Исцеление смертью

– Расскажите мне немного о здешнем рае. Что тут можно посмотреть?

– Ой, что вы? Вам жизни не хватит! – Галина чуть не задохнулась. – У нас отель в таком отличном месте, что, куда ни пойдешь, везде эти достопримечательности. В одну сторону – парк «Дендрарий». Чего там только нет! И всякие экзотические южные растения, деревья, и огромные пальмы, и даже редкие птицы и животные. А приморская набережная! А Олимпийская деревня! За Адлером тематический парк – там столько всяких и дворцов, и аттракционов. А в другую сторону – санаторий Орджоникидзе, и тропа здоровья, и… И сколько всяких экскурсий! В Красную Поляну, на Ореховский водопад. Вам даже можно попробовать подняться на гору Ахун у Хосты…

– Ну, затараторила! – перебила ее Татьяна. – Дай человеку прийти в себя, оглядеться.

Когда закончили обед, Павел спросил:

– Какие у вас планы, девушки? Что обычно делаете после обеда? Купаетесь?

– Какое уж сейчас купание в такую жару?! – пробасила Татьяна. – Пойдем отдыхать, а вечером пойдем гулять. А вы тоже отдохнете? Купаться пойдете?

– Ну уж нет! Вот выбьюсь в академики от беллетристики, стану бессмертным – тогда отдохну! Купаться на пляже – нет, не пойду! Не люблю эти лежанки городских целлюлитных тюленей! Пойду лучше в ваш замечательный бассейн, искупаюсь… А, вечером схожу с вами погулять, если вы не против.

– Конечно, пойдем! – опять встряла Галина. – Мы обычно ходим по такому маршруту, – Галя, как и ожидал Павел, выступала в роли экскурсовода. – Сначала идем по Приморской улице мимо Зимнего театра, санатория «Жемчужина». Там полно развлечений. И всякие кафе и рестораны! Иногда ходим в другую сторону. Даже доходим до морского вокзала. Если хотите купаться, то лучше на пляж «Маяк» – там все очень цивильно. А народу меньше на третьей или четвертой полосе «Маяка».

– А если посидеть, отдохнуть, поболтать? – попробовал перебить ее Павел.

– Ну тогда это парк Фрунзе! Там наша любимая ротонда. Если не занята, можно посидеть или постоять, полюбоваться на море.

Выход к бассейну был на противоположной от входа стороне. Павел, одетый в тонкий зеленый летний костюм, прошел мимо ряда полосатых, красно-белых шезлонгов и подошел к краю бассейна. Расположенный под округлой, куполообразной крышей, он был небольшим, всего пятнадцать на десять метров. Вода в бассейне была морская: голубизна верхних слоев воды переходила в густой ультрамарин нижних.

«Сейчас мы поглядим, какой это кусочек моря», – по привычке подумал Павел и стал раздеваться у ближнего шезлонга…

Когда он, наплававшись, вышел из воды, увидел, что рядом с ним расположилась парочка молодых людей. Молодая девица в коротком синем халатике приподнялась в шезлонге, чтобы взглянуть на него. Все в ней было маленькое, миниатюрное – и рост, и личико со всем, что на нем, и лобик, и носик, и ушки – ну просто пупсик! Вот только губы непомерно большущие, алые, словно воспаленные. Увидев Павла, томно прищурила глазки. «Видно, подсмотрела у какой-то голливудской дивы». Рядом с ней лежал в соседнем шезлонге высокий, накачанный парень с шикарными, рельефными мышцами. Глаза его были закрыты. Он был сосредоточен, занят выполнением какой-то хитрой процедуры: то напрягал мышцы, то расслаблял. «Не иначе как сама Машка-Мария со своим бойфрендом!»

Придя в номер Павел прошел в душ и с наслаждением подставил тело под сильную струю, смывая морскую соль. Потом вытерся насухо, прошел в комнату и надел свой легкий песочный прогулочный костюм. «Ну что же, познакомимся с достопримечательностями!»

Он шел, рассеянно глядя по сторонам. «Мда, наша Северная Ривьера не хуже французской. Пальмы, отели, как дворцы Алладина, кафе, ротонды – чего только нет! Слишком много шика – как сказал бы Остап Бендер!»

– Батюшки! Всемирно известный литератор Павел Сухов собственной персоной! – услышал он. Павел не сразу признал старого друга в толстом, лысом увальне, который схватил его за руку.

– Георгий – ты?!

– Я, дорогой, я! Твой закадычный друг Жора! Рад приветствовать всемирно известного прозаика!

– Да брось, Георгий! Я известен только в кругах прогрессивно мыслящей отдыхающей общественности! А как ты?

– Увы! Неизвестный и непризнанный деятель науки!

– Пока?

– Боюсь, что надолго… А мы с тобой как чеховские «толстый и тонкий», только наоборот… Господи, а подумать, сколько всего прошло! Учились в институте, сидели за соседними партами.

– Да, есть что вспомнить!

– Слушай, Павел, тут рядом симпатичный ресторанчик с открытой верандой. Давай посидим, поболтаем. Я, правду сказать, ходить разучился. Перешел в отряд ползающих…

Взял Павла под руку. Прошли немного.

– Вон он – ресторан «Приморский». Я тут не первый год. Знаю все злачные места! Пойдем!

Пройдя через большой, еще не заполненный зал, поднялись по короткой лестнице на крытую веранду. Увы, все столики по краю, с видом на море были заняты. Пришлось сесть за столик возле лестницы. К ним уже спешил официант в темной футболке и джинсах, спереди светло-серый фартук с карманами. Ему на вид было под сорок лет. Щеки его красноватого лица глянцевито блестели, водянистые глаза излучали показную вежливость.

– Добрый день! – приветствовал он их, вынимая из кармана фартука блокнот и ручку. – А вы еще не ознакомились с нашим меню?

– Сейчас поглядим, – ответил Георгий, погружаясь в чтение, видимо, любимого вида беллетристики.

– А у вас уже людно, – заметил Павел. – Хотя еще не вечер, а уже полно народа.

– Это время такого дневного ланча. Спасаются от жары: у нас тут ветерок с моря. Пьют кофе, едят мороженое.

– А вон те посетители? – Павел указал вниз, на столик, видный сверху, за которым сидели две молодые пары. Они шумно обсуждали что-то, не забывая пить вино или коньяк и закусывая.

– Да, бывает. Только теперь вы все не посетители, а господа гости! Это раньше были граждане посетители.

– А вы что, помните стародавние времена?

– Нет. Это у нас тут работал – я его застал – бывший метрдотель ресторана большого санатория Валерий Евгеньевич. Мы его звали Валерьян, он страдал сердцем и пил настойку валерьяны. Так он помнил еще советские времена! Работал тогда в бригаде коммунистического труда, или, как он говорил, кому-нести-чего-куда… Ну я к вам подойду попозже.

– Нет, мы уже сейчас, – остановил его Георгий, – только согласуем кое-что.

Сделали заказ. Официант спустился вниз.

– Как же надоели эти горлопаны! – Георгий кивнул в сторону большого зала, где шумела молодая компания. – Странная у нас на Руси привычка – как только выезжаем в отпуск, на отдых, так спускаем все тормоза. Пьем напропалую, гуляем, горланим, не обращая внимания на посторонних!

– Ну, не ворчи! А то превратишься в занудного блюстителя нравственности. В Савонаролу, которого, между прочим, казнили!

– Да, ты прав! Я стал уже ворчуном! – Георгий достал из кармана платок и промокнул пот. – Кто это сказал: «Когда человек становится слишком стар, чтобы подавать дурные примеры, он начинает давать добрые советы».

Он тяжело вздохнул.

– Ладно, ладно, – Павел был настроен миролюбиво и доброжелательно. – Расскажи о себе.

– Как я жил? Как все: школа, институт, работа, семья.

Он стал рассказывать, поминутно промокая пот и прикладываясь к стакану с водой… Подошел официант с подносом. Пока они говорили, он стал выставлять на стол закуски, рюмки, вино. Павел слушал, то внимательно, то рассеяно, поглядывая по сторонам.

– Ну, а ты как? Открой секрет: как стать знаменитым писателем, может, мне пригодится! Нет, погоди, давай вначале выпьем за встречу! Слегка закусим, чтоб языки развязались. Ну, будем!

Выпили, стали закусывать. Павел по привычке с любопытством оглядывался. Компания внизу затихла. Дамы покинули зал, мужчины остались, погрузились в изучение длинного чека, вложенного в меню.

– Так что насчет секрета?

– Да какой там секрет? Вкалывать!

– Вот так прямо и стал вкалывать?

– Не сразу, конечно. Писал стихи по молодости. Наивные и, видимо, глуповатые. Написав десяток, решил, что пора войти в мировую литературу. Понес их в редакцию еще популярной тогда «Юности»! Вышел оттуда… Вернее, выползло то, что осталось от меня после того, как меня размазали. А через некоторое время написал свой первый рассказ – «Первые стихи». О том, как я их написал, как относил в журнал и как меня там разнесли. И отослал этот рассказ – знаешь, куда?