Виолка

Невольный страх и опасения, которые вызывала непокорная пленница, раздражали его ещё больше, и он решил избавиться от рабыни, благо, представился такой случай.

Глава 4

Два корабля медленно сходились. Их паруса были спущены, и они стали бок о бок на таком расстоянии, что можно без труда разговаривать, но нельзя навредить друг другу.

Эльма наблюдала эту сцену из каюты капитана, где он велел ей оставаться. Она видела, как Сакс, стоя у борта, о чём-то разговаривал с капитаном соседнего корабля, но не прислушивалась к разговору. Она смотрела в широкую спину пирата, и в бессильной ярости сжимала кулаки. Как бы она хотела вонзить в неё нож! Она ненавидела Сакса всеми фибрами своей души, но не потому, что он был пиратом, разбойником и негодяем. Каждый в этом мире зарабатывает, как может и чем может: кто-то ремеслом, кто-то торговлей, одни мечом, другие разбоем… Эльма ненавидела Сакса за то, что он победил её не в честном поединке, а, воспользовавшись беспомощным положением, одурманив наркотиком и сломив волю, почти силой вырвал клятву, которую дают добровольно и по желанию. Этого Эльма не могла ему простить.

Дверь открылась и вошёл Сакс. Окинул пристальным оценивающим взглядом и коротко приказал:

– Ступай за мной.

Они вышли на палубу. С другого пиратского корабля, у борта которого столпились матросы, раздались одобрительные возгласы и свист. Их капитан – высокий мужчина с изуродованным шрамами лицом и мрачным взглядом тёмных глаз, молча окинул девушку непроницаемым взглядом и медленно обронил:

– Ладно… Беру.

Эльму бросило в жар. Она поняла, что Сакс продал её этому мрачному пирату, и готова была, тут же, на месте, невзирая на данную клятву, убить негодяя. Но Сакс, предвидя её реакцию, мгновенно схватил за руки и ловко связал их за спиной.

– Не чуди, – с угрозой произнёс, – а то пойдёшь на корм рыбам. – И пояснил молча взиравшему на эту сцену соседнему капитану. – Она ещё дикая, я не успел приучить её к покорности… Но ты, Глай, легко исправишь эту оплошность.

С соседнего корабля спустили лодку, которая приблизилась к кораблю Сакса, и тот, легко подняв девушку, почти бросил на руки ловко поймавших её матросов.

– Прощай, красавица! – с насмешкой произнёс, перегнувшись через борт. – Жаль, что у нас не получилось дружбы, но в этом лишь твоя вина!

– Ты, собачье дерьмо!.. – не удержалась от ответа Эльма. – Я убью тебя, если ещё раз увижу!

С палубы нового хозяина раздался дружный хохот и презрительное улюлюканье.

Лодку вместе с людьми подняли на борт, и Эльма предстала перед новым господином. Вблизи он оказался не таким страшным и уродливым, как издали, но взгляд единственного целого тёмно-карего глаза был суровым и мрачным. Второй глаз, повреждённый пересекавшим его шрамом, покрывала белёсая плёнка слепоты. Эльма ощутила невольный трепет, родственный страху, когда взгляд капитана остановился на ней.

Несколько минут он молча, пристально и внимательно рассматривал пленницу, а затем поднял руку и подал кому-то знак. Эльма почувствовала, что руки её освободились.

– Как тебя зовут, девушка? – прозвучал низкий, хрипловатый, медленный, словно ленивый, голос.

Не поднимая глаз, она ответила:

– Эльма Айли…

– Откуда ты родом?

– С острова Оллин.

– Где это?

– На востоке Южного континента.

– Никогда не бывал в тех краях…

– И не советую… – не удержалась от колкости Эльма. – У нас не любят пиратов, и истребляют их, как вредных грызунов.

Она подняла глаза и с вызовом посмотрела в лицо господина.

– Нас нигде не любят, девушка, – усмехнулся капитан, и его лицо преобразилось, став более приятным и не таким пугающим. Затем вновь подал знак и добавил. – Ступай…

Один из матросов повёл её вниз, к каютам. Эльма подумала, что вновь окажется в логове капитана, но её привели в крошечную комнатку с малюсеньким окошком под потолком, вероятно, бывшую кладовку, так как в ней ещё держался стойкий запах смолы, пахло плесенью и ещё непонятно чем. Посредине валялся набитый сухими водорослями тюфяк, помятый и заляпанный засохшей кровью – вероятно, последнее пристанище бедолаги, бывшего здесь до неё. Кто это был и какая его постигла участь, можно только гадать.

Когда закрылась дверь, Эльма опустилась на тюфяк, вытянув болезненно ноющую ногу, и задумчиво уставилась в грязную стену, словно изучая разводы плесени. Чем она прогневила Богиню-Мать, что та послала ей такие тяжкие испытания? Она была почтительной дочерью и прилежной ученицей; добросовестно придерживалась всех правил и исполняла ритуалы; лучше всех прошла Экситин – экзамен на зрелость. Отправляясь в путь, принесла жертвы Богине, Священному Мечу, Святой Лианне и, даже, Нептосу – покровителю морей и мореходов. За что же она терпит все эти унижения? Может, Богиня решила испытать её терпение, верность и силу воли, и в конце её ждут либо награда, либо наказание, в зависимости от того, как она пройдёт этот путь? Вполне возможно… Кто знает помыслы богов? Эльма хотела умереть – ей не дали. Она мечтала о побеге – и тут боги нарушили все её планы. Теперь девушка решила покориться уготованной судьбе и безропотно следовать всем её поворотам. Сакс молод и красив, по-своему добр к ней, и проявил похвальное терпение, но она, вопреки данной клятве верности, мечтала убить его при первом удобном случае… Может быть, в наказание за это, Богиня-Мать послала ей уродливого и сурового господина, возможно, до безумия жестокого… Его боятся даже собственные люди – для приказа ему достаточно жеста или взгляда. Побаивается даже сорвиголова Сакс – это Эльма заметила по тому, как он почтительно разговаривал с Глаем. Возможно, впереди её ждут мучения и унижения, даже унизительная смерть… Она должна вынести всё с достоинством и выдержкой, как и положено истинной виолке!

Эльма закрыла глаза и прошептала молитву, восхваляя Богиню и прося силы у Священного Меча. Затем вытянулась на тюфяке, расслабилась и постаралась уснуть.

Прошло несколько долгих часов, которые девушка провела в полусне. Она и спала, и не спала. Ей грезилось, что она дома, ещё ребёнок, играет с сёстрами и подружками во дворе в догонялки, и в то же время она слышала все звуки, проникавшие снаружи, ощущала лёгкое покачивание корабля и обоняла неприятные запахи узилища. Поэтому, когда снаружи послышались шаги и дверь, легонько скрипнув, отворилась, она тут же открыла глаза, словно и не спала. На пороге стоял матрос с фонарём в руках, и Эльма с удивлением поняла, что уже поздний вечер и вокруг царит густой сумрак.

– Капитан зовёт тебя, – сказал матрос, и повернулся, чтобы идти.

Эльма встала и последовала за ним. Матрос привёл её к каюте капитана. Постучав и получив ответ, открыл дверь и посторонился, пропуская девушку внутрь.

Эльма вошла и увидела, что по роскоши каюта Глая ничем не уступает каюте Сакса. За накрытым к ужину столом в гордом одиночестве восседал капитан, а проворный мальчик-юнга прислуживал ему. Глай указал девушке на стул напротив и жестом отослал юнгу прочь. Когда за мальчишкой закрылась дверь, произнёс, снова медленно растягивая слова:

– Ешь. И расскажи о себе… Сакс сказал, что ты женщина-воин, и это заинтересовало меня. Я ещё не встречал таких, как ты.

Эльма не стала просить себя дважды и с удовольствием принялась за еду, ведь она не ела почти целый день и успела проголодаться. Утолив первый голод, начала рассказ. Она ничего не скрывала. Пусть враг знает (если они станут врагами), с кем имеет дело, возможно, в будущем, подумает дважды, прежде чем совершит в отношение неё дурной поступок.

Глай слушал внимательно, не перебивая, поглядывая на девушку целым глазом.

Эльма рассказала о родине, о том, как отправилась в путешествие, в поисках приключений и работы. Рассказала о нападении Сакса на корабль и бое. О том, что Сакс вылечил её, но принудил к сотрудничеству. Умолчала лишь о клятве, данной капитану. Но Глай оказался проницательным человеком, и поинтересовался, когда девушка закончила рассказ:

– Как он заставил тебя слушаться его? Не думаю, что страх смерти сдерживал твои кровожадные инстинкты. И не любовь, несмотря на его молодость и красоту…

Эльма подняла глаза и взглянула в лицо капитана. В мрачной и тёмной глубине здорового глаза она, неожиданно, увидела мягкость и иронию.

– Я дала ему клятву верности… – ответила неохотно. – Нарушение этой клятвы – тяжкий грех, грозящий душе вечным проклятием.

– Как он заставил тебя сделать это? Угрозами, пытками, насилием, обещаниями?

– Он посадил меня на цепь, как животное, хотя я и так была беспомощна и безобидна, как малое дитя. И лишь в обмен на клятву снял с меня цепь…

– Что это за клятва? Расскажи о ней подробнее.

– Она даётся виолкой при поступлении на службу, если господин потребует этого… С момента произнесения священных слов тот, кто дал клятву, становится как бы собственностью того, кто принял эту клятву. Господин может распоряжаться слугой, как хочет, даже послать его на смерть. Давший клятву обязан защищать своего господина ценой собственной жизни, не может его ни убить, ни бросить по своему желанию, даже если тот дурно с ним обращается… Но когда господин возвращает клятву, или добровольно уступает слугу другому человеку, или умирает не по его вине, клятва теряет силу.

– Значит, отдав тебя мне, Сакс освободил тебя от клятвы, и теперь, встретившись, ты имеешь право его убить?

– Да!

Глай некоторое время задумчиво потягивал вино, глядя на девушку, затем спросил:

– Эта клятва обязательна?

– Нет… Если виолка не желает, может не давать её, но тогда господин не сможет доверять ей в полной мере. Ведь она в любой момент сможет его покинуть или даже убить, если он будет угрожать её интересам.