Энциклопедия наших жизней: семейная сага. Созидание. 1961 год

Коляску мы купили у Вал. Ал. Она очень старая, но – лучшей у них нет.

Рита перед отъездом сшила из присланных вами материалов два платья – халата и очень осталась довольна.

Трудно мне писать. Когда не знаешь, что у вас, как вы живёте? Может быть, что случилось у вас? Все ли вы здоровы?

Витя всегда был скуп и сдержан на письма, но Ирочка вначале писала подробные письма, и вдруг, перестала.

Напишите мне о всём. Жду с нетерпением письма.

Сегодня 23 мая, думаю к 1 июня получить ответ. Я иду в отпуск – с 20 июня. Пока всё.

КРЕПКО ЦЕЛУЮ ВАС ВСЕХ, ОСОБЕННО СТЭЛЛОЧКУ.

ПРИВЕТ ВСЕМ ВАШИМ – ВАША МАМА

Рите через год нужно будет делать пластическую операцию.

Письмо в Дзержинку из Каменец – Подольского.

5.06.61 г.

ДОРОГИЕ МОИ ВИТЯ, ИРОЧКА И СТЭЛЛА!

Сегодня вернулась из семидневного похода туристского (прошли пешком 120 км). Дом нашла пустым.

И. А. выписался и насовсем уехал на родину, в Белгородскую область.

Дома меня ожидало долгожданное письмо от вас, но оно принесло мне снова боль. Я очень взволнована болезнью Ирочки. Отчего она получилась? Что причиной этого? М.б. вы мне напишете в следующем письме? Лечись, Ирочка. Береги себя ради Стэллочки в первую очередь и для всех нас.

Очень взволнована тем, что Ирочка обижена на меня. Кажется, моей вины перед ней нет. До слёз обидно, что вы не приедете ко мне на лето, и я снова не увижу ни тебя, Ирочка, ни родную Стэллочку. Если бы вы знали, как мне хочется посмотреть на неё, повидаться с ней. Уже скоро ей будет год. Пришлите с неё хотя бы фото. Как она себя чувствует в яслях? Что вас вынудило отдать её туда? А как с няней?

Я сейчас совершенно одна. Рита, Коля и Наташенька ещё не приехали и мне очень скучно. Ночью сплю плохо, всё думаю о всех вас. Обязательно, Ирочка, поезжай в санаторий. Ты молода и быстро поправишься. А ты, Витенька, береги Ирочку, сдерживай себя, я знаю, что ты очень добрый, но бываешь вспыльчивый.

Спасибо, Ирочка, за приглашение приехать к Вам, то вряд ли это удастся, т. к. у меня должен быть ремонт в квартире, приедут Коля и Рита, кроме того, в этом году у меня неважно с деньгами.

Однако, если нужна будет моя помощь, и вы захотите её, я, возможно, сумею приехать к вам на недельку в июле.

Пока всё, мои дорогие. Поправляйся, Ирочка, и будь счастлива.

Крепко, крепко поцелуйте Стэллочку. Всего доброго!

Ваша МАМА

С нетерпением жду ответа. Большой привет всем Вашим. Жду письма.

Письмо в Дзержинку из Полонного.

8.06.61 г.

ДОРОГИЕ НАШИ ИРОЧКА, ВИТЁК И СТЭЛЛОЧКА!

Уж вы простите нас за такое долгое молчание. Ты, Ирочка, знаешь на деле, как это выходит. Уезжая, я обещала маме, что напишу вам, но, если там мне не хватало времени, то здесь его ещё больше не хватает. Вы нас простите, что сразу не ответили.

За передачу вам большое спасибо. Всё нам очень понравилось, но мы ждали от вас хотя бы маленькую записочку, но не получили ни строчки, а Наташа ничего не рассказала нам, она даже не зашла к нам, а передала всё со своей мамой.

Теперь мы приехали сюда. Всё делаю сама, а вы знаете, сколько требует внимания ребёнок. Всё время забирает Наташа, а ещё иду на работу.

Хуже всего то, что очень трудно с питанием. В магазинах пусто и живём мы от базара до базара, когда хоть что-то можно купить. Думаем, что в конце этого месяца будем уже в Каменце. Приезжайте и вы в Каменец летом, отдохнёте, познакомимся хорошо, и привозите с собой Стэллочку, которую мы любим, и хотим увидеть очень, узнать, какая она есть.

Вы и фотокарточки с неё не пришлёте. А нам бы не мешало её получить.

Пишите о себе. Как вы живёте? Как вам работается? Как Стэллочка? Ждём от вас письма.

А с тобой, Ирочка, нам и поговорить можно о детях, в следующий раз (как вы нам напишете), я спрошу у тебя советов. Ведь, ты уже мама с опытом, а я его ещё не имею.

Привет вам всем от Коли. Привет Ирочкиным родным. Целуем вас крепко.

НАТАША И РИТА

Ждём ответа.

Письмо в Дзержинку из Полонного.

12.09. 61 г.

ДОРОГИЕ ИРОЧКА И СТЭЛЛОЧКА!

Я уже трижды пишу вам письма, но никак не могу отправить из-за того, что все они были без конца, а, вот сейчас приложу все свои силы, чтобы сразу же закончить письмо и вложить в конверт. Вы прекрасно понимаете, что времени у меня теперь в обрез. Всё приходится делать самой, да ещё с семи часов у меня уроки. Ирочка, ты это и сама испытала и знаешь.

Очень, очень жаль, что не удалось нам встретиться. Мама так вас ждала к себе. В августе нас уже не было в Каменце и вы бы хорошо отдохнули.

Мне просто очень жалко стало маму, когда она узнала, что вы не приедете.

Вы хотя бы ей пишите, пожалуйста, чаще. Одно осталось маме утешение – получать от вас весточки через письма, и очень редко встречаться. Как вы отдохнули? Где провели свой отпуск? Что у вас нового? Как поживает наша Стэллочка? Как её здоровье? Ей уже пошел второй год. Такая уже большая девочка. Что она уже говорит? Напиши о ней всё, да и фотокарточку с неё можно прислать нам. Мне очень хочется её увидеть.

Ждём от вас письма, и как можно, скорее.

Мы же живём помаленьку, всё по-старому.

Ирочка и Витя! У нас есть к вам просьба. Купите Коле сапоги. Деньги (30 руб.) вышлю вам сразу после получки, т. е. 22-го сентября. Мама говорила, что видела сапоги в военторге, когда была у вас.

Размер у него 40, но подъем не высокий. Витя! Ты можешь померить на свою ногу. Я очень прошу купить, т. к. придёт осень, зима, а ему ходить в одну сторону 4 км., а в день – 8, не пройдёшь в туфлях, т. к. асфальта нет. И купить здесь их нельзя. 40 размер, хромовые, и заодно – одну пару портянок. Я знаю, что на это придётся потратить время, но сделайте, пожалуйста.

Ирочка, теперь уже лично к тебе обращаюсь. Я послала деньги на платочек себе китайский, только – поярче цвета, в общем, если есть выбор, то выбери, а, если нет, то уже какой будет. Хорошо?

Теперь я хочу спросить тебя, Ирочка! Что нужно теперь из одежды моей дочке? Напиши подробнее, и сколько будет стоить? И что есть у вас из детского питания? У нас даже нет манки, используем ещё ту, что вы прислали. Меня очень интересуют последние два вопроса. Мне на них, ответь, пожалуйста, Ирочка, подробнее.

Наташа спит, Коля в колхозе читает лекцию, а я имею один свободный вечер, и скорее спешу написать письма вам и маме.

Привет от нас Ирочкиным родным. Целуем вас крепко – все Полончане.

Жду письма.

РИТА

Письмо в Дзержинку из Полонного.

10.10.61 г.

ДОРОГИЕ ИРОЧКА И ВИТЁК!.

Я не знаю, что и подумать. Почему от вас нет так долго письма? Вы даже пару слов нам не черкнули в этом году.

Что-нибудь случилось, может быть, в этом году? Теперь я не знаю, как мне быть? Писать вам, а вы не отвечаете. Очень некрасиво получается, Витёк, с твоей стороны. Я знаю, что мы все не очень любили писать письма, но всё-таки раньше писали чаще. Отчего же сейчас так нескладно выходит у нас. Может, вам обоим неприятны мои просьбы. Но, если бы я могла достать здесь, то вас я бы не тревожила своими просьбами. Здесь этого не достать, также, как и некоторые продукты питания. Даже в магазине нет ни масла, ни манки, Вам это трудно себе представить, т. к. у вас всё есть, а у нас…

Давайте договоримся, что раз в месяц мы будем друг другу писать, и обмениваться фотографиями наших дочурок. Если вы согласны, то напишите как можно быстрее.

Теперь, относительно моих просьб. Они как-нибудь выполняются? Сколько мне нужно вам ещё прислать? Только это нужно сделать скорее, а то и зима пройдёт, а об этом я вам писала три месяца тому назад.

Жду от вас письма. Пишите побольше о себе, Стэллочке.

Витёк! Нужно маме писать, и отвлекать её от мрачных мыслей, так как что-то у неё со здоровьем не всё в порядке. А, если мы её в это время не поддержим, то тогда кто же? Нужно делать нам так, чтобы эта поддержка была сейчас, а не тогда, когда будет поздно. Если бы мы жили вместе, то это легче, а так труднее, но нужно. Напишите ей письмо.

Привет от нас Ирочкиным родным. Целуем вас всех крепко, крепко.

Ваши КОЛЯ, РИТА И НАТАША.

Ждём ответа.

Письмо в Дзержинку из Каменец-Подольского.

12.11.61 г.

ЗДРАВСТВУЙ, ДОРОГОЙ ВИТЕНЬКА!

На праздники я ездила к Рите, и, когда вернулась, то застала от тебя письмецо. Спасибо за внимание. Почти год ты не писал мне. Ты пишешь, что был очень занят. Охотно верю. Однако, нашлось у тебя время съездить в Брест, ухаживать за гостями из Бреста и т. д.

Нет, Витенька, просто не любишь ты меня, и не уважаешь, хотя я прожила тяжёлую жизнь труженицы.

Больше не буду возвращаться к этому вопросу. Это очень тяжело. Лучше поговорим о Рите.

У Риты чудесная девочка. Она исключительная мать. Она всё делает для своей дочурки. Кроме того, работает, хозяйничает по дому: убирает, стирает, готовит. И всё сама. Коля работает в совхозе и домой приезжает поздно, а когда она уходит на занятие, то он нянчит Наталочку.

Живут они в «сарае». И, хотя Коля и Рита приложили много усилий: побелили, покрасили, но всюду дряхлость и скудность. И, самое страшное, это то, что у Риты язва на кишке прямой после родов. Она заливается кровью. А я ничем ей помочь не в силах.

Вот о чём я думаю, нельзя ли Колю и Риту перетащить к Вам? Коля очень свободный. Он мог бы работать не по специальности. Вот, правильно делает Ира, она держится своих, а у нас каждый по себе.

Надо было бы тебе с Ирой по пути в Брест на 2–3 дня заехать ко мне. В это время у меня были Рита и Коля. Вот тогда мы всё бы обсудили. А сейчас я ничего не могу придумать.

Мне очень хотелось бы увидеть Иру и внучку – Стэллу, но вряд ли это мне удастся. Всего доброго. Целую всех Привет всем. Пишите.

МАМА

Часто в письмах В. Н. и Риты мелькают упрёки, что мы долго не пишем. Причём в этих случаях называются сроки – полгода, год и т. п. Может быть, не всегда часто, но раз в месяц я лично писала письма обязательно. Ну, об этом можно судить хотя бы о количестве посылок, за которые они нам выражали благодарности, заказывая очередные покупки.

Особенно упрёки появлялись в письмах, когда они узнавали, что мы ездили в Брест, или принимали у себя Батю или Женю. Ревность по этому поводу мучила В. Н. до конца жизни.

«………….На праздники я ездила к Рите, и, когда вернулась, то застала от тебя письмецо. Спасибо за внимание. Почти год ты не писал мне. Ты пишешь, что был очень занят. Охотно верю. Однако, нашлось у тебя время съездить в Брест, ухаживать за гостями из Бреста и т. д.

Нет, Витенька, просто не любишь ты меня, и не уважаешь, хотя я прожила тяжёлую жизнь труженицы…………………»

У Веры Николаевны произошло трагическое для неё событие – её оставил навсегда гражданский муж – Иван Алексеевич.

Правда, он ещё несколько раз возвращался, но опять, в который раз уезжал, пока, наконец, однажды уехав, больше не вернулся.

Она с ним жила сравнительно долгое время. В Каменец-Подольский он приехал в командировку. Работал он, кажется, по прокладке труб для газопроводов. Жить в чужом городе, на частных квартирах было дорого и не уютно. Поэтому, он, познакомившись с Верой Николаевной, переехал к ней жить.

Временами, когда у него кончалась командировка, уезжал к себе, в Воронеж. Потом возвращался. А в какой-то момент остался «навсегда», уволившись с прежней работы в Воронеже.

Работу он подыскивал где придётся. Порой был и без работы, живя за счёт В. Н. Но надо отдать ему должное – дома он был незаменимый работник. Вся грязная и чёрная работа выполнялась им. А это – принести в дом дрова и торфяные брикеты и уголь, и воду из колонки, и что-то починить или побелить…

У него в Воронеже была женщина. У неё был добротный дом с садом и огородом. Уезжая в Воронеж, он, вероятно, жил у неё.

Помнится в очередной его отъезд, в длительное его отсутствие, не знаю уж каким образом, но до В. Н. дошли слухи об его Воронежской зазнобе. И, когда мы с Витей ездили на юг через Воронеж, по просьбе В. Н. заходили по сообщённому адресу.

Оказалось, что он действительно живёт у этой женщины. Но она поставила ему ультиматум – она пропишет его у себя, если он на ней женится. Видимо, в связи с этим, он принял окончательное решение – остаться в Воронеже навсегда. А В. Н. сообщил, что уезжает на малую родину.

Но Вере Николаевне всё-таки хоть немножко в жизни, но повезло. «Бабье» счастье ей улыбнулось. С Иваном Алексеевичем она прожила приличное количество лет. В её возрасте встретить внимательного и хозяйственного мужчину – удается далеко не всем одиноким женщинам, впрочем – также, как и сейчас…

В этом году моя мама – Нина Николаевна ездила в Каменец-Подольский на похороны её мамы (нашей второй бабушки) – Надежды Павловны Варсобиной. Видимо предчувствуя конец жизни, у неё возникло желание повидаться со всеми родными.

Правильнее сказать – попрощаться. Сначала она погостила в Казани у одной из своих сестёр. Я полагаю – в семье Гали Галяниной. Потом она приехала к нам. Я запомнила её такой же красивой, как всегда, совершенно седой, худенькой. Несмотря на возраст, она как бы вся светилась нежностью и спокойствием. Но сердце стало беспокоить чаще. Помню – сидит на диване, и вдруг, голова её падает на грудь.

Я испугалась, но мама мне сказала, чтобы я не трогала её, она быстро очнётся. И, действительно, вскоре она, как ни в чём не бывало, подняла голову, и стала о чём-то продолжать рассказывать.

После того, как мама проводила её на поезд, прошло всего две недели. Неожиданно пришло грустное известие из Каменец-Подольска о кончине Надежды Павловны. В Каменец-Подольском жили две маминых сестры – Тамара и Маргарита. Мама немедленно выехала на похороны бабушки, и остановилась у наших родных.

Но в Каменец-Подольском ещё проживала и Витина мама – Вера Николаевна.

Естественно, наши мамы встретились. К сожалению, моя мама обиделась на Веру Николаевну. Отпевание бабушки шло в церкви. Ей было не до разговоров. А Вера Николаевна подошла во время отпевания, и стала маме жаловаться на Батю, говорить про то, как он ей изменял, а потом бросил одну с детьми и т. д.

Просто можно было поговорить об этом в другом месте и в другое время… Ну, да бывает всякое…

Бабушку похоронили на старом кладбище, рядом с дедушкиной могилой…

Часть 8

Отпуск

На фотографии – Женя и Батя

ВСПОМИНАЕТ ИРАИДА

В этом 1961-ом году ни по каким путёвкам мы никуда не поехали. Поскольку в августе мои родители собирались тоже в отпуск, мы решили отдохнуть в июле. Ёлку мы оставили с бабусей и моими родителями, а сами поехали в Брест к Бате, с заездом в Минск.

В Минск мне бабуся прислала письмо.

Письмо в Минск – Ермалюк (для Дудко) из Дзержинки от Мариамны Алониевны Степановой.

30 июля 61 г. Понедельник. 10 часов утра.

МИЛАЯ ИДА!

Отвечаю на твою открытку.

И я тоже заметила, что в твоих словах нет… настроения. Конечно, в сосновом бору пожить, одно наслаждение, но попасть и в Брест, где плодов не початый край, а овощей под руками – куда как хорошо!

К этому заключению все пришли.

Мила собирается в Москву. Эллочка в своей кроватке, старается своими штанишками вытирать носик, распевает – «Та, та! Баба, папа, да!» – вот и весь лексикон.

Кашель и насморк не прекращается. Температура была 38–37,5. Сегодня «в школу» не отнесли, хотя температура нормальная. Буду с ней одна. А какая я уже нянечка? Одно горе!

Папа вздыхает по Волге. Мама пока терпимо относится к его вздыханиям. Мила «страдает» – 2-го немецкий. Вот ты никогда, кажется, никогда не унывала. Помнится, я в тебе никогда не сомневалась.

Жара. Мила и папа не находят себе места.

Вчера заявилась Валентина Ивановна Долгова. Приглашала к себе справлять проводы: уезжают за границу, в Берлин. Вызвали срочно Н. А., который лечится на грязях.

Время сейчас тревожное в далёких краях: это её немного нервирует. Валентина Ивановна с семьёй едут вместе с ними. Он – завучем, Н. А. – директором.

Русина ходит, ворочая нос: вот как вы её разобидели!

На рынке – крыжовник, вишня, всё, конечно, «в цене».

Милушка отводит, и приводит ребёнка сама. Ёлочка научилась быстренько посылать воздушный поцелуй.

Увидев с балкона какого-то дядю, сказала – «Папа! Папа!». А, вот, мама, не говорит. (обиделась).

Ну, до свидания! Всего вам хорошего! Привет супругу и всем!

БАБУСЯ

Я познакомилась в Минске со всей роднёй: тётей Зоей (родная сестра Витиной мамы), дядей Костей, Юрой, Нэллей и Павликом. Ездили к ним на дачу. Они нас возили на какие-то озёра или пруды. Мы там загорали, и купались.

А однажды Юра с Нэлей нам решили показать, как живут в белорусских деревнях. Они свозили нас в гости к своим друзьям, которые из Минска переехали в захолустье, и работали учителями.

Их дом весь был и обставлен, и убран в белорусском национальном стиле: расшитые рушники, дорожки на полу, тканые коврики на стенах ручной работы, скатерти, вышитые яркими узорами и т. д. И хотя, в целом, всё напоминало украинский колорит, всё же это был чисто белорусский стиль. Нам очень понравилось всё, что мы видели.

В Бресте нас заждался Батя с Женей. Я была у них в гостях первый раз.

ВСПОМИНАЕТ ВИКТОР

Белоруссия прекрасна по-своему. От дома в Москве до дома Бати – 1150 км. После того, как у нас появилась своя машина, мы ездили в Брест к БАТЕ каждый год. Мы всегда старались рассчитать время езды так, чтобы до ночи приехать в Минск. Там мы ночевали у наших родственников – Ермалюков (Юра – мой двоюродный брат по маме). Кстати, здесь в Минске меня учили водить «Волгу 21», старую машину дяди Кости – когда я был ещё студентом.

Встречали всегда нас радушно. Но мы, поужинав, спешили всегда выспаться перед дальнейшей дорогой. Утром нас торжественно провожали, и мы ехали дальше.

Особенно мне нравился отрезок пути почти перед самым Брестом. Вдоль старой дороги слева и справа стоят, чуть ли не столетние тополя. Это не пирамидальные тополя, что растут на юге, а широко разросшиеся, с пышной кроной и толстыми стволами. Они разрослись так, что казалось, что мы едем по зелёному коридору. Это впечатление усиливалось ещё и оттого, что по стволам деревьев на одном уровне была проведена жирная белая линия. При быстрой езде эта линия сливалась в – сплошную. В общем, для меня это был один из ностальгических отрезков пути.

Батя нас всегда ждал, и очень радовался нашему приезду. После войны, когда Батя приехал в Брест с Жениной мамой и маленьким Женей, они купили половину дома на окраине города. При доме был сад и несколько огородных грядок. В саду росли груши, сливы, яблони, алыча, вишня, малина и смородина.

Рядом (метрах в 300–500) располагалась воинская часть, где позже работал Батя, или как мы его все называли после того, как родились внуки – дедушка Толя. Автобус ходил практически от дома до центра города. Так что, находясь, как будто, в деревне, за пятнадцать минут можно доехать до цивилизации.

Брест до войны был не очень большим приграничным городом. После войны был отстроен заново, т. к. немцы его разрушили почти весь. А позже Брест стал разрастаться безостановочно, разрастаясь вширь, вдоль реки Муховец. А на другом берегу реки была уже Польша…

Когда мы приезжали в Брест, машину загоняли во дворик перед домом.

В доме была старенькая застеклённая веранда. Из неё вела одна дверь в основной дом, а другая в пристроенную к дому комнатку, тоже типа веранды.

Там летом спал Батя. В основном доме планировка была "трамвайчиком".

Сначала маленькая кухонька. Кроме плиты и столика там была раковина с холодной водой и в углу – лестница на чердак, где был установлен газовый котёл, обогревающий дом зимой (он стоял в кухне, и в первый приезд его ещё не было, как и газа).

Из кухоньки входили в первую комнату, затем во вторую. Первая служила гостиной. Стоял большой стол, стулья, диван и этажерка с книгами. Во второй комнате царил какой-то особый дух. Над кроватью во всю стену висел старинный красивый немецкий ковёр. На круглом столике – зелёная бархатная скатерть. Стояло трюмо и большой одежный шкаф. Вся мебель было довоенной (немецкой), а ковёр, скатерть и занавески придавали всему какой-то особый декор. Правда, мне всегда казалось, что от всего этого должно пахнуть пылью и древностью. Но, нет, не пахло. Батя, вообще, был аккуратист, а в этой парадной комнате он поддерживал особый порядок, ухитряясь не сдвигать всё устоявшееся со своих мест. Эта комната уступалась нам с Ираидой, и детьми, а позже – с внучатами.

ВСПОМИНАЕТ ИРАИДА

В гостиной комнате я каждый день накрывала стол. Аппетит у всех был всегда хороший. Поэтому, кроме завтраков, обедов и ужинов, мы часто присаживались за стол и уплетали то ягоды, то фрукты из дедушкиного сада. А годы спустя, когда приезжал в гости одновременно с нами Женя с Тонечкой и детьми, то на столе появлялись Женины излюбленные: вобла с пивом и пельмени с уксусом…

Загорать мы ходили, вернее, ездили на Муховец. Берег песчаный. Течение не очень быстрое. Ребятишки плескались с удовольствием…

Выезжая в Брест, мы старались загрузить машину напитками: сухим вином, которым мы одно время увлекались и крепкими напитками. Покупали доступные продукты. А когда я работала в Госснабе, старалась подкупить дефицитных продуктов из заказов.

Обязательно покупали Бате подарок. Чаще всего это был какой-нибудь свитер или пуловер. Однажды, когда мы приготовились дарить ему очередной свитер, он воскликнул – "Ну, я надеюсь это не свитер! Их у меня уже так много". Но мы его разочаровали…

Когда у нас в отпуске кончалось спиртное, Батя нас угощал своими напитками. У него всегда стояла огромная бутыль, литров на 20. В ней, как в аквариуме, в жидкости плавали веточки какого-то растения. Если бутылку пошевелить, то эти веточки начинали шевелить своими тонкими длинными веточками и листочками. Но настоянная на этих веточках самогоночка была очень даже ничего…

Батя, вероятно, за свою жизнь выпил немало, как и многие из нас. У него уже была ежедневная потребность в маленьких дозах спиртного. Позже мы поняли, что у него уже начинал сдавать организм, и спиртное снимало первые легкие боли в желудке.

Но тогда он нам поведал свою версию: у каждого человека в крови находится определённый процент алкоголя. У тех, кто много попил в жизни, этот процент повышен. Т. е. организм требует поддержание этого уровня алкоголя в крови. Поэтому надо этот уровень поддерживать. В этих целях каждое утро, дедушка начинал с рюмочки своего напитка. Немного, но обязательно перед работой. Плохо то, что, будучи холостяком, Батя почти ничего себе не готовил. Может быть, это не лечило, а калечило. У него сначала просто болел желудок, потом определили рак, потом метастазы. Диагноз поставили очень поздно, и, почти случайно, когда Батя попал в больницу с крупозным воспалением лёгких.

Но это будет позже. А пока мы пользовались его гостеприимством.

Кстати, я потом узнала, что травка, на которой настаивался домашний напиток, была обычным эстрагоном. Но рецепт любопытный.

Если уж вспомнить про напитки, то нельзя не рассказать про Батиных соседей. Это были два пожилых человечка: тётя Маруся и дядя Женя. Тётя Маруся – рыжая, толстая женщина, в прошлом – проводница, а тогда и поныне – пенсионер.

Она – жадная и хитрая бестия. Занималась она разведением цветов и их продажей. Но цветам нужна земля, а её всегда не хватает… Сначала тетя Маруся подъехала к Бате с просьбой разрешить посадить перед домом цветочки.

Вскоре весь двор превратился в грядки с цветами. Потом цветы медленно заполняли всё другое пространство в саду. Пользуясь тем, что Батя почти не сажал овощи, тётя Маруся сажала свои овощи на его грядках и т. д., а на своих выращивала те же цветы. Но Батя жил круглый год один, и поэтому его это не волновало. Тётя Маруся до сих пор жива (я имею в виду год нашего первого приезда к Бате – 1961-й), и до сих пор эксплуатирует Батину землю и сад.

Сосед дядя Женя – маленький, толстенький, добродушный, живущий полностью под каблуком у рыжей мадонны, был добрым и улыбчивым.

Сколько его помню, как только начинали поспевать яблоки, он всегда сидел на своём крылечке и натирал яблоки на тёрке, превращая их в жидкую тюрю. Он делал домашнее яблочное вино и соки. Как он их готовил, не знаю. Но помню только эти бесконечные тазы с натёртыми яблоками, которые потом куда-то исчезали. Вроде бы их процеживали, отжимали и т. д….

Если вспоминать соседей, то можно упомянуть ещё – тётю Олю с мужем Володей. В уголку нашего участка была калиточка, которая вела через их участок на другую улочку (Витя поправляет: это не верно. Калитка была, но через другой участок).

Тётя Оля запомнилась тем, что часто ездила к родне в Польшу и привозила модные шмотки, которые распродавала по своим знакомым. Вообще-то Брест был заполнен польскими вещами. В них ходили местные модницы. Их продавали в общественных туалетах и других подворотнях. Так что тётя Оля была одной из первых "челночниц".