Три дракона для госпожи грации

И ладно бы сам Бан Чан мне об этом сказал…

Вот тогда стало обидно.

…

Наконец, мы забурились домой, на наш этаж. Все трое проживали на третьем. Решили разместиться в апартаментах у Тэхёна, у него была смежная дверь – между моей и Бан Чана.

Единственное, о чем офицер мечтал – это принять душ. Но прошли всего сутки после ножевого. Переживая, что он занесет инфекцию, я вернулась к себе и взяла плотный силиконовый пластырь.

– Иди сюда, – позвала Тэхёна, – обработаю шов.

Он неспешно поравнялся со мной, и я стянула с него футболку. Охнула от того, что все его туловище было в синяках и ссадинах. Знатно вчера ему досталось.

– Разрешаю делать со мной, что угодно, – в ответ подмигнул и прикусил губу.

Я сделала вид, что не заметила этого. Меня больше беспокоила воспаленная кожа вокруг шва.

– Может, ну его, душ? Подождешь до завтра? – встретилась взглядом с Тэхёном.

– Нравятся потные мужики, Джексон? – подтрунил тут же.

– Пока терпимо. Лучше расслабься и поешь.

– Ладно, – соглашаясь, улыбнулся Тэхён.

Нас позвал Бан Чан. Он сам вызвался накрыть на стол. Даже успел сходить к себе и переодеться. Сейчас на нем была разношенная белая футболка, правда в рукавах облегающая большие бицепсы.

Замечая, за собой собственный заинтересованный взгляд, поспешно отвернулась.

– Я бы выпил, – попросил наш больной.

– Что бы и нет. Хлопни стопку, – детектив услужливо наполнил рюмку чистой текилой, когда тот удобно устроился.

Хотя, было еще пиво, которым мы собирались ее запивать.

Офицер любил хорошенько выпить. А еще нам нужно вывести его на чистую воду.

“Будь с ним поласковее”, – вспомнила я просьбу Бан Чана до того, как мы забрали Тэхёна. – “Знаю, ты его на дух не переносишь. Но в этот раз включи свое женское обаяние. Мы точно его раскусим”.

Бан Чан считал, что наше внутреннее расследование может привести к нечто большему. Я полностью солидарна. Чем черт не шутит!

Спустя пару часов…

– Послушай, нет, ты маме своей когда последний раз звонил? – детектив снова нажрался, это было слышно по голосу. – Поругались что ли? С мамкой так нельзя!

Тэхён датый лишь слегка. Было видно, что его достали эти дурацкие разговоры. Он не понимал, какого хрена происходит, и мерил детектива напряженным взглядом.

Бан Чана понесло читать нотации. А потом его внезапно вырубило. И сразу за столом. Разве что не мордой в пиццу.

Пиздец!

Нашему шефу пить нельзя. Его отрубает очень быстро. А ведь Чанбин предупреждал.

Черт! И что мне теперь делать с обоими?

Я переглянулась с Тэхёном.

– Покорми меня, – вдруг попросил он, вздернул бровью. – Бок затек, двигаться больно.

– Да поняла я, поняла. Не утруждайся объяснять.

Последовала его довольная улыбка.

– Налей текилы и дай буррито, только обмакни его в халапеньо.

– Сейчас, – примирительно кивнула, замечая на его тарелке недоеденный кусок.

Сделала, все как Тэхён попросил. Только в последний момент, он коснулся моих пальцев языком и губами. Я обомлела и скосила на его рот взгляд.

От такого интимного прикосновения ощутила легкий заряд по всему телу.

– Джексон, выдыхай, – явно замечая мои расширенные зрачки, подтрунил офицер.

– Чтоб тебя… – сейчас сцепила зубы. – Не делай так больше!

– А то, что? Влюбишься? – прищурился в улыбке. – Ах, да, я же слишком слащав для тебя, – и обязательно вспомнив мои слова, привлек к себе за плечи левой рукой.

А у него ранение было как раз в левый бок.

–Ты же двигаться не можешь, врунишка! – я ущипнула за нос, и тот простонал, вновь прикидываясь больным.

– Налей еще текилы.

– Обойдешься, – буркнула, наливая только себе.

– Ну, пожалуйста. И я сразу лягу спать.

– Не ляжешь, – разулыбалась я и вновь столкнулась взглядом. Тэхён хитро прищурился, ожидая ответа. И я не заставила себя долго ждать. – Покури со мной на крыше, – говоря это выудила из кармана домашних шорт косячок марихуаны.

– Хулиганка! Я тебя сейчас арестую, – заулыбался офицер. – За курение марихуаны шесть лет срока в Корее.

– Сейчас мы не на службе и официально отстранены.

– Где ты это достала?

– Конфискация. Шестое июля, уже забыл?

Это было утреннее патрулирование перед пересменкой. Тогда нас впервые поставили в паре. Мы задержали группу нигерских подростков лет двенадцати-тринадцати. Стащив у кого-то из родителей дурь, те решили попробовать.