Магия имени

– Никогда об этом не думал. Неужели все специалисты по маркетингу такие сложные?

– Все до одного. К твоему сведению, маркетинговые исследования очень способствуют развитию воображения.

– Мышиный горошек! – вдруг сказал Шибаев.

– Что? – не поняла Инга.

– Твое имя как мышиный горошек. Цветок такой! Синий с белым и розовым, в завитушках!

– Очень поэтично! Инга – Мышиный горошек в завитушках! Всякий на твоем месте сказал бы «роза» или какой-нибудь «тюльпан», что было бы просто неприлично. То ли дело – «мышиный горошек»! Ши-Бон, в тебе пропадает поэт. Ты стихи, случайно, не сочиняешь?

– Сочиняю! Заметно?

– Еще как! Почитаешь?

* * *

– Представь себе, что нужно найти девушку в большом городе. – Шибаев говорит тоном школьного учителя, объясняющего задачу ученикам. – Нам известно, что ее зовут Лена, возраст – двадцать лет, особые приметы – родинка на шее справа чуть ниже уха, блондинка, белокожая, голубоглазая, почти без бровей, нос уточкой. Характер…

– Характер при чем? – перебивает Инга.

– Характер очень важен, – назидательно говорит Шибаев. – Если человек труслив и осторожен, он не пойдет один ночью гулять, и если окажется, что во время ночной прогулки его сбил автомобиль, я подумаю, что это вполне могло быть преднамеренным убийством, инсценированным под несчастный случай.

– Прямо итальянская мафия какая-то. А ты не усложняешь?

– Усложняю, конечно. Чтобы ты поняла, как важны характер и привычки человека. Смерть в результате несчастного случая, да и насильственная тоже, часто зависит именно от характера и привычек.

– Я уже поняла. И какой же у нее характер?

– Серьезная, как сказала ее сестра, честная, не из этих. Хотела семью и детей. Не особенно предприимчивая. Видишь, ехать за границу не сама надумала, а подружка подбила. Легко подпадает под чужое влияние. Доверчивая. Пошла на связь с «нужными людьми», которые, видимо, пообещали выезд за границу.

– И что теперь?

– А теперь возьмем фотографии, любезно предоставленные мне моим бывшим коллегой по кличке Тротил, и сравним с фотографиями, которые нам дала сестра Лены Савенко. – Шибаев достал из кожаной папки толстый желтый конверт и вытащил оттуда пачку фотографий. Задумчиво посмотрел на Ингу и предложил: – Может, я сам?

– Нет уж! Давай вместе! – не согласилась она.

Шибаев не ответил и стал раскладывать в ряд на столе яркие цветные снимки.

– О господи! – вырвалось у Инги при взгляде на первое фото. Она взяла его в руки и принялась рассматривать. Снимок изображал полураздетую женщину с разбитым лицом и короткими рыжими волосами. Взгляд ее, странно неподвижный и невидящий, был устремлен в пространство.

– Это не наша, – сказал Шибаев, мельком взглянув на фото.

– Откуда ты знаешь?

– Этой за тридцать, жизнь она вела бурную и неправедную, и на правом плече у нее наколка, видишь? – он ткнул пальцем. – Бабочка. У нас тут мода пошла на бабочек. Красная бабочка стала профессиональным знаком местных проституток, торговой маркой.

– Как королевская лилия?

– Вроде того. Только королевскую лилию выжигали по приговору суда, и она считалась позором, а бабочку они накалывают сами, добровольно. Времена меняются. Теперь, смотри, эта вот – тоже не наша. Смуглая, черноволосая и узкоглазая. Южная птичка. Наша Лена – типичная славянка. Теперь ты! – он протянул Инге следующую фотографию.

Инга, испытывая странное чувство нереальности и игры, с любопытством взяла фото. На жухлой прошлогодней траве в лесу или парке – вокруг видны деревья, – разбросав руки и ноги, лежала полностью обнаженная женщина. Багрово-синее распухшее лицо, выпученные глаза, оскаленные зубы. На шее – ярко-красная длинная тряпка, похожая на шарф, рядом разбросаны одежда, блестящие тюбики косметики, какие-то бумажки, монеты, брелок в виде Микки-Мауса с тремя ключами. Инга испытала мгновенную сухость во рту, сердце рухнуло в желудок, она вскочила со стула и бросилась в ванную. Шибаев проводил ее взглядом. Она вернулась минут через десять с покрасневшими глазами и мокрыми волосами. Шибаев коротко взглянул на нее, но промолчал.

– И часто такое случается в вашей работе? – спросила Инга, не глядя на него и с трудом выговаривая слова.

– Часто – это сколько, по-твоему? – ответил он не сразу вопросом на вопрос.

– Часто – это часто!

– Часто – понятие относительное. Каждый день, раз в неделю, раз в год – вот конкретные понятия.

Он сам не понимал, почему говорит с ней подобным тоном. Он испытывал раздражение оттого, что затеял нелепые детективные игры. Произвести впечатление захотелось, что ли? Она далека от всего этого, а он просто дурак, пацан недоделанный.

– Вот это! – она показала пальцем на красочные фотографии, лежащие в ряд на столе. – Сколько раз в год?

Шибаев вздохнул и сказал осторожно, намеренно занижая цифру, чтобы не пугать ее:

– Три-четыре, я думаю.

– Бедные вы, – вдруг сказала она, глядя на него со странным выражением. – Как же вы после этого… – Инга не закончила фразу, но он понял, что она имела в виду.

– Привыкли. Человек ко всему привыкает. Знаешь, я передумал, – произнес он внезапно, не глядя на нее. – Хватит страшилок, ставим точку и едем на реку купаться. Вода, говорят, совсем теплая. – Он собрал фотографии со стола и принялся засовывать их в конверт.

– Не хочу! – сказала Инга. – Дай сюда! – она протянула руку.

Шибаев, поколебавшись, вложил конверт ей в ладонь, но не спешил разжимать пальцы. Инга дернула конверт, но Александр все его не выпускал. Инга дернула сильнее:

– Дай!

– Я нашел ее, – сказал он вдруг, и Инга от неожиданности разжала ладонь.

– Покажи!

Она взяла протянутую им фотографию, положила рядом со снимком Лены Савенко, лежащим на столе. Первое фото делали, видимо, в местном ателье. Лена со «взрослой» прической – завитыми, собранными в узел на затылке волосами – сидела в старинном кресле на фоне шикарной драпировки, в неестественной, слегка напряженной позе, с книжкой на коленях, смотрела вдаль и улыбалась кончиками губ. Красиво и помпезно, по законам провинциального шика. На простеньком лице ее написаны простодушие, доверчивость и радостное ожидание подарков судьбы. На другой фотографии оказалась та же девушка, но, боже мой, какая разница была между снимками! Лена, обнаженная, лежала, вытянувшись, на узком длинном столе, покрытом белой клеенкой. Заострившееся бледное лицо в синяках и царапинах, ссадины и следы порезов по всему телу…

– Как это… – начала потрясенная Инга, но Шибаев перебил ее:

– Она побывала в руках маньяка, человека с явными психическими отклонениями. Он нанес ей множество неглубоких ножевых ран…

– Изнасиловал?

– Нет. Она была девственницей. Он держал ее на даче за городом. Ей удалось вырваться оттуда… Она бежала ночью в метель босая, раздетая, и… ее сбил автомобиль, который случайно оказался там, если, конечно, владелец машины рассказал правду. Не вижу, однако, зачем ему врать. Он привез ее в районную больницу. Она умерла утром следующего дня, не приходя в сознание, или, вернее, того же, потому что машина сбила ее около полуночи.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю.

– Несправедливо, – сказала Инга тихо. – Она спаслась от убийцы и умерла в больнице. Бедная девочка!