Угонщица

Он снял с себя толстовку и протянул мне. Черт. Что за… Я не хочу сказать, что в моей жизни все было совсем плохо в плане парней, но вот так никто никогда не делал. Может, потому что у меня не было с ними прогулок под звездами? Я молча накинула его толстовку… Черт… аромат… Я непроизвольно шумно вдохнула его. Он это увидел однозначно. И не улыбнулся, как я ожидала. Просто смотрел темными глазами.

– Ну что? Еще погуляем? Или посидим? – спросила Наташа.

– Давайте посидим, а? – меня так разморило, даже двигаться было лень.

– Давайте…

Поначалу все просто молчали, не было напряжения, я сидела и думала над тем, как легко можно найти людей в этом мире, с которыми совпадают душевные ритмы. Причем там, где этого не ждешь абсолютно. Я их, по сути, знаю пару часов, и так легко и просто с ними сейчас сидеть. Может, это чувство свободы, может, алкоголь.

– А мы с мужем разводиться, наверное, будем, – неожиданно сказала Наташа.

– Почему?! – удивилась я.

Она рассказала о своих далеко не идеальных отношениях. Думаю, это во многих семьях бывает проблемой. Проблемы как таковой нет, нет измены или крупных скандалов, но как-то все… никак. Постепенно сходит на нет страсть и любовь, и если нет дружбы и уважения, то очень тяжело сохранить семью.

Альберт рассказал о первой жене, не жаловался, не ругал, просто сказал, что ушла к другому, и все.

Эмиль молчал. Я тоже.

– Я в шоке, что по сути рассказываю о своих личных проблемах малознакомым людям. Ну, понятно, Эмиль, – сказал Альберт, – но вы, девочки…

– Давайте выпьем? – предложила я.

– Легко! Милая, легко! – воскликнул Альберт и скомандовал. – Эмиль, давай! Наполняй бокалы!

А водка, знаете ли, шла о-о-очень хорошо! Я стала думать, что ж это я, глупая, не пила ее столько времени.

– Давайте пройдемся еще, – предложила Наташа.

Она шла чуть впереди с Альбертом, мы чуть позади с Эмилем. Реально стало прохладнее, у меня замерзли руки и нос.

– Может, отдать тебе кофту? – спросила я.

– Нет, мне не холодно!

– Ты же в одной футболке! Руки, наверное, ледяные! – возмутилась я.

Он схватил меня за руку. Абсолютно горячий, будто на улице плюс тридцать. Мои же руки были холоднющими.

– Обалдеть! – воскликнул он. – Иди сюда, согрею.

Он слегка подтянул меня к себе и стал горячей ладонью растирать мою холодную руку. Я просто шла молча. И думала: что это вообще такое сейчас происходит? В итоге я плюнула на это, решила, пофиг, буду расслабляться, пока мне хорошо, а завтра буду анализировать, если буду способна, что же это происходило.

Мы гуляли еще около часа, останавливались, чтобы выпить водки, и шли дальше. Даже сходили в туалет деревянный. Раритет стоял на полянке и тихо вонял в лунном свете. Ну тут не до прекрасного, лишь бы удовлетворить потребности. Было весело, ребята, конечно, смешили не переставая. Альберт на полном серьезе начал собирать шишки, чтобы сделать какую-то чудо-настойку для растирания ног. Эмиль предлагал ему добавить туда панты марала. Шишки, собранные в лунном свете, странно пахли, но наше обоняние под действием беленькой не работало. Под фонарем рассмотрели шишки, бережно собранные в футболку Альберта. Он просто загнул ее, как сумку кенгуру, и навалил туда этого добра. Оказалось, шишки были перепачканы зеленой краской. Причем не высохшей. Все пузо нашего коллеги было зеленым, как и руки. Сначала мы молчали, а потом начали ржать так, что я остановиться не могла, до икоты просто. Нужно было слышать отборный мат Альберта и комментарии Эмиля, типа «девчонки, осторожно, он превращается в Халка» или «я слышал, что масляная краска в небольших дозах полезна для суставов, кажется, так говорила сама Малышева… на любимом первом канале…», или «хотя надо у местного завхоза узнать основу краски, может, она не масляная… тогда такую настойку полезнее, наверное, пить». Короче, мы от комментариев с Натой умирали со смеху, и нужно было видеть лицо Альберта, пока он разглядывал свои зеленые руки.

– Пошли в номер, у меня есть жидкость для снятия лака. Попробуем оттереть, – сквозь слезы сказала Наташа.

Мы побрели обратно, не забывая останавливаться у лавочки и пить водку. Тихо крались по зданию санатория, которое, между прочим, закрывалось на ночь.

– Блин, как в студенческие годы, веду к себе пацанов через вахту, – хихикнула Наташа, когда мы разбудили недовольного деда на входе.

В номере, пока Наташа оттирала с рук Альберта краску и пахла на всю комнату жидкостью для снятия лака, я поставила чайник. Только сейчас я поняла, что замерзла, и меня колбасит.

– Попьем чаю? – предложила я и уселась на диванчик. Эмиль сел рядом. Я расставила на столике чашки, раскрыла какую-то шоколадку, откуда она вообще взялась? Наташа купила, что ли?

Наташа с Альбертом переместились в ванную. Там он пытался помыть руки, а затем Наташа заново начала возню с жидкостью для снятия лака.

Я в полной тишине смотрела на бурлящий электрочайник и остро ощущала его бедро рядом со своим. Слегка повернув голову, увидела, что он смотрит на меня. Пристально. Черными глазами.

Под действием этих глаз или алкоголя, или всего вместе, не знаю, я сказала севшим голосом:

– Знаешь… если бы мы были свободны, я бы сейчас поцеловала тебя…

Он судорожно втянул воздух, зрачки слегка расширились.

– Я никогда не жалела, что встретила Ваську… До этого момента…

Он молча поднял руку и погладил большим пальцем мою нижнюю губу. Чем вызвал просто бешеный всплеск желания внизу живота, я чувствовала, как увлажнилось мое нижнее белье. Черт… что происходит? Что мы делаем?

В комнату из ванной вышли Альберт с Наташей, и Эмиль медленно убрал руку… мне на бедро. Он стал большим пальцем поглаживать мне ногу, почти сводя с ума, при этом принимал участие в разговоре.

Я вспомнила, во времена моей студенческой жизни я жила в общежитии с Аней, которая до безумия любила глупые латиноамериканские сериалы про любовь. И вот в одном из них был некий падре, который влюбился в замужнюю даму. Они сидели рядом на каком-то концерте, и он гладил ей руку большим пальцем так, что это все подавалось как секс с соответствующим звуковым оформлением. Я тогда дико хохотала. А сейчас мне было не смешно, когда палец, а потом и вся ладонь продолжали вырисовывать узоры на бедре. То настойчиво, то медленно, то почти замирая. Я тяжело дышала.

Что мы делаем? И что со мной происходит вообще? Передо мной сидит парень, которого я знаю один день своей жизни. Женатый. У меня есть Вася… Рядом сидят коллеги…

– Ну что? Продолжим-с? – сказал Альберт, разливая водку по рюмкам.

– О, нет… Мне хватит, – сказала я, чувствуя, как горит мое бедро под его рукой, – я чай, и спать.

– И я спать, – Наташа зевнула, – завтра первый день учебы, а мы после дороги не отдыхали. Еще и напились…

Мы еще немного посидели, но правда нужно было ложиться.

– Ну все, давайте спать расходиться, – я попыталась встать, но не смогла, рука Эмиля крепко сжала мое бедро.

– Ладно, давайте я схожу покурить, – сказал Альберт. Курить он ходил на улицу в беседку, специально для этого отведенную. – Наташ, со мной сходишь?

Что?! Мои мысли в голове забегали как тараканы. Меня сейчас оставят с Эмилем наедине? И что мне делать? Что говорить? А если он захочет поцеловать меня?

– Давай, пошли, – Наташа равнодушно пожала плечами и вышла за Альбертом.

Я смотрела на закрывшуюся дверь и глотала воздух приоткрытым ртом, как рыба. Голову повернуть боялась. Так и сидела, смотрела на дверь.

– На меня посмотри, – тихо сказал Эмиль. Я медленно обернулась.

Он не пытался поцеловать меня, не начал распускать руки. Он смотрел на меня так, будто готов съесть, честное слово. А затем сказал:

– Мне сейчас тоже жаль, что я не свободен. И я хочу тебя не только поцеловать…