Фауст

Повторяем, мы не ставили себе задачей ни хвалить, ни порицать гигантского факта. Нам нужно было понимать его, чего бы мы в нем ни искали: непосредственного наслаждения прекрасным, отвлеченной или будничной мудрости, если между последними возможно различие.

Для последовательного знакомства с текстом, прилагаем в виде примечаний сущность всего, что уяснено многими специалистами. Читатель и после нашего предисловия может нуждаться в разъяснениях, которые найдет постранично обозначенными на полях примечаний. Без полного знакомства со всеми лицами и связующими сценами понимание даже отдельных выдающихся красот положительно невозможно.

Wer den Dichter will verstehen,
Muss in Dichters Lande gehen.

(«Кто желает понять поэта, должен идти в страну поэта», – говорит Гете).

Обращаясь к «Фаусту» с обычными требованиями верности идее, природе и наставительности, мы найдем, что, во-первых, ни одно произведение искусства не захватывает такой широкой идеи, как «Фауст». Если под верностью природе разуметь природу искусства, то на каждом шагу мы будем изумлены той очевидностью, с какой трагедия вводит нас из мира будничных явлений в мир самых волшебно несбыточных, перед воплощением которых затруднились бы Шехерезада и сам Гофман. Что же касается поучительности, то «Фауст» выставляет такую массу фактов и глубочайших мыслей, хотя и чуждых всякой дидактики, что поучиться есть чему, была бы охота.

    Афанасий Фет

Фауст. Трагедия

Посвящение[25 - «Посвящение» написано октавами – восьмистрочными строфами, распространенными в итальянской поэзии и впервые перенесенными Гете в немецкий язык.]

Вы вновь ко мне, воздушные виденья!
Давно знаком печальный с вами взор!
Хочу ль теперь те задержать волненья?
Иль сердцу мил безумный сон с тех пор?
Вы принеслись! Я, полон умиленья,
В туманной мгле приветствую ваш хор;
Трепещет грудь младенческими снами
От волшебства, навеянного вами.

Вы принесли веселых дней картину
И много милых ожило теней;
Подобно саге, смолкшей вполовину,
Звучат любовь и дружба прежних дней;
И больно мне; давнишнюю кручину
Несет мне жизнь со всех своих путей,
И кличет тех, которых в миг участья
И унесло, и обмануло счастье.

Им не слыхать последующих песен,
Всем тем, кому я первые певал;
Кружок приветный избранных стал тесен
И отголосок первый отзвучал.[26 - Ко времени написания «Посвящения» (24 июня 1797 г.) скончались многие из слушателей первых сцен «Фауста».]
Кому пою, тот круг мне неизвестен,
Его привет мне сердце запугал;
А те, чей слух мою и любит лиру
Хотя в живых, рассеяны по миру.

И вновь во мне отвычное стремленье
В тот кроткий мир, к задумчивым духам;
Неясное подъемлю песнопенье
Подобное эоловым струнам;
Проснулось в строгом сердце умиленье,
Невольно слезы следуют слезам;
Все, чем владею, кажется мне лживо,
А что прошло – передо мною живо.

Пролог на театре

Директор, поэт, комик.

Директор

Вы оба мне уже не раз
В нужде и горе были братья,
Скажите, это предприятье
Успешно ли пойдет у нас?
Ведь на толпу поди-ка угоди ты,
А ведь, живя, она и жить дает.
Столбы стоят и доски поприбиты,
И праздника невольно всякий ждет.
Вот собрались, сидят, поднявши брови,
И изумленья ждут, коли не крови.
Я знаю, чем народу угождать;
Но в этот раз меня сомненья взяли.
Хоть их не водится хорошим баловать,
Но страшно много все читали.
Как быть, чтоб вышло ново и свежо,
Значительно и вместе хорошо?
Конечно, видеть рад я весь поток народа,
Как к нашей лавочке валит он так, что страсть,
И мучается там у узенького входа
В дверь милосердия попасть.
С утра уже начнется страшной давкой
У кассы, чуть забрезжит свет.
И, как в голодный год пред хлебниковой лавкой,
Готов пропасть он за билет.
Такое чудо – дело рук поэта.
Мой друг, прошу: сегодня сделай это.

Поэт

О, не кажи на пестрое движенье,
В котором дух поэта не живет,
Скрой от меня все это треволненье,
Что нас невольно мчит в водоворот.
Нет, в тихое введи уединенье,
Где радости поэт лишь обретет,
Там где любовь и дружба в благостыне
Рукой богов приводят нас к святыне.

Ах! Что лишь сердца глубина рождает,
Что с робостью лепечут лишь уста,