я читала им, умудрённым жизненным опытом, нравоучения:

«Но однажды придёт она,
Вами высмеянная любовь.
О, как больно она отомстит,
И тогда всю ночь, до зари,
Хоть кричи, хоть плачь, хоть умри,
Ничего она не простит…»

А в то время разговоры с девчонками о понравившихся мальчишках, ожидание принца на белом коне вылились в образ высокого, статного, сильного и нежного героя снов и мечтаний.

Время тогда было другое. Особых развлечений не было, но танцы, в Доме культуры имени 19-го партсъезда в посёлке Байдаевка, мы с подругами никогда не пропускали. Чего стоили одни приготовления к ним!

Помню, как первый раз надевала взрослое платье, как соседка по улице предложила для этого свой наряд. Всё было перемерено. Понравившееся платье надето, взрослая причёска сделана, ресницы и губы подкрашены. Щёки румянить нужды не было. Это задание мороз выполнял безукоризненно. Тогда мы ходили в больших неуклюжих валенках, одетых на тонкие капроновые чулки с шерстяными носками. Мороз знал своё дело. Руками в варежках на бегу мы растирали отмороженные щёки, уши, нос, коленки, почти не реагируя на такие мелочи, не придавая им особого значения.

В один из таких дней я увидела своего принца в зале среди танцующих и замерла от неожиданности. «Это Он!» – промелькнуло в сознании. Я наблюдала за парнем на протяжении всего вечера. Нельзя сказать, что я совсем не знала его, он жил на нашей улице, но был на четыре года старше меня и имел свой круг друзей. Я до сих пор не знаю, чем он занимался в то время: работал или учился, какие планы строил на будущее?

Всезнающая подруга, заметив, что со мной что-то происходит, поспешила проинформировать: «Ты что на Лёньку Королёва пялишься? Ему вчера повестка пришла, в армию забирают». Меня от этих слов будто током пронзило, без морозца зазнобило.

Как ни странно, но на правах соседской девчонки я была приглашена к парню на проводы в армию. Родня у него была весёлая, танцы продолжались до утра. А на рассвете я пообещала Лёньке писать письма в армию. Так начался роман в письмах. Мои, конечно, были поэтичнее. Я до этого никогда не писала писем парням, да ещё полузнакомым, да ещё в армию. Ах, если бы заглянуть в то время, и хоть на минутку увидеть, что писала моя душа в порыве нежности. Помню только, что в одном из писем я отправила Лёньке Королёву стихотворение Булата Окуджавы «Лёнька Королёв»:

«Во дворе, где каждый вечер всё играла радиола,
Где пары танцевали, пыля,
Все ребята уважали очень Лёньку Королёва И присвоили ему званье Короля».

Имя поэта стало мне известно лишь в Германии в начале девяностых годов из разговоров подруг, которые часто обсуждали новости музыкальной жизни России. Некоторые из них переехали в Германию на пять и даже десять лет позже нас. От них я впервые услышала и другие, знакомые по прошлым годам, песни Булата Окуджавы: «Виноградная косточка», «Пожелание друзьям», «Ваше благородие, госпожа Удача», «Мы за ценой не постоим», «Ваше Величество, Женщина»…

А тогда, в 1968-ом, я гордилась, что есть песня о Лёньке Королёве и мечтала стать его королевой. Я рисовала его в своём воображении статным, мужественным, сильным, одним словом, героем, человеком крепкой сибирской породы, похожим на Лёньку из песни. Я писала ему часто, по крайней мере, раз в неделю. Он отвечал на мои письма коротко, не давая особых надежд, не впуская в мир души. Как он позже рассказывал, все в армии завидовали ему, что такая девчонка его ждёт. А мне было уже достаточно и того, что получала ответные письма, сразу узнавая их по треугольной печати на конверте.

Слава богу, что время было невоенное. Мой Лёнька Королёв вернулся со службы живым и здоровым, возмужавшим и повзрослевшим. Я в то время училась на первом курсе пединститута. Он пришёл из армии осенью. Хорошо помню, как в августе была в Узбекистане и там, увидев на базаре тёплый добротный свитер, купила ему в подарок. Не знаю, почему мне сейчас это вспомнилось? Когда он пришёл из армии, то принял подарок как должное. Это тоже почему-то запомнилось.

Будучи студенткой, я жила в общежитии и приезжала домой только на выходные. Хорошо помню, что наши встречи происходили обычно на улице. Мне было хорошо с Лёнькой, когда мы бродили по заснеженным улочкам и переулкам посёлка, наблюдая за полётом снежинок, укрываясь от мороза в подворотни и подъезды домов. Мне было радостно и приятно, что он здесь, рядом, и такой, каким я его всегда представляла.

Однажды он внезапно поцеловал меня. Это был сладкий поцелуй на морозе! В течение месяца или двух мы встречались. В эти дни он был мой и для меня одной. Он умел целовать. Я не могла оторваться от его губ, пахнущих чем-то мужским, настоящим, пьянящим. Да, это было счастье! Тогда впервые я ощутила в душе музыку. Может быть, это была музыка снега, который дарил нам возможность счастливых мгновений?

Вокруг всё было белым-бело. Пушистые снежинки спускались на землю, укутывали её и нас своим снежным одеялом. И нам было всё равно, куда унесёт нас капризная вьюга и что будет завтра. Потому что сегодня был наш день – праздник Счастья и исполнения желаний. Мне хотелось, чтобы весь мир знал об этом.

«Когда метель кричит, как зверь —
Протяжно и сердито,
Не запирайте вашу дверь,
Пусть будет дверь открыта.

Пусть будет тёплою стена
И мягкою – скамейка…
Дверям закрытым – грош цена,
Замку цена – копейка!» —

поют в зимние вечера мои подруги в Германии песню Булата Окуджавы, а я, глядя на них и вслушиваясь в знакомые слова песни, вспоминаю о сокровенном.

Зима в тот год была особенно длинной. Казалось, всё время было подчинено ей. В марте снег почти прекратился, потемнел, огрубел, осел. Картины природы уже не радовали глаз, а душа замерла в предчувствии перемен. Вновь играла радиола, но на танцы мы ходили всё реже, и я видела Лёньку уже не каждое воскресенье. У него появились новые друзья, другие занятия, о которых почти не рассказывал. Я всё еще радовалась, что стану королевой, и терпеливо ждала прихода короля. За короткими встречами следовали новые ожидания.

О чём он думает? Есть ли у него мечта? – такие мысли приходили часто, но я старалась их отогнать. В то время во мне поселилась обида. Она разрасталась, как снежный ком. И я уже не видела красоты возрождающейся природы. Я ушла в себя, но ещё теплилась искорка надежды. Может, мне только кажется, что я ему не нужна? Может, это моя мнительность не даёт радоваться тому, что имею?

Я пригласила Лёньку приехать ко мне в общежитие, чтобы познакомить с подругами по комнате, с незнакомым ему миром моей студенческой жизни.

Хорошо помню, что в тот день зима ещё раз пыталась отвоевать у весны свои права. Было очень холодно. Основательно замёрзшая, стояла на остановке, глазами выискивая Лёньку среди пассажиров, выходивших из переполненных автобусов, которые сменяли друг друга согласно маршрутному расписанию. Лёньки среди них не было. Три часа ожидания на морозе помогли понять, что я не любима. В тот зимний вечер я ещё пыталась оправдать моего короля, каждый раз давая ему время, отсрочку, до прихода следующего автобуса, но он так и не приехал. Причина оказалась банальной: у него не было перчаток. В последовавшие за этим событием дни я была, как не своя. Мысли мутили рассудок, а сознание почему-то прокручивало одни и те же строки не совсем знакомой мне песни. Теперь, в 2015-ом, я знаю, что это были строки Булата Окуджавы, посвященные Венгеровой – «Ваше Величество, Женщина».

«О, Ваш приход – как пожарище,
дымно и трудно дышать.
Ну, заходите, пожалуйста,
что ж на пороге стоять.

Кто Вы такая? Откуда Вы?
Ах, я смешной человек.
Просто Вы дверь перепутали,
улицу, город и век».

Умеют писать поэты, умеют любить и поднимать женщину на пьедестал, думаю я сегодня. А тогда, в конце шестидесятых, эти поэтические строки оказали на меня большое влияние. Я как будто распрямилась, повзрослела, окрепла душой.

С того дня делала всё, чтобы вычеркнуть имя Лёньки Королёва из памяти. Я уничтожила все фотографии и письма, напоминавшие о нём. Через пару месяцев он понял, что королева уже не ждёт своего короля, а через полгода осознал, что потерял её.

Года два король был один, как в той песне: «… уж извините, королевой не успел обзавестись». Он предпринимал неоднократные попытки вернуть любовь, ходил как тень, просил подруг поговорить со мной, приезжал в загородный пионерский лагерь, где я проходила практику пионервожатой, но я не замечала его: ушла, отстранилась, окаменела, надела на сердце панцирь.

«Но куда б я ни шла, пусть какая ни забота, По делам, или так – погулять, Всё мне чудилось, что вот – за ближайшим поворотом – Короля повстречаю опять».

Вот, пожалуй, и вся история любви, которую можно записать в несколько строк: встретились, улыбнулись друг другу и – разошлись пути, длиною в жизнь.

Может, спросить у метелицы?

«То ли вечер ворожит за околицей,

То ли полночь разлилась за окном;

Сердце тихонько стучит, да не колется —

Ой, мне смешно, смешно, смешно».

Эту песню София Ротару поёт уже несколько десятилетий. Кто бы мог подумать, что строки её останутся в моей памяти надолго, сыграют свою роль в жизни.

Зима 1978-го -1979-го года. Евпатория. Впервые я получила от профсоюза путёвку на курорт. Никогда не бывала в этих краях раньше, да ещё на курорте, да ещё в снежную зиму, да ещё под Новый год.

Зима в том году в Крыму была настоящая. Здание проживания было одноэтажным, в его подвале проходили каждый вечер мероприятия. Танцы порой продолжались за полночь. Часто звучали песни в исполнении Софии Ротару. Мне было тогда неполных тридцать. Душа выводила поэтические строки вслед за певицей, а жизнь ставила нескончаемые вопросы, один за другим: Что делать завтра, по возвращении домой? Что произойдёт в жизни дальше? Каким оно будет – будущее?

«А белая зима началась внезапно,
Вышла и метёт, метёт, метёт!
А я решу сама, что мне делать завтра,