Тысяча и один мужчина

В трубке что-то хрустнуло.

– В больницу Северного округа сможете приехать? Нам нужно установить личность.

– Установить что?… – Артур машинально отключил связь.

Чуть помедлив, трубка снова заверещала у него в руке. Он безропотно нажал кнопку приема.

– Извините, сбой связи, – соврал он в то же самое время, пытаясь выровнять дыхание.

Его сердце билось неровными частыми толчками. Что случилось с Маргарет? Неужели что-то страшное? Непоправимое? Больница… Северный округ… Боль… Кровь… Смерть?! Ему захотелось, как часто бывало в детстве, юркнуть под одеяло и задержать дыхание: его нет, он исчез.

– Вы меня слушаете? – В трубке послышалось шуршание и длинный выдох. Вероятно, лейтенант закурил.

– Что с Маргарет? – набравшись мужества, снова повторил Артур.

– Будет жить.

Казалась, вся кровь бросилась Артуру в лицо. Его переполняла радость. Он никак не хотел, чтобы Маргарет погибла. Почти два года он не имел никаких сведений о жене, даже не знал, где она и с кем живет. Но желать ей смерти?… Нет! Никогда и ни за что! Артур даже на секунду не мог себе представить, что ее лучистые небесно-синие глаза закроются и не откроются никогда.

И все же что-то случилось страшное, если он слышит этот холодный с трещинками неприязни голос из динамика своей телефонной трубки. Холод сковал все его тело. Маргарет в больнице. Ей плохо, она страдает.

Дрожащим от тревоги голосом он спросил:

– Что произошло? С Маргарет все в порядке?

– Хм… В порядке?… Я бы так не сказал. Произошла авария. Травма черепа, выбита челюсть. Пострадавшая без сознания. В машине оказались права. Предположительно, ваша жена нарушила правила дорожного движения. На требование патрульного офицера остановиться она не отреагировала. Во время погони машина перевернулась. Женщина за рулем пострадала. Серый «ровер».

– «Ровер», серый, две тысячи двенадцатого года. Значит, Маргарет машину не поменяла…

– Мы вас ждем в муниципальной больнице. Знаете, где это?

Артур кивнул трубке.

– Когда подъедете? – продолжил следователь.

– Прямо сейчас выезжаю. Через час постараюсь быть.

– Порядок. В одиннадцать буду ждать в холле первого этажа.

Послышались частые гудки. Не делая резких движений, Артур осторожно положил трубку рядом с собой. Виски сдавило болью. Взглядом он наткнулся на бутылку недопитого «Джони Уокер». Поморщившись, он с отвращением отвернулся. Ему все надоело: алкоголь, бизнес, женщины. Ничто не смогло залатать рану в его душе. Как никогда Артур с ясностью осознал: он продолжает любить свою жену, свою Маргарет.

С тех пор как они расстались, он запретил себе думать о ней, все свои чувства, скрутив в тугой ком, спрятал глубоко в себе, в такое темное и пустынное место, где никто, даже он сам добраться до них не мог. Он надеялся, что когда-нибудь воспоминания, которые были связаны с его первой женой, отомрут и их можно будет без сожаления удалить, как старые сухие ветви с дуба, росшего под окном; можно будет развести костер из былых обид, ревности, холода отчуждения, чтобы, наконец, отогреть душу, остывшую от непреходящей тоски по утраченной любви.

И вот снова Маргарет входит в его жизнь. Разбитая, искалеченная… Буря эмоций поднялась в его душе, но требовалось время, чтобы разобраться с нахлынувшими чувствами. Сострадание… невольная радость… сожаление… Его чувства были такими сложными, что казалось невозможным вычленить составляющие. Прищурив один глаз, он посмотрел в горлышко бутылки, словно искал «in vina veritas» – истину в вине.

Вновь зазвонил телефон, заставив его сердце стучать чаще. Он поспешно схватил трубку.

– Слушаю.

– Ты как? – пискнуло ему в ухо. – Тебе полегчало?

Зачастившее сердце стало биться ровнее. Он сразу узнал этот мелодичный, с капризными нотками, как у заводной куклы, голосок. Это была Кэтрин, обожавшая Бридни Спирс, Диора и коктейль «Лунная дорожка».

Со вчерашнего вечера кукольный голосок Кэтрин не вызывал в нем иных реакций, кроме изжоги. И его больше не умиляли ее кругленькая мордашка с ямочками на щеках, маленькие грудки с сосочками-пуговками и крутая, упругая попка. А прикрытые подолом длинные, как у скаковой лошади, ноги вообще отныне казались ему просто уродливыми.

Вчера вечером Кэтрин потащила его на премьеру «Бури» Шекспира. На самом деле она вовсе не была ни театралкой, ни тем более интеллектуалкой. Ей всего то и надо было, что похвастаться перед многочисленными подружками новым платьем от Диора и сережками от Картье, которые он подарил ей в приступе щедрости.

Сначала они с Кэтрин посидели в баре, потом она схватила его за руку и как ребенка потащила в медленно темнеющий зал. Развалившись в кресле, он смотрел на сцену. Актеры искренне старались понравиться публике. Кэтрин отравляла атмосферу дорогими духами. В антракте официанты в белоснежных рубашках и черных со стрелками брюках носили подносы с напитками. Кэтрин «тащилась и угорала», Артур же от скуки готов был выть, как одинокий волк в полнолуние.

С трудом дождавшись окончания второго акта, он предложил переместиться в модный клуб «Карамболь». Кэтрин даже взвизгнула от восторга, классик ее явно утомил.

«Карамболь» был как всегда многолюден. Громкая музыка, всплески смеха, перечерченный снопами света танцпол.

Они сели за столик. Артур заказал себе виски, Кэтрин предпочла коктейль за пять фунтов. Поочередно к ним подбегали похожие на ощипанных цыплят ее подружки. Кэтрин, играя вынутым из бокала бумажным зонтиком, делала маленькие глоточки смеси мятного ликера, тоника и водки и трясла головой, чтобы привлечь внимание к новым сережкам. Артур потягивал «Джони Уокер» и смотрел на ее ноги. Сотню раз он видел эти ноги и, вероятно, даже находил их привлекательными. Но тут под неназойливым, рассеянным светом потолочного фонаря он вдруг заметил, что коленки у Кэтрин квадратные, а икры напоминают ножки стандартного кухонного стола: худые и, он не удержался – пощупал, твердые и холодные. Брезгливо отдернув руку, он потянулся за зажигалкой. Но зажигалка, спокойно лежавшая на гладкой столешнице, вдруг выскользнула из его онемевших пальцев и упала под стол. Артур чертыхнулся, Кэтрин улыбнулась.

– Не волнуйся, дорогой, – сказала она, нырнула под стол и протянула ладонь, на которой спокойно покоилась серебряная с инкрустацией дорогая безделушка.

Протянутая рука тоже показалась Артур слишком тощей и бледной. Он взял зажигалку, крутанул колесико и снова взглянул на свою любовницу. Кэтрин по-прежнему выглядела как стандартный манекен, выставленный в витрине универмага. Глядя на депилированную кожу ее совершенно гладких рук, Артур почему-то представил общипанную индейку, готовую к жарке, которую им готовила кухарка ежегодно к Рождеству.

И тогда к нему в который раз пришли воспоминания о Маргарет, первой и единственной своей жене. У его Маргарет были красиво-рельефные руки, покрытые золотистым пушком. Когда она мерзла, волоски на ее руках топорщились. Он так любил прикасаться к ее рукам губами, ощущая их воздушно-щекочущую нежность…

– Ты на меня за вчерашнее не сердишься? – снова раздался писклявый голосок в трубке, выдернув его из воспоминаний.

– Конечно, нет, – хмуро ответил он. Ему хотелось как-то побыстрее закончить все отношения с Кэтрин, но воспитание не позволяло ему сделать это бестактно. Он не желал никому причинять боль. – Я совсем не сержусь, – ответил он как можно мягче. – Как тебе сережки?

– О, замечательно. Просто класс! Я тебе и звоню, чтобы поблагодарить. Моника аж позеленела от зависти, когда увидела меня. Ее бойфренд такой никчемный. Моника очень-очень неудачно выбрала себе партнера. Представляешь, ее Фред снова одолжил у нее двести фунтов. Даже не постеснялся меня. Моника готова была от стыда под землю провалиться…

– Кэтрин, – прервал он ее, – я не знаком ни с твоей Моникой, ни тем более с ее дружком.

– Ты ее знаешь. Помнишь, вчера она была в красном платье от Армани. Да знаешь ты ее. Она еще два года назад очень удачно вышла замуж. Муж через три месяца умер, и ей досталось куча всякой недвижимости и кругленький счет в банке. Ну, вспомнил? Брюнетка с родинкой на левой щеке…

Артур отключил телефон и плеснул себе в стакан виски.

Телефон вновь зазвонил. Артур поморщился, но нажал кнопку приема.

– Я случайно отключилась, – как-то виновато произнесла Кэтрин. – Вообще-то я по делу звоню.

– Так. Будь добра, только суть.

– Я слышала, в нынешнюю пятницу леди Кауфман собирает званый ужин по случаю приезда дочери. Ты приглашен?

– Н-не знаю еще. Скорее нет.

– Как нет? Никогда не поверю, что тебе не прислали приглашение. Пожалуйста, возьми меня с собой. – В ее голосе послышались истеричные нотки. – Для тебя это ничего не будет стоить. Я чувствую, что ты тяготишься мной. Дай мне шанс. Я понимаю, что у меня нет пэров в роду, но моя мать как-никак вышла замуж за мистера Коукера. Ты знаешь, что дед Коукера получил орден лично от…

– Кэтрин, меня не будет на званом ужине, – перекрыв ее щебетанье, проревел в трубку Артур. – И вообще… Не звони мне… пожалуйста.

– Как так?… П-почему не звони? Ты что, рассердился на меня за вчерашнее? Да брось, все так несерьезно и… если что… я сожалею…