Энциклопедия наших жизней. Семейная сага. Наша доченька – Стэлла. Том 2

На спидометре – 74233. Ташкумыр. Заправили 25 литров.

Кончилось предгорье и сразу стало темнее. Долго выбирали место для обеда. И, наконец, нашли. В сторону от основной дороги уходила протоптанная автомобилями тропа, которая петляла вдоль такой же петлистой речки – мелкой, но чистой и быстрой, как в песне – "По камушкам, по камушкам…"

Сели под раскидистыми вётлами и с удовольствием пообедали. Тётя Нина в дорогу нам приготовила жаркое с картофельным пюре. Охладили и съели арбуз.

Когда проезжали предгорье, заехали в Таш-Кумыр. Там в магазине купили сыр и лимонад, которые с удовольствием были приобщены к нашему обеду.

Когда мы обедали, неизвестно откуда появился из кустов ослик. Мы с Элькой попробовали его оседлать.

В этом месте Эля сделала приписку: "На этой остановке свершилась вторая мечта Стэллы Викторовны, она наконец-то сфотографировалась с ослом".

А какая же была её первая мечта?

Во время обеда вдруг на глазах начала сгущаться мгла, подул ветер, вдали загремел гром. Мы не видели снегопадов и лавин, но гром грохотал с таким треском (может быть, в горах акустика такая?), что нам казалось, что по ту сторону ущелья горы движутся и трясутся, жуя камни и выплёвывая их назад. Стали спешить. На узкой тропе пробовали развернуться. Чтобы не видеть эту душераздирающую картину, когда угроза нависла над судьбой нашей старушки и тех, кто в ней сидел. Казалось, что двинься хоть вперед на 5 см., хоть назад на 5 см., машина покатится кубарем или в одну сторону с горы или в другую. Тропа возвышалась над пропастями, как дамба. Мама с Элей и Диной ушли вперёд на основную дорогу, чтобы сберечь нервы. Как уж папа тыркался и пыркался, не знаем, но он всё-таки развернулся и машина, в конце концов, выползла на дорогу.

Поехали дальше. Гроза всё время была где-то рядом, но мы в неё не попали… Справа от нас всё время рядом с нами бежала река, иногда встречался мостик, и река появлялась слева от нас – это Нарын. Если бы мы не видели это волшебное явление наяву, можно было бы не поверить, что такая красота может быть на нашей грешной матушке земле.

Суровые каменные берега, причудливо изрезанные, заточили Нарын в своём каменном ложе. Тесно реке, хочется на волю и она бежит от этих нависающих над ней камней быстро – быстро. А иногда каменные стены, как стены замка, вдруг размыкаются, и освободившаяся река расплескивается вширь и замирает – не хочется ей бежать дальше. И, кажется, что вода перестала двигаться.

И необычен цвет воды. Иногда лазурный, с белыми пенистыми порогами, а то, вдруг, изумрудной становится гладь воды. А каменные берега будто облицованы огромными каменными плитами разной формы, нарезанными, нагромождёнными, изрезанными ветром и снежными ручьями.

Строгостью, суровостью и мудростью веет от горных берегов Нарына. Нарын вытекает из Токтогульского водохранилища, построенного недавно. В прошлую поездку родителей его ещё не было, и они ехали напрямик по будущему его дну. А сейчас перед нашими глазами раскинулась спокойная серебристая гладь водохранилища. Ехали мы ехали, ехали мы ехали – в объезд этого водохранилища, ели объехали.

Перевал Кок-Бель

http://www.veloturist.ru/

На спидометре – 74333. Перевал Кок Бель.

Ещё до водохранилища мы прошли первый перевал Кок Бель, в 15 ч. – 1550 м над уровнем моря. А нам ещё предстоит Ала-Бель – 3218 м, недалеко от которого запланирован ночлег.

Наконец, объехали водохранилище.

На спидометре – 74418. Токтагул. 16–45 ч. Заправились. Здесь нам отпустили на заправке только 10 литров. Наверное, в горы бензин завозить трудно.

Я с Элей были против, но мама с папой, оставив нас в машине, отправились вниз по длинной каменной лестнице в долину на рынок.

Приценились. Цены здесь подскочили резко вверх. Зашли в хозяйственный магазин. В прошлый приезд здесь ими была куплена хрустальная вазочка.

И в этот раз они смотрели и любовались… Мама ещё долго потом вспоминала – какие же там стояли на прилавках хрустальные вазы, салатницы…, а ладьи!… Цены у них были также прекрасны, как и они сами: от 150 руб. и выше…

Поехали дальше. Темнело быстро и заметно холодало. Ухудшались дороги.

Слева встречались участки взорванного камня – белого, как осколки мрамора на вид. Осколки скатывались и засыпали дорогу. Вдоль дороги строилась ЛЭП.

Но людей – строителей мы не встретили, может быть потому, что рабочий день уже кончился.

Мама дописала на этой страничке свои воспоминания.

Восемь лет назад, когда мы проезжали через эти же горы, как и сейчас, нас ночь застала в дороге. Прошлый раз мы остановились около метеостанции, попросились на ночлег. Нам тогда постелили в служебном помещении матрацы прямо на пол.

На метеостанции жила семья – муж, начальник станции, жена – радистка и у них были две чудесные девочки, приблизительно четырёх и шести лет. Нас удивило, что девочки в прохладный вечер бегали босиком. Нам объяснили, что они здесь закалились, растут в прекрасном, но суровом климате, т. к. высоко в горах холодновато ночами и рядом – ледники. Не менее романтической, была и фамилия этой семьи – Сокол.

Кроме них в домике жили студенты – практиканты – три девчонки и паренёк. На улице стояла печка, на которой готовилась пища. В обязанности этой бригады входило не только передавать данные наблюдений за погодой. Более важным было наблюдать за ледниками и снежными лавинами. Особенно весной, да и зимой, снежные лавины приносят беду – обрушиваясь, заваливают дороги. При сходе лавин могут погибнуть люди. Сокол с помощниками должен следить за ледниками и за состоянием снежных шапок. Нужно предугадать их движение и в нужный момент направленным взрывом обрушить снежную лавину в нужном направлении. Работа опасная. Люди должны быть смелыми, отважными.

Сам Сокол Виктор – высокий, русый, красивый русской богатырской красотой.

Я помню, как мы с ним пили сухое вино, ели испечённые его женой блины и слушали рассказы о горах, о ледниках…

Этот человек был влюблён в своё дело. Мы спросили – как же они будут здесь с дочками жить? Ведь рано или поздно им придётся учиться. Предполагалось отправить их в город в интернат или к родственникам. Бывает так – не зная человека, встретился с ним в пути или на привале и прикипел душой.

Вот, кажется, всё отдашь, ничего не жалко. И открываешь ему – самое сокровенное, и он в ответ поверяет доверчиво свои тайны, боль, радость.

А потом каждый пошёл своей дорогой, с уверенностью, что напишет письмо или позвонит и ещё встретятся друг с другом не раз… Так и мы в тот раз уехали, заворожённые этой простой самоотверженностью Сокола – вдали от цивилизованных городов, круглый год среди суровых гор. Несколько человек, в основном, сменяющиеся практиканты – вот всё окружение. А общение людьми, в основном, с проезжающими мимо. А в остальное время – опять только горы, ледники и вечные снега.

В этом месте опять приписка Стэллиной рукой: – "Каждой женщине свойственны преувеличения, а Ираида Владимировна превосходит всех в этом плане". Ну, ну!!!

В этот раз маме с папой хотелось заночевать именно на этой метеостанции. Мы нашли её, родители сразу её узнали. Тот же дом. Вдоль дороги чисто символический частокол. Слева от дороги вырос дом деревянный с участком, цветами, зеленью. Мы так и не спросили, кто там живет. Мы подъехали, когда на ночлег во двор уже заехало несколько машин. Ехало несколько семей по маршруту: Иссык-Куль, горы, Средняя Азия, в основном – узбеки. Мне понравилась их подготовленность к поездке.

Машины устанавливаются по прямоугольнику, так, чтобы организовать в середине закрытую площадку для сна. На эту площадку вытаскивают что-то типа ковра и на него расстилают войлок, кладут подушки. Спят в тёплых вязаных свитерах, и куртках – типа коротких тулупчиков на натуральном меху.

Женщины моментально устанавливают казаны, что-то варят и кипятят чайники.

Мы решили отыскать хозяев метеостанции, чтобы спросить разрешения переночевать… и увидели Сокола. Он ходил с каким-то мужчиной около дома. Но всё-таки, боясь ошибиться, мама не стала с ним о чём-то вспоминать, просто спросила – можно ли переночевать.

Нам, естественно, разрешили остановиться во дворе. Маму проводил к машине тот, второй мужчина. Вот у него-то она и спросила – "А вот не знаете ли вы – был здесь такой Сокол?…" – "Так вот же, это Сокол и есть, вон ходит". Ну, здесь мама уже кинулась к нему с радостью – "А я вас сразу узнала." А он говорит – "И я вас сразу узнал".

Он обрадовался очень и мы тоже. Он сказал, что застали мы его случайно. Он собрался в отпуск, завтра уезжает. А перед отъездом должен ещё проверить какой-то дальний ледник. Он рассказал, что теперь он один. Семья распалась. Жена с дочками во Фрунзе. Он продолжает работать здесь один. Один, в смысле – без семьи. Радист – теперь мужчина, который приехал сюда с женой и маленьким ребёнком. Значит, ещё чья-то молодая жизнь закаляется в этих горах, недалеко от перевала Ала-Бель. Выдержит ли эта молодая семья испытания трудностью? Или также через несколько лет один их них останется здесь, не в силах порвать с горами, ставшими сутью жизни, а кто-то второй спустится вниз, к людям?

Я чувствовала, что Виктору Соколу очень хотелось поговорить, может быть, излить душу. Ведь мы пришли из той, старой его жизни, когда было начало и не было известно, как будет дальше. А сейчас всё известно…

Он предложил нам ужин и чай. Даже сказал – "Может, хотите согреться? Есть водка". Он очень хотел с нами посидеть, но настаивал не навязчиво. А мы устали так, что даже не хотели ужинать. Работники метеостанции, узнав, что мы знакомые Сокола, все нам улыбались. У них, оказывается, здесь есть пасека. Они налили нам два стакана неочищенного мёда. А мы их угостили, вернее, подарили две пачки цейлонского чая. Все остались довольны дарами, как при встрече с индейским племенем. Только кто больше был похож на индейцев? Наверное, мы.

Подошли и позвали нас ужинать узбекские «туристы»… Но мы так устали, что нам не хотелось – ни есть, ни пить. Это, значит, мы действительно устали.

На спидометре – 74459. Мы проехали от Уч-Кургона всего 414 км. Но ехали предгорьем, потом в горах… Дорога утомительная. В общем, отказались мы от всего. Мама с Элей легли в машине. А папу и меня уложили в одной из комнат на метеостанции. Встали мы рано. По московскому времени – в 3 часа 40 минут. Уезжая, оставили для Сокола записку с московским адресом и приглашением в гости. После прошлой поездки родителей, они однажды посылали ему письмо, но ответ не пришёл. Больше не писали. Так что и сейчас неизвестно, приедет ли к нам Сокол проездом, возвращаясь из отпуска или нет. А может быть, не увидим ли мы Сокола до следующей нашей поездки в Среднюю Азию?

Но поедем ли мы туда на машине и поедем ли мы вообще… и когда? Неизвестно.

Перевал Тюз-Ашуу. Въезд в туннель, длиной 10 км – без освещения.

http://ssl.panoramio.com/

Двадцать третий день отпуска. 9 августа, четверг.

В 3–40 утра, оставив Соколу записку, мы выехали дальше. Сокол поехал проверять опасный ледник и надеялся по возвращении пообщаться с нами. По крайней мере, его друзья очень жалели, что мы его не дождёмся.

Сначала дорога шла плохая. Сзади нас все время провожали тучи, сырость, мелкий дождь. Чем дальше, тем становилось светлее.