Консервативная модернизация

Аналогичный разбор может быть продолжен и в отношении других введенных выше критериев.

Уместно обратить внимание, что конкретный исторический анализ позволяет также отграничиться от охарактеризованных выше методологических противоречий мейнстримной социологии. Соответственно, необходимо переформатировать эти критерии в теоретико-методологические подходы, позволяющие создать основу для корректного социологического анализа, отвечающего как консервативной концептуализации, так и обеспечивающих преодоление методологических противоречий мейнстримной социологии.

Предлагаемый подход также отвечает ориентации на формирование собственных, специфических концепций консерватизма. Отказ от априорного негативистского отношения к альтернативным идеационным концепциям открывает возможность содержательного анализа теоретико-методического арсенала социологических направлений, развивавшихся под чуждым для консерватизма идеолого-методологическим влиянием. Здесь будет вполне продуктивным анализ результатов соответствующего влияния, его последующего элиминирования с тем, чтобы использовать продуктивные элементы предшествующего развития социологической науки для построения специфического консервативного проекта.

На такой концептуальной основе становится возможным переформатирование целого ряда концептов, сложившихся в мейнстримной социологии, использовать эти концепты для создания программы консервативной «понимающей социологии».

Консервативный дискурс: российские истоки

В данной работе целью автора не является обзор становления современного консервативного дискурса в России. Задача состоит в том, чтобы показать, что консервативный дискурс в нашей стране уже в достаточной мере созрел для того, чтобы стать концептуальной и теоретико-методологической основой для продвижений концепта консервативной модернизации.

Прежде всего необходимо отметить, что к концу 80-х годов прошлого века завершилось практически безоговорочное отвержение консерватизма как идеологии политического и экономического закабаления, апологии империализма[40 - Галкин А.А., Рахшмир П.Ю. Консерватизм в прошлом и настоящем. Л.: Наука, 1987.]. При этом довольно странно, что даже очень крупные теоретики, такие, например, как А.А. Галкин, не видели фундаментального противоречия между задачами некризисного общественно-политического развития, с одной стороны, и исключительной опоры на марксистскую методологию, концептуально пронизанную проблемами социально-политического конфликта, с другой.

Представляется вполне очевидным, что смена концептуальных приоритетов развития требует и переработки соответствующих концептуальных оснований. Эта переработка началась в период, когда были сняты идеологические табу, включая и критику либерализма, который к началу 1990-х годов стремился занять доминирующие позиции в общественном сознании.

Для нашего обсуждения важно отметить, что становление этого дискурса в его конструктивном и отнюдь не ретроградном виде длится уже более двух десятков лет. Важным этапом его становления стал обзор общественных изменений 1990-х гг. с позиций консервативного мыслителя, осуществленный историком, общественным и политическим деятелем В.А. Никоновым[41 - Никонов В.А. Эпоха перемен: Россия 90-х глазами консерватора. М., 1999.]. Этот развернутый обзор задает необходимые ориентиры для формирования рассматриваемых здесь концептуальных приоритетов.

В рамках анализа философии и политологии консерватизма издавна сложились два подхода: повествовательный и проблемный.

В рамках первого аналитики пытаются преодолеть концептуальную разобщенность консервативных мыслителей и описывают темпорально ориентированный процесс появления консервативных мыслителей, излагая их воззрения. Одной из фундированных работ этого направления, изданных в нашей стране в последние годы, можно назвать коллективную монографию «Консерватизм и развитие. Основы общественного согласия» под редакцией Б.И. Макаренко[42 - Консерватизм и развитие. Основы общественного согласия / под ред. Б.И. Макаренко. Центр политических технологий. М., 2015.].

Отечественный социолог культуры Л.Г. Ионин показал, что консерватизм современен, если соотнести его задачи с актуальным общественным контекстом[43 - Ионин Л.Г. Апдейт консерватизма. М., 2010.]. Это принципиально важно, т. к. позволяет отграничить консервативную модернизацию от ретроградных искушений, связать ее с чрезвычайно актуальными задачами «российского прорыва», повышения национальной конкурентоспособности.

Следующим важным шагом стали усилия политологов, активно участвующих в политическом консультировании и партийном строительстве, соединить философские основания консерватизм с современными политическими практиками. В связи с этим следует выделить работы Ю.Е. Шувалова[44 - Шувалов Ю.Е., Посадский А.В. Идеология российского консерватизма: основополагающие принципы и современные формы. М.: Изд-во Российского ин-та стратегических исследований, 2012.], Л.В. Полякова[45 - Поляков Л.В. Российский консерватизм: вызовы и ответы: М.: ИД ВШЭ, 2014.] и А.Ю. Зудина.

Важно отметить совпадение исходных позиций Н.А Бердяева и Л.В. Полякова, который пишет: «…модернизация начинается с избавления от мифологического и сакрального мышления, с ментального и этического отрезвления и возвращения к правде и реалистичному отношению к действительности. Дальше уже появляется возможность формирования не утопии и новой идеологии, а образа будущего и стратегической программы, предполагающей наличие цели движения и дорожной карты»[46 - Поляков Л. Консерватизм в России: политтехнологический симулякр или исторический выбор? Декабрь 2015. См.: https://www.ifri.org/sites/ default/files/atoms/files/ifri_rnv_90_rus_poliakov_protege].

Параллельно с этими усилиями автор в своих предшествующих работах рассматривал проблемы методологических оснований стратегий развития: обновления самого концепта модернизации[47 - Дискин И.Е. Прорыв. Как нам модернизировать Россию. Дискин И.Е. Кризис… И все же модернизация. М.: Европа, 2011. Дискин И.Е. Модернизация России: сохранится ли после 2012 года? М.: Европа, 2011. Дискин И.Е. Что впереди? Россия, которая (все еще) возможна. М.: Политическая энциклопедия, 2014.]. Удалось показать, что развитие этого концепта за более чем полвека довольно далеко отошло от своих первоначальных истоков, включая непосредственную связь с идеологическими постулатами либерализма. На основе этого анализа был сделан вывод о том, что наиболее приемлемым вариантом для нашей страны является концепция «консервативной модернизации». Автор уже более десятка лет продвигает эту концепцию[48 - Дискин И.Е. Прорыв. Как нам модернизировать Россию.]. В течение всего этого времени отстаивалась позиция, что консервативная модернизация является единственным концептуальным ориентиром, соответствующим отечественным реалиям.

Параллельно развернутое философско-политическое понимание консервативной модернизации предложил А.Ю. Зудин: «Идеология консервативной модернизации покоится на двух основаниях – она включает как ценности традиционного консерватизма, так и ценности современности. Традиционный консерватизм представлен ценностями семьи, коллективной идентичности, государства, ответственности, безопасности, уважением к частной собственности, пониманием значения “силы” в системе, которая основана на верховенстве права, признанием неустранимой потребности человека в абсолютных нравственных ценностях, основой которых выступает религия. Эпоха современности сделала равноправной основой человеческой цивилизации целое созвездие ценностей, связанных с “развитием”, – свободную личность, выбор и творчество, многообразие и ориентацию в будущее.

Идеология консервативной модернизации представляет собою такую форму соединения, при которой различные базовые ценности – вне зависимости от источника и обстоятельств своего происхождения – взаимно проникают и модифицируют друг друга. Участвующие в синтезе консервативные и либеральные ценности приобретают новые свойства. Консервативный модернизационный синтез обусловлен фундаментальным изменением самих условий человеческого существования в мире и востребован новым этапом глобального развития.

Консервативная формула перемен всегда конкретна: ее требуется определять каждый раз заново с учетом времени, пройденного пути и перспективных целей.

Круг ценностей и целей, которые нуждаются в приоритетном внимании, актуализации и реализации, не может быть определен заранее раз и навсегда. Определение конкретной формулы консервативных перемен – это всегда новый и ответственный политический выбор. Консервативная модернизация – это умные перемены»[49 - Зудин А.Ю. Очерки идеологии развития. Тетради по консерватизму // Альманах Фонда ИСЭПИ: № 2(2): Форум «Бердяевские чтения», 16 мая 2014 г. Доклады и статьи. М.: Фонд ИСЭПИ, 2014.].

Эта обширная цитата показывает совпадение по многим аспектам приведенного выше авторского видения концепции консервативной модернизации, с одной стороны, и позиции видного политолога, с другой. Важно также и то, что эти согласующиеся между собой выводы получены исходя из разных дисциплинарных парадигм и подходов.

Одновременно в нашей науке высказывались концепции и иного рода. Так, видный отечественный демограф А.Г. Вишневский представил свое видение советской модернизации как модернизации консервативной[50 - Вишневский А.Г. Серп и рубль: консервативная модернизация в СССР. М.: ОГИ, 1998.]. Очевиден исходный посыл автора противостоять попыткам использовать советскую модернизацию в качестве примера успеха, образца для нового «прорыва».

В работе А.Г. Вишневского представлен обстоятельный анализ социально-экономических процессов в нашей стране. Этот материал не может быть просто отброшен при обсуждении концептуальных оснований консервативной модернизации. Его необходимо учитывать, но при условии введения «понимающего» анализа соответствующих процессов в контекст реально наличествовавших в тот период альтернатив. Тогда становится очевидным, что оценки характера советской модернизации основываются в этой весьма обстоятельной работе на современных ценностях и представлениях.

При включении же «понимающего» подхода станет заметна несостоятельность главной посылки автора о консервативной природе советской модернизации. Следует обратить внимание на то, что консервативную природу советской модернизации автор рассматривает в качестве неоспоримого довода для ее негативной оценки. Такая предзаданность сама по себе уже вызывает сомнение. Она возможна лишь при условии отказа от критерия values free, при априорном предположении, что либеральные ценности, лежащие в основе «правильной» модели модернизации, находятся вне исходного анализа.

Как представляется, работе также недостает важного измерения: соотношения идеологической телеологии, из которой исходили большевики в своей стратегии построения социализма, с одной стороны, и консервативных уступок требованиям практической жизни, с другой. Безусловно, анализ советских преобразований выявляет определенную консервативную компоненту, которая была связана с вынужденными уступками, которые делали власти под напором общественных реалий. Яркий пример таких уступок – введение в колхозах трудодня вместо существовавшего раньше уравнительного распределения.

Попытки же доказать, что в самой большевистской идеологии преобладают консервативные корни, вряд ли состоятельны. Телеологическая идея научного переустройства мира (во многом, как уже отмечалось, взамен телеологии религиозной) – фундамент марксизма, ортогональна генетическим ориентирам консерватизма. Тот, отмеченный в настоящей работе факт, что большевистская агитация обращалась к актуализированным консервативным ценностям большинства, вряд ли может стать аргументом для новой трактовки сущностного характера советской модели модернизации.

Столь подробный разбор этой работы обусловлен тем, что он позволяет увидеть те теоретико-методологические проблемы, которые возникают в рамках формирования консервативного дискурса.

Активные, зачастую разнонаправленные усилия исследователей по развитию консервативного дискурса привели к значительному результату. Еще десяток лет назад понятие «консервативная модернизация» воспринималось как оксюморон, как «жареный лед». Сегодня эти представления укоренились в экспертной и научной среде. Свидетельством этого является то, что за последнее время понятие «консервативная модернизация» не только стало часто использоваться, но и превратилось в определенный критерий, с которым соотносятся различные проблемы как современного, так и исторического развития.

В то же время читатель может оценить, что представленные выше суждения и определения еще далеки от возможностей их непосредственного использования в стратегическом планировании, в практике государственного управления. Они все же больше результат философских аналитических построений, с трудом поддающихся эмпирической верификации, необходимой для построения прочных стратегических конструкций.

Несмотря на эти недостатки, обусловленные конкретным этапом проработки концепции, уже само обсуждение этого понятия в контексте анализа различных стратегий развития позволило показать, что именно «консервативная модернизация» отвечает необходимым требованиям. Здесь сказался не только и даже не столько содержательный анализ обсуждаемого концепта (его как раз в определенной мере и недостает), сколько кардинальные недостатки альтернативных концепций развития: либеральной и социалистической модернизаций.

В числе коренных недостатков этих концепций следует отметить их безусловную ориентацию на идеологически сформированные ориентиры, не подкрепленные эмпирически выверенными инструментами анализа. Да, идеологическая приверженность этих концептов развития ценностям свободы и гуманизма выглядит привлекательно, но высокомерное игнорирование социальных реалий адептами этих концепций девальвирует их исходные идеологические нарративы.

Слабость альтернативных концепций, связанных с либеральным доктринерством, обусловливает необходимость содержательного развития концепции «консервативной модернизации». Наша задача состоит в том, чтобы ее преимущества, выявленные в ходе анализа, подкрепили обоснованность исходного выбора.

Дальнейшее продвижение концепции «консервативной модернизации» не может ограничиваться противопоставлением наиболее распространенным догмам либерализма. Важно также проводить тщательное концептуальное разграничение и с теми ретроградами, которые пытаются представить себя последовательными консерваторами.

Смешение ретроградов и консерваторов, во-первых, выступает привычным инструментом наших оппонентов, что можно объяснить их невежеством, а в большинстве случаев просто злонамеренностью, желанием дискредитировать своих противников. Во-вторых, это смешение дезориентирует наших потенциальных сторонников, которые ищут пути решения проблем и в результате возникшей путаницы уходят в стан наших оппонентов. Эта путаница во многом мешает им понять, что лишь консервативные подходы способны к искомому решению.

Здесь важно усвоить исторический урок. Социальные силы, связанные с консервативными взглядами, не раз и не два были заражены ретроградством. Они слишком часто слабо осознавали необходимость перемен, опасались их и в результате не поддерживали тех подлинно консервативных лидеров, которые выступали за перемены, отвечавшие их же коренным интересам, так же как и их фундаментальным воззрениям. Как говорится, «своя своих не спознаша».

Самый яркий пример – трагедия П.А. Столыпина. Он и подобные ему лидеры, прежде всего Шарль де Голль, оказывались меж двух огней: ретрограды с одной стороны и либералы-революционеры – с другой.

Более того, уроки истории свидетельствуют, что часто складывается латентный альянс между ретроградами, заинтересованными в угрозах революции для оправдания своей незыблемой позиции, с одной стороны, и революционными радикалами, указывающими на то, что революция единственный метод устранения мастодонтов, блокирующих любое развитие, с другой. Взаимное усиление их позиций – высокий барьер на пути подлинно консервативного развития.

Усвоение этих уроков – необходимая предпосылка для укоренения консервативных ориентиров развития.

Предпосылки внутренней логики

Теперь необходимо сделать следующий шаг – рассмотреть требования к самой внутренней логике преобразований. Такое рассмотрение, освобожденное от предзаданного догматизма, позволит сформулировать теоретико-методологические требования к обновленной концепции модернизации.

Сначала важно определить, что понимается под преобразованиями в рамках рассматриваемой теоретической концепции. Прежде всего важно отграничиться от стереотипного понимания модернизации как реализации изначально намеченных целей. Именно в рамках этого достаточно устаревшего ее понимания лежит распространенная мантра о «догоняющей модернизации».

Эта мантра базируется на представлении о линейном характере общественного развития. Казалось бы, концепция стадий экономического роста давно ушла из теоретического дискурса. Но, может, из теории и ушла, но из общественного сознания и управленческой практики, как видно, не совсем. Следы соответствующего подхода видны практически на каждом шагу. Достаточно вспомнить постоянные сравнения различных показателей нашего развития с «уровнем развитых стран».

При этом следует отметить, что в рамках такого подхода вопрос о целях и задачах развития ставится довольно примитивно: «догоним и перегоним».

Действительно, не раз и даже не два таким образом ставились цели и задачи развития, общественных преобразований в целом. Но здесь нужно помнить и о результатах таких постановок, и об их цене[51 - Более подробно соответствующий круг проблем, включая теоретические подходы к модернизации, был ранее рассмотрен в: Дискин И.Е. Прорыв. Как нам модернизировать Россию.].

Кроме того, подобная постановка создает иллюзии практичного подхода с постановкой конкретных показателей, характеризующих степень реализации поставленных задач. Кто бы спорил, без этого невозможны реалистические преобразования. Но главный вопрос: какова гарантия реалистичности преобразований, реализованных подобным образом?

Здесь важно понимать, что подобный подход доминирует в управленческой практике совсем не случайно. Во-первых, он маскирует недостаточную компетентность соответствующих управленцев. Задание априорных целей и индикаторов развития освобождает их от сложного анализа соответствующих проблем, требующего понимания комплекса факторов и условий развития, выделения из них реально значимых и на этой основе определения средств и инструментов регулирующего воздействия. Ниже мы более подробно остановимся на этой стороне модернизационных преобразований.

Во-вторых, этот подход выдается за программно-целевой. При этом игнорируется факт, что сформулированные таким образом цели индикаторы чаще всего не обеспечивают решения реальных проблем развития, прежде всего такой критически важной его составляющей, как конкурентоспособность государства. Автор уже не раз и не два приводил пример того, как решение предельно важной проблемы, как повышение инновационной компоненты развития подменяется введением таких локальных показателей, как количество патентов и «доля предприятий, участвующих в инновациях». Главное здесь то, что рост этих показателей совсем не однозначно ведет к инновационному развитию и к росту национальной конкурентоспособности.

При таком стереотипном подходе, использующем некие априорно взятые цели и задачи, чаще всего игнорируются исторические, социальные и экономические предпосылки, внешние и внутренние вызовы. Плата за это – высокие риски разного рода напряжений и кризисов.

Именно с этим обстоятельством связан тезис об иллюзорной практичности подобной логики развития. Здесь скорее действует стремление к упрощению работы бюрократической системы. Ее функции при столь «практичном» подходе больше сводятся к заполнению «клеточек» в спущенных сверху таблицах. Но нужно понимать, что платой за такую практичность станет «погоня за показателями», «натягивание отчетности» и тому подобные прелести бюрократического жития.

Если же выйти за рамки стереотипного псевдоинструментального подхода, то достаточно легко можно выявить более фундаментальные факторы, обусловливающие его глубокую укорененность. К ним прежде всего следует отнести телеологические ориентиры развития[52 - Более подробно теологические ориентиры развития рассмотрены в: Дискин И.Е. Альтернативы «российского прорыва».].

Их главная характеристика – формирование целей развития и институциональных норм на основе идеологически обоснованных концепций. В рамках такой логики развития появляются, например, характеристики типа уровня обобществления производства или, напротив, задачи снижения уровня государственной собственности в экономике вне зависимости от эмпирически выверенных показателей эффективности.