Убийца манекенов

Переступив порог квартиры, он бросился к телефону. Взволнованный, слушал длинные сигналы в трубке, пока бесстрастный механический голос оператора не сказал, что абонент временно недоступен. Абонент был недоступен и через час, и через два. Он был недоступен вечером. И ночью.

Диме казалось, что он сходит с ума. С Лидией происходило неизвестно что, ее, возможно, мучили… заперли в квартире… Он не находил себе места и поминутно звонил ей. Иногда ему казалось, что он должен быть около ее дома, что ей удастся вырваться. Он представлял себе, что она выбегает из подъезда, в одном платье, на руках следы от веревок. Он бежит ей навстречу, подхватывает на руки…

Дима был оглушительно одинок. У него не оказалось друга, которому он мог бы рассказать о Лидии, выкричать свою боль. И вдвоем они что-нибудь придумали бы или хотя бы напились. Одиночество – опасный спутник, как в молодости, так и в старости. Коварный, изобретательный и непредсказуемый, внушающий больные фантазии и толкающий на страшные поступки.

Дима был неопытен в житейских делах. В свои двадцать семь лет, зная чуть ли не наизусть многих философов, поэтов и писателей, в основном золотого века, он был далек от реальной жизни и судил о ней, как романтический герой из книжки восемнадцатого века.

Он был доверчив, не умел лгать, влюблялся с первого взгляда и на всю жизнь. Верил в предназначение и не побоялся бы умереть за прекрасную даму в поединке с драконом.

По законам естественного отбора такие, как Дима, не имеют шанса на выживание. Они прозябают в одиночестве, фантазируя и потихоньку уходя все дальше и дальше от реальной жизни, пока не угаснут совсем. Хорошо, если дома, а не в другом месте…

Глава 4

Праздник у елки

Новогодний бал в мэрии был в разгаре. Билеты стоили немало, и здесь собрался лишь городской бомонд: представители бизнеса, городской администрации и культуры. Здоровенный как шкаф Дед Мороз сыпал шутками, иногда довольно двусмысленными; Снегурочка пела детские песенки; торговали всякой всячиной благотворительные киоски; выступали с новой программой «Голоса травы» – местная рок-группа, предмет гордости и любви всего города. Выступали артисты городского драматического театра, филармонии и даже пользующегося скандальной репутацией молодежного театра «Трапезная» Виталия Вербицкого со сценами из гоголевской «Ночи перед Рождеством». Он же сам и был чертом – корчил такие жуткие рожи, выделывал такие дикие антраша, так прогибался, вилял хвостом и так натурально приставал к восхитительной Солохе, хватая ее то за локоток, то за шейку, то невзначай задерживая руку на ее груди, что ответственный распорядитель сделал ему замечание.

– Пардон, пардон, – ответил Черт, гнусно ухмыляясь. – Я и не знал, что вы по совместительству трудитесь в полиции нравов!

Полураздетая Солоха была чудо как хороша – ей распорядитель замечания не сделал, хотя стоило бы. Гости и артисты пели песни, читали стихи, баллады, участвовали в шарадах, викторинах, беспроигрышных лотереях и в забытой старинной игре в фанты. Столы ломились от снеди, сиял бар с напитками, нежно благоухали десерты, мороженое, фрукты.

Бизнесмен Речицкий, известный в городе ловелас и скандалист, под хохот собравшихся проскакал три круга вокруг елки на одной ноге, получил приз – плюшевого зеленого динозавра – и теперь, хватаясь за сердце, показывал приз публике.

– Пошли вздрогнем, Юрик! – Он подошел к приятелю, стоявшему неподалеку. – А то меня сейчас хватит кондрашка!

Жена Юрия, красивая женщина в красном шифоновом платье и рубиновом колье, махнула рукой и что-то сказала мужу. После чего чмокнула его в щеку и ушла сквозь толпу…

К Юрию Рогову и Речицкому, все еще стоящим рядом и вполголоса обсуждающим какие-то свои вопросы, протиснулась с полным бокалом Регина Чумарова, хозяйка известного в городе дома моделей «Регина».

– А где твоя лучшая половина? – спросила пребывавшая изрядно навеселе Регина, хватая Юрия за рукав.

– Региночка! – расшаркался Речицкий. – Красавица наша! Ручку пожалте!

– Пошел вон! – хладнокровно отозвалась та, отпихивая бизнесмена. – Я с тобой не разговариваю.

– Региночка! – взревел Речицкий, падая на колени. – Прости, родная! За что?

– Сначала деньги, – сказала Регина. – Твоя… подруга взяла два платья и не заплатила, пообещала – ты заплатишь. Ты, Речицкий, просто скотина после этого!

– Какая подруга? – удивился Речицкий. – Нет у меня никакой подруги, тебя ввели в заблуждение.

– Да у тебя каждый день новая… подруга!

– Сколько?

– Две тысячи баксов.

– Сколько-сколько?!

Зная друг друга давно, они бранились скорее по привычке, не придавая перебранке значения. Юрий Рогов оглядывался, пытаясь рассмотреть в толпе красное платье жены.

Без чего-то двенадцать мэр сказал короткую речь, и сразу включился громадный экран телевизора. На собравшихся тепло смотрел президент страны. «Дорогие соотечественники», – начал он под аплодисменты гостей. Потом раздался бой курантов и торжественные звуки государственного гимна. Взлетели в потолок пробки, запенилось шампанское.

Налетели пьяненькие знакомые с поздравлениями. Шум в зале усиливался, и атмосфера накалялась. Отовсюду раздавался громкий смех, звуки поцелуев, громкие голоса. Гремела музыка. Кто-то пошел отплясывать «Цыганочку».

– Никак сбежала! – прокричала Регина, наклоняясь к Рогову. – Такую запросто уведут! Я хотела еще раз посмотреть на свое платье, гвоздь сезона! Штучная работа, произведено в единственном экземпляре. Я все уговариваю твою половину идти ко мне в модельки. А то эти худосочные оглобли всем уже глаза намозолили. У бабы все должно быть на месте. И спереди и сзади. Ну и что, что у ведущих домов двухметровые дылды, разве это женщины?

Регина обладала полной приземистой фигурой и стервозным характером. Она вдовела уже два года после трагической гибели мужа. Кроме того, поговаривали, что она пила. Но наряды ее были действительно хороши и ни в чем не уступали известным зарубежным домам моды.

– Никто, кроме нас, не может позволить себе наряд в единственном экземпляре! – хвасталась Регина. – Никто! Наша одежда предназначена для настоящей славянской женщины, в теле, с грудью, бедрами и животом. Да, животом!

И это было правдой. Одно время у Регины работал известный дизайнер и местная достопримечательность Игорь Нгелу-Икиара, который, собственно, и создал славу дому моделей «Регина». Около двух лет назад он бросил Регину и укатил в столицу, куда его давно звали. Расстался он с работодательницей не наилучшим образом – скорая на язык Регина наградила Игорька всякими эпитетами из своего богатого словарного запаса. Игорек в ответ был отменно вежлив, только и сказал, что его сексуальная ориентация не должна никого волновать. После разрыва с Игорьком Регина сменила двух дизайнеров, с которыми, увы, не сработалась. Если с Игорем, пересилив свою натуру, она держала себя в рамках, так как начинали они вместе, то с другими, которые приходили уже на готовое, на раскрученный бизнес, Регина не церемонилась. Манекенщицы часто менялись, не выдерживая ее крутого нрава и ненормативной лексики. И это несмотря на безработицу в городе.

Регина болтала разную чушь, отхлебывая теплое шампанское из своего бокала. Рогов не слушал, обеспокоенный отсутствием жены. Речицкий крутил головой, радостно приветствуя знакомых.

Сквозь толпу к ним протиснулся неприметный человек в скромном костюме, с крошечным микрофоном на лацкане. Видимо, служитель.

– Рогов? Юрий Владиславович? – наклонился он к бизнесмену.

– Да, – ответил Рогов. – В чем дело?

– Пройдемте со мной, – предложил служитель.

– Куда? – спросил Рогов. И снова повторил: – Что случилось?

– А в чем, собственно, дело? – вмешался Речицкий. – Кто вы такой?

Человек окинул его коротким взглядом и, не ответив, снова обратился к Рогову:

– Пожалуйста, пройдемте, Юрий Владиславович. Это касается вашей жены.

Они так и вышли из зала все вместе. Неприметный человек с микрофоном впереди, за ним Рогов, Речицкий и Регина, сгоравшая от любопытства. Вместе спустились по широкой парадной лестнице на первый этаж. Регина сильно приотстала на своих высоких каблуках. Тем не менее сползла вниз, крепко держась за перила.

Они прошли через большое фойе в правое крыло здания. У служебной лестницы стояла группа из пяти-шести человек, явно не принадлежавших к новогодним гостям. Были и гости – несколько человек, попавшие сюда случайно. При виде вновь прибывших люди расступились. Рогов шагнул вперед. Взгляд его был прикован к продолговатому предмету на полу под лестницей, накрытому черной тканью. Неприметный человек кивнул кому-то. Мужчина в свитере спросил:

– Рогов? Юрий Владиславович?

Тот кивнул, облизывая мгновенно пересохшие губы. Мужчина в свитере присел на корточки, откинул край черной ткани. Рогов шагнул ближе. Регина издала сдавленный крик, попятилась назад, оступилась и взмахнула руками. Речицкий подхватил ее, но не сумел удержать. Регина опустилась на черно-белый мраморный пол и застыла большой нелепой грудой, прижимая руку к сердцу.

Под черной тканью лежала женщина в красном платье. Голова ее была запрокинута, каштановые волосы разметались по полу. В шею впился блестящий длинный шарф, красный, как и платье. Концы его, разбросанные далеко в стороны, казались щупальцами диковинного хищного животного. Женщина была мертва.

– Как же так… – растерянно пробормотал Рогов, опускаясь на колени. – Это же… Лида!

– Это ваша жена, Юрий Владиславович? – спросил человек, сидевший на корточках. Рогов кивнул. – Рогова Лидия Михайловна? – уточнил дознаватель.

Рогов снова кивнул, не в силах отвести взгляд от тела жены. Лицо его на глазах стало больным и приобрело пепельный оттенок.

* * *