Любимая игрушка Создателя

– Вот, Андрюшенька, – закончила мать свой рассказ. – Теперь ты знаешь все. Не знаю, при чем тут твой генерал. Я давно собиралась рассказать. И отец. Раньше надо было… А когда отец… ушел, я уже и не знала, все думала, а может, и не надо, обойдется, зачем ворошить прошлое. У тебя все хорошо, прекрасная семья, ребенок, работа, за все эти годы никто не хватился тебя, не искал – моя подруга все еще работает в том детдоме, она бы знала. Пишет часто. Тоже одна осталась… Ты прости меня, Андрюша, за малодушие. Ты имел право знать.

– Ничего я не имел… – пробормотал Андрей. – Все правильно. – Мысль, что эта полная некрасивая женщина в старой одежде чужая ему, была неприятна. Он обвел взглядом комнату. Привычная обстановка, которой он не замечал раньше, поразила бедностью. Бросились в глаза выцветшие обои, облезший сервант, потерявший цвет ковер. И тысячи книг. Он выпустил ее руку, которую увидел новым беспощадным взглядом – некрасивую, грубую, не знавшую ухода, и сказал: – Хочешь, сделаем ремонт? Смотри, какие трещины на потолке.

Мать, казалось, не удивилась его вопросу. Поняла обострившимся чутьем, что теряет его. В глазах появилось выражение, как у больной собаки. Дети прощают матерям старую одежду, некрасивую старость, вернее, ничего этого они просто не замечают, принимая как есть. Женщина, сидевшая рядом, не была его матерью. Он и сам не знал, что он чувствовал сейчас – жалость к ней, раздражение, смутную тревогу.

Они пили чай на кухне. Он сунул под хлебницу деньги. На прощание заставил себя поцеловать мать в щеку. И ушел, зная, что никогда больше сюда не вернется…

Удивительно, он не помнил ничего из того, что было раньше. Самое первое детское воспоминание – какой-то праздник, светит солнце, играет музыка. Он сидит на плечах отца, цепко держась за его голову, мать, беспокоясь, поддерживает его сзади теплой рукой. Вокруг толпа с цветами и воздушными шариками, и он счастлив!

А до этого – ничего. Пустота, черная дыра. Ни лиц, ни предметов, ни животных, ни домов. Ничего!

…В детдоме, в том самом городе, где все еще работала директрисой подруга матери – по старой памяти он называл ее матерью, ничего нового ему не сказали. Разве что, вспомнила директриса, у него были проблемы с речью и с ним занимался логопед. Она растрогалась, расплакалась, все спрашивала, как Леночка, которая всегда была красавица и умница… Некрасиво сморкалась в розовую салфетку.

Не надеясь на успех, в силу привычки ничего не упускать, он нашел логопеда, который все еще работал в районной детской поликлинике. Похоже, в этом городке никогда ничего не менялось. Подслеповатый старик долго жевал губами, потирал подбородок высохшей ручкой и наконец сказал, что можно посмотреть архивы, но вряд ли что-то сохранилось. Медицинские карточки хранятся всего десять лет, а то и меньше. Это же не ЗАГС. Потом вдруг оживился и сказал, что действительно был ребенок, которого нашли на улице – тогда это было единичным случаем, не то что сейчас. Сначала думали, глухонемой, так как он молчал, отказывался говорить. Или не мог. Помнит он его – маленький, чернявый, в сиротской не по росту одежде. Первое слово, которое ребенок сказал…

– Просто удивительно, – покивал головой логопед, – вы не поверите, что-то вроде «антипод», представляете? Откуда он взял это словцо, сказать не берусь. Такой вот казус.

– А второе? – спросил Андрей.

– Он назвал свое имя… – Логопед задумался. Сцепил сухие ручки на толстом зеленоватом стекле, покрывавшем стол, вздохнул и признался: – Но я запамятовал, к сожалению.

Странны выверты памяти – если бы не странное словечко «антипод», старый логопед напрочь забыл бы найденыша. А так запомнил. Правда, толку в этом было немного…

«…А вдруг я его сын, – подумал Андрей, вспоминая генерала. – А что, грехи молодости, с кем не бывает. Тайная связь, незаконный ребенок, угроза карьере. Устранение ребенка, а может, и матери. Фу, чушь какая…»

Глава 11

Лара

Лара слышала, как уходил Андрей. Лежала с закрытыми глазами и думала, ну вот и все. Ей хотелось вскочить, броситься за ним, закричать, а как же я? Почему? Но она лежала, стараясь ничем себя не выдать. Даже дышать перестала. Чтобы он не почувствовал, что она проснулась, чтобы не встретиться с ним глазами. Чтобы избежать нелепой и постыдной сцены. Из-под ресниц она наблюдала, как он одевается. Стараясь не шуметь, не сводя напряженного взгляда с ее лица.