Кощей. Милорада

Глава 1

Ведьма – от старославянского въдъти

«знать, ведать».

Этимологический словарь Шанского

Ведьма – колдунья, чародейка, женщина,

практикующая магию,

обладающая магическими знаниями и

способностями.

Толковый словарь Ушакова

– Интереееестно, – протянула Астафира, приподнимая одну бровь. – И как ты себя сейчас чувствуешь?

– Нууууу, – Милорада закрыла глаза, прислушиваясь к внутренним ощущениям, – Вроде бы как обычно. Хотяяяя…, – она сладко потянулась и улыбнулась, отчего белые зубки сверкнули, поймав отблеск свечей, расставленных тут и там, – Мне, наверное, непривычно спокойно и как-то…

– Вкусно? – Астафира покачала головой, а потом тихо рассмеялась.

– Ага, – Милорада повела плечами, а потом открыла глаза и внимательно посмотрела на ведьму. – Это нормально?

– Это прекрасно, – женщина кивнула. – Значит ты не ошиблась. Расскажешь кто он?

– Может быть… позже, – Милорада встала и прошлась к дальней стене, на которой висели полки, уставленные темными, тяжелыми фолиантами. Провела пальцем по корешкам, потом повернулась к ведьме. – Ничего нового не появилось у тебя почитать?

– На следующей неделе книготорговец должен заехать. Я давно его просила найти для меня…, – Астафира замялась.

– Что? – в глазах Милорады вспыхнуло любопытство.

– Да так, – ведьма недобро улыбнулась, отчего стала похожа на оскалившуюся волчицу. – Если привезет, расскажу. Пока рано…

Астафира была рядом сколько Милорада себя помнила. Да и раньше тоже – по словам няньки, у которой чуть подросшая девочка как-то осмелилась спросить о том, что случилось с ее мамой – роды принимала именно эта колдунья. Но, несмотря на все усилия, спасти Княгиню не удалось: плод лежал неправильно и переворачиваться никак не желал. Оставалось только одно – сделать надрез и вытащить строптивого ребенка на свет, пожертвовав жизнью матери. Ну либо смотреть как погибают оба.

Страшное решение приняла сама Княгиня, прошептав запекшимися губами: «я готова уйти в мир Нави, но прошу – спасите малыша…». Мятущийся по комнате Князь упал на колени, умоляя ведьму спасти обоих. Но увы, шансы – минимальные, но шансы – были только у ребенка…

Все эти кровавые подробности Милорада узнала, конечно, уже не от няньки, а сильно позже от самой Астафиры. Когда та, видимо, сочла что девочка готова услышать, что стала причиной гибели собственно матери, и не сломаться, не уйти в бесконечное чувство вины.

– Женщинам непросто живется, – говорила тогда ведьма. – Со стороны кажется, что жизнь тащат на себе мужчины – сильные, выносливые… Но на самом деле – женщина центр этого мира. Настоящая женщина. Та, которая познала себя и свое место. Не у печки или попой кверху на грядках, а истинное место…

– Истинное? – Милорада тряхнула золотой гривой и прищурилась. – Истинное это как?

– Внутри тебя есть сила. И она созидающая. Мужчины – воины, добытчики. Они должны обеспечить покой и ресурс, должны охранять, поддерживать, создавать… условия, – Астафира задумалась на секунду. – Мужчина вспахивает почву, понимаешь? А женщина – женщина сажает и выращивает зерно, будь то новая жизнь внутри нее или сила, которая идет вовне. Сила любви, радости, счастья. Сила, благодаря которой все вокруг расцветает и мир становится лучше и лучше. Только…

– Только никто этого не понимает, да?

– Мало кто, верно, – вздохнула ведьма и покачала головой. – Может быть именно поэтому мир такой какой он есть. Но если хотя бы кто-то из нас – одна, вторая, третья – начнут потихоньку брать свою силу…

– А как? Как ее взять? – глаза Милорады сверкнули. – Я хочу! Быть как ты… Ты же такая сильная и…, – она повела рукой, – Такая красивая!

– Умница, – Астафира улыбнулась, – Ну впрочем я и не сомневалась…

Ведьма и правда была хороша. Сколько ей лет никто не знал – может сорок, а может и сто сорок. Но выглядела она очень молодо: в темно-каштановых густых волосах ни одной серебряной нити, вокруг глаз – ореховых с зеленоватым отливом – ни одной морщинки, высокая упругая грудь и тонкая талия, которую, казалось, можно обхватить одной рукой. Платья она носила простые, без всяких там глубоких вырезов, рюшечек, оборочек, вышивок и кружавчиков, но всегда из дорогого материала и сидящие точно по фигуре, которую можно было назвать идеальной. Жила она далеко за городом, в небольшом симпатичном домике на опушке леса: высокая крыша с коньком, резные ставни, россыпь полевых цветов перед крыльцом и светлые тонкие березовые стволы с торца. Весной деревья засыпали задний двор длинными сладко пахнущими сережками, а осенью – золотом листвы, превращая усадьбу, как с тихим смехом называла свой участок сама ведьма, в поистине княжеское подворье. В городе у нее тоже был дом – каменный прямоугольник на пару комнат у самых восточных ворот, но она и раньше оставалась там нечасто, даже в самые лютые морозы предпочитая уединение природы людскому шуму, а последние несколько лет так и вообще перестала в нем бывать, после одного не очень приятного события окончательно порвав связи с городом.

Как-то раз, когда Милораде стукнуло уже десять, Астафира заехала на своей двуколке, в которую была запряжена тонконогая гнедая кобылка, и против обыкновения не просто за веселыми байками осмотрела девчушку, смазав расцарапанный во время тренировки с мастером мечей локоть вкусно пахнущей ромашками мазью, а еще и спросила, не хочет ли княжна прокатиться с нею за город.

– Конечно хочу! – Мила вскочила с кресла. – Ты наконец-то покажешь мне свой дом?

– Да, – женщина улыбнулась. – И дом, и двор, и березовую рощу. Там как раз грибы пошли.

– Я не люблю собирать грибы, – девочка нахмурилась. – Скучно!

– Ты просто ни разу не делала это со мною, – рассмеялась ведьма. – Сбегай за курточкой, в одной рубашке тебе будет прохладно. А я пока с отцом твоим договорюсь.

Светлый Князь, питающий к этой странной даме весьма противоречивые чувства: с одной стороны, она не смогла спасти его любимую жену, а с другой, искренне заботилась о не менее любимой дочери – первые пару лет почти жила с ними, чуть не через день оставаясь ночевать в детской, куда даже поставили дополнительную кровать, а потом навещая малышку минимум раз в неделю, на просьбу отпустить Милу в «усадьбу» хотел было воспротивиться, но помимо всего вышеперечисленного он был еще молодой, да к тому же одинокий, мужчина, а она – очаровательная женщина, умеющая улыбаться так, что любой нормальный представитель сильного пола моментально чувствовал горячую волну там, где корень этого самого пола зиждется, так что сопротивление длилось недолго. Минуть пять от силы. Чисто для проформы.

– Ну хорошо, – Князь кивнул, пряча в пшеничных усах улыбку, рвущуюся наружу несмотря на строго сведенные брови, – Но ты головою за нее отвечаешь.

– Конечно, – лицо Астафиры стало серьезным. – Не беспокойтесь Ваша Светлость, я обещаю, что с нею ничего не случится. Вы же знаете как я ее… – она на секунду замялась, а потом продолжила почти шепотом, – Как я ее люблю.

С той самой поездки и началась их настоящая дружба. А теперь, спустя почти десять лет, Милорада считала себя уже не просто подругой, а последовательницей и даже может быть подельницей, поскольку не раз принимала участие в обрядах, перенимая опыт и знания. Идею стать целительницей она правда отвергла, когда поняла, что ее амбиции сильно больше, чем просто уединенная жизнь вдали от людей, приходящих конечно за помощью и на поклон, но зачастую не особо уважающих оказывающую им неоценимые услуги женщину. То ли из-за страха перед неведомым, то ли просто от животной своей природы, вытесняющей из сознания большинства людей душу, вынужденную забиться в самый тайный уголок до того неминуемого момента, когда тело наконец разрушалось и она – теперь свободная от физической оболочки – отправлялась в царство великого и ужасного Чернобога, чтобы там найти свой последний приют. Но знания девушка впитывала как губка, с одной стороны желая открыть тайны мироздания, а с другой, понимая неоспоримую выгоду – красота и здоровье тела, практически бесконечная энергия, которую можно было черпать из окружающего пространства – земли, воды, воздуха, и даже деревьев и животных, а также виртуозное умение управлять простым народцем парой слов или – тут уже был высший пилотаж – одним движением брови. А высокое происхождение, в отличие от никому неизвестных корней, от которых произрастала Астафира, давало возможность применять свою силу, не боясь, что когда-нибудь кто-то осмелится поднять на нее руку. Да, она была женщина, что накладывало свой отпечаток на ее путь в этом безусловно мужском мире, но женщина не простая – она дочь Светлого Князя: сильного, умного, жесткого владыки одного из самых обширных и влиятельных княжеств на континенте.

Милорада вздохнула и кинув еще один взгляд на полку с книгами повернулась к Астафире.

– Поеду я, наверное, глаза слипаются. Хотела же сразу спать лечь после… всего. Но так и не уснула, как ни старалась, – девушка улыбнулась. – Картинки в голове всплывали. Голос его, глаза, губы, руки, тело…

– А ты…, – ведьма прищурилась. – Ты не…

– Влюбилась? – Милорада расхохоталась. – Вот еще! Нет, конечно! Я помню все, о чем мы с тобою говорили. Это просто обряд. Который должен пройти в тайне. И больше никогда не повториться… Ну, в смысле с тем, с кем он произошел. Да и вообще, Перьяслав намерен меня замуж выдать срочно, – она помрачнела. – Во все соседние княжества портрет мой разослал. Я тут случайно выяснила, что он пятерых художников нанял, представляешь? И я там такая… Нежный цветочек в кружавчиках. С ума сойти можно. И письма еще. Письма! Какая я чудесная и прекрасная. Хотя мог бы и не стараться. Дело ведь не во мне, на самом деле. Ты же понимаешь? Дело в том чья, – она выделили слово интонацией, – чья я дочь. Даже последний идиот понимает, что породнится с отцом – это не только высшая привилегия, но и доступ как к его телу, так и ко всему, что я унаследую… Теперь едут и едут, черт бы их всех побрал.

– Он боится. Ты же понимаешь?

– Угу. Но что я могу поделать если отец…, – он замялась.

– Любит тебя больше, чем его?

– Да не в этом причина! – щеки Милорада вспыхнули, глаза сузились в две щелочки, – Вообще не в этом же. Любит…, – она покачала головой. – Любовь это, конечно, прекрасно. Но… я же правда умнее. И…

– Сильнее, да, – Астафира подошла к девушке и внимательно посмотрела ей в глаза. – Будь аккуратнее с ним. Пожалуйста. Загнанные в угол животные опасны. А если ты твердо намерена…

– Я не отдам ему наше княжество, – тихо, но твердо произнесла Милорада. – Он не справится.

– Этого я и опасаюсь…

Глава 2

Когда Перьяслав пропал Милорада никак не могла поверить, что он погиб, хотя дни шли за днями, а поиски так и не увенчались успехом. Сначала княжича искали практически круглосуточно, прочесывая лес под светом солнца днем и с горящими факелами ночью. Через две недели, когда чуть не каждый кустик в радиусе в несколько километров был осмотрен людьми и обнюхан собаками, в поисковом отряде остались только дружинники – горожане начали потихоньку возвращаться к повседневным заботам, которых за это время накопилось немало: у кого огород, у кого домашняя живность, у кого торговля или ремесло. Парня все жалели. Князя, вестимо, тоже – еще бы, вдовый правитель, как знала самая распоследняя кумушка в городе, жениться больше не собирался, а без новой жены – и нового наследника точно не случится. Но жизнь шла своим чередом и требовала к себе внимания. А мальчишка… ну видимо нет на этом свете больше голубоглазого светловолосого пацана, пусть Чернобог будет добр к его душе, покинувшей мир людей.

Спустя несколько месяцев, когда уже и сам Князь, не то, чтобы смирился, а скорее принял реальность, перестав рассылать воинов на все четыре стороны, в то, что Перьяслав когда-нибудь да найдется верила только Милорада. Хотя нет, не только. В том, что княжич жив, не сомневалась и Астафира.

– А ты не можешь его найти? – как-то спросила девочка, когда служка привез ее к ведьме и передав буквально с рук на руки отчалил обратно в город, пообещав вернуться ближе к вечеру.

– Я пыталась, – женщина вздохнула. – Но я не вижу его путь, знаю только, что душа его точно тут. И он… он очень испуган.

– Что же делать? – Милорада подняла на ведьму глаза: слез в них не было, как и страха, только решимость и жажда действия, так свойственные этой упрямой малышке.

– Мы можем попробовать…, – Астафира замялась.

– Что? Что? – девочка вскочила на ноги, чуть не опрокинув табуретку, на которой сидела. – Говори! – в голосе послышались властные нотки.

– Ты поистине дочь своего отца, – улыбнулась женщина. – Хорошо, ваша светлость, я скажу. Ты и он – одной крови. И мы можем попробовать провести обряд…

– Я готова! – девчушка протянула руку, – Я не боюсь. Возьми мою кровь… сколько нужно.

Это была первая серьезная церемония, до которой ведьма допустила Милораду. Да и как иначе, если без ее крови обойтись было нельзя, а просто дать несколько капель драгоценной влаги, а потом тихо сидеть и жать пока без нее будет проведен самый настоящий ритуал строптивица отказалась наотрез.

– Ну хорошо, – сдалась Астафира. – Пойдем.

Они прошли в дальнюю комнатку, уставленную какими-то бутылочками с разноцветными жидкостями, разнокалиберными коробками с перетертыми травами и увешанную пучками самих трав, пока недостаточно высохших для того, чтобы быть измельченными и расфасованными.

– Возьми вот там корзину, – женщина указала на шкаф в углу, – А я пока соберу все что нам надо…

Аккуратно упаковав несколько коробок, пару бутылочек, небольшую вязанку каких-то душистых сучьев, каменную мисочку по краю которой шла руническая вязь, остро отточенный серебряный нож и тонкую полоску белой ткани, Астафира еще раз обвела взглядом помещение, сняла с крюка темную накидку с капюшоном, облачилась в нее, а потом кивнула Миле и взяв корзину в руки первой вышла из комнаты. Девочка бросилась за нею.

Они прошли через гостиную к задней двери, потом пересекли двор и углубились в березовую рощу. Под ногами шуршали листья, где-то вдалеке стучал дятел, высоко в небе пел жаворонок.

– А куда мы идем? – тихо спросила Милорада, пытаясь поймать взгляд сосредоточенно шагающей женщины.

– К ритуальному камню, – продолжая сосредоточенно смотреть куда-то то ли в лес, то ли внутрь себя, – ответила ведьма. – И давай пожалуйста помолчим немного, мне нужно настроиться.

Шли они долго, ну либо Милораде так показалось, поскольку разговаривать ведьма запретила, а молча глазеть по сторонам – на кусты, деревья и траву – надоело очень быстро. Наконец, впереди показалась большая поляна, окруженная высокими темными елями, в центре которой стоял огромный кряжистый дуб. К нему-то они и подошли. Астафира поставила корзину на землю, а потом подошла к дереву и прислонив ладонь к коре что-то пробормотала. И то ли в ответ, то ли просто так совпало, по поляне пролетел легкий ветерок, от чего листья дуба затрепетали, издавая легкий шепоток.

– Ну вот, – ведьма оглянулась на девочку. – Не боишься?

– Нет, – серьезно ответила Милорада. – Говори, что нужно сделать.

Женщина кивнула, встала спиной к дереву, отсчитала семь шагов на запад, где уже потихоньку клонилось к земле яркое и пока еще по-летнему теплое солнце, и встав на колени раздвинула высокую траву – там лежал большой, размером с жернов для перемалывания пшеницы, плоский камень, покрытый сеточкою трещин, напоминавшей узор, который плетут маленькие мохноногие паучки.

– Принеси мне корзину, – произнесла ведьма, не поднимая глаз от камня. – И начнем…

Ритуал, как позже вспоминала Милорада, показался с одной стороны как будто бы очень простым, а с другой, завораживающе прекрасным. Астафира сложила на камне из душистых веточек конструкцию, похожую то ли на колодец, то ли на шалашик. В миску вылила прозрачную жидкость из одной бутылочки, сыпанула туда горстку перетертых трав – по чуть-чуть из каждой коробочки, а потом добавила несколько капель второй жидкости – зеленовато-коричневой, от чего смесь вдруг забурлила и выдохнула небольшой клуб разноцветного пара. Все свои действия ведьма сопровождала тихим шепотом, иногда переходящим во что-то похожее на песню, но слова, которые пыталась разобрать девочка, были непонятные, а перебивать и уточнять, что это за язык такой, состоящий из протяжных гласных и свистяще-шипящих согласных было как будто бы нельзя. Это она чувствовала и без предупреждений. Наконец, когда все приготовления были закончены, Астафира, поставив чашу на камень, подняла руки к небу, закрыла глаза и затянула какой-то заунывный мотив без слов.

– Оммммммм, – тянула и тянула женщина, раскачиваясь из стороны в сторону. Легкий порыв ветра, качнувший листья в самом начале обряда, внезапно вернулся, сначала легонько шевеля травы и волосы на голове Милорады, а затем, будто бы набирая силу вместе с тем как увеличивала амплитуду движений Астафира, задул уже без остановки, закружился по поляне как пойманный зверь: разметав не только полы накидки, но и подняв в воздух сухие иголки, пушистые семена лесных цветов и дубовые ладошки, рассыпанные великаном вокруг своей огромной ноги.

– Омммммммм… Ииииииуууууууаааар! – внезапно воскликнула ведьма и резко опустила руки. Тут же, как по мановению волшебной палочки, ну либо волшебных рук колдуньи, стих ветер и наступила невозможная тишина – ни жужжания жучка, ни крика птицы, ни скрипа ветки.

Астафира наклонилась к корзине, достала серебряный нож и сделала несколько пасов над каменной миской. Потом, отложив нож в сторону, взяла из корзины оставшуюся там веточку, намотала на нее кусочек белой ткани, вылила на нее семь капель прозрачной жидкости громко отсчитывая каждую, а затем достала из кармана накидки огниво и высекла искру. Тряпочка тут же загорелась.

– Ашдабадаан, аурвег, ашвиг, дуууурабадан, сила огня откройся мне, – прошептала Астафира и поднесла свой маленький горящий факел к сучьям, моментально вспыхнувшим ярким красно-оранжевым костром. Ведьма сунула факел внутрь костра, отчего во все стороны полетели искры, а потом схватила нож и резко повернулась к девочке лицом, показавшимся вдруг нечеловеческим ликом.

– Дай руку! – приказала женщина

Милорада вздрогнула и сделала было пару шагов назад – таким незнакомыми, странным и страшным показались ей эти глаза с огромными темными провалами зрачков, искривленный в оскале рот, с торчащими почти звериными клыками, заострившийся нос, ставший похожим на клюв хищной птицы и взметнувшиеся от резкого поворота головы волосы, почему-то напомнившие крошечных темных змеек.

– Ну! – требовательно произнесла ведьма. – Быстрее!

Милорада моргнула, и преодолев страх, решительно двинулась к колдунье с протянутой рукой. Та схватила ее и быстрым движением рассекла ладонь. На коже тут же выступила красная полоска. Астафира потянула Милу на себя и вниз, поворачивая ладошку тыльной стороной вверх. Движение было таким резким, что девочка упала на колени перед камнем, силясь не упасть лицом в костер, но ведьма, отбросив нож, звякнувший о камень, удержала ее, зорко следя за тем, чтобы кровь, которая уже начала капать, попадала точно в каменную миску. Спустя несколько секунд – сколько капель упало Мила не считала – Астафира рывком подняла девочку с колен и потянувшись к корзине достала белую полоску ткани.

– Перевяжи пока сама, – отрывисто бросила женщина и повернувшись к камню взяла в руки чашу. – Сила крови, взываю к тебе, арррашаг ашвишаг андурраданнн!

Астафира подняла чашу над костром, во всю полыхающим на фоне отчего-то стремительно темневшей поляны, а потом набрала в рот жидкость из чаши и прыснула ею на костер. Тот зашипел и взметнул в воздух столб дыма, в котором показались размытые темные фигуры. Сначала Милораде показалось, что она видит двух мальчиков, сидящих рядом голова к голове, потом дым свернулся кольцом и вот уже как будто какие-то взрослые люди танцуют вокруг чего-то, похожего на костер, над которым висит большой чан, еще миг – и вот уже видна лесная тропа между огромных сосен, а на тропе – две крошечные фигурки, бегущие куда-то.

– Перьяслав! – закричала девочка и то ли от ее крика, то ли от того, что сучья были тоненькие, и просто-напросто уже успели прогореть, костер вдруг ярко вспыхнул и рассыпался мириадами искр, рассеивающих видение вместе с дымом.

– Ну что ж, – произнесла Астафира своим обычным спокойным бархатным голосом, – Похоже ты нашла его. Осталось только рассказать твоему отцу куда отправить гонцов…