Дэн

Передав управление Дэну, Сэм откинул назад спинку кресла и стал обдумывать стратегию переговоров с конкурентами. Дэн почти бесшумно двигался в сторону Санкт-Петербурга, машин на трасвее было мало, многие обгоняли их, придерживаясь рекомендованной скорости двести пятьдесят километров в час, но Сэму было все равно, обгоняют их или нет. Он думал о будущей встрече.

– Мы только что проехали Тверь-Сити, – прервал размышления Сэма Дэн.

– Да, я вижу, спасибо, – немного меланхолично ответил ему Сэм.

Трасвей Москва – Санкт-Петербург был самой скоростной автодорогой Федерации. Он представлял собой почти абсолютно прямую магистраль, соединяющую две Федеральные Столицы. В каждом направлении было по шесть полос движения, они были покрыты полимерным гидроасфальтом, под которым находились термоблоки, и, если летом шел дождь, они автоматически включались, подогревали дорожное покрытие, и дорога практически всегда оставалась сухой. Зимой термоблоки работали почти постоянно, поэтому на трасвее никогда не было ни снега, ни гололеда. Дорожным службам, обслуживающим трасвей, требовалось лишь изредка поливать его специальным раствором, удаляя незначительное количество пыли или осенней листвы. Полосы движения трасвея были разделены светодиодными полосками, которые загорались в темное время суток. Через каждые сто пятьдесят километров на трасвее были построены чек-поинты, где водители могли оплатить следующий дорожный трек. Там располагались маленькие кафе, ресторанчики, мини гостиницы и ремонтные трасбоксы. Трасвей не имел скоростных ограничений. Да, была рекомендованная скорость, но, если кто-то ее превышал, за это не наказывали. За шесть лет, как он был построен, на нем произошло всего два незначительных дорожных происшествия. Над трассой постоянно барражировало несколько беспилотных летательных аппаратов, шел постоянный видео мониторинг. Трасвей Москва – Санкт-Петербург считался самой безопасной скоростной магистралью в Европе.

Добраться до Питера Сэм мог и поездом, всего один час и десять минут, и ты в центре Санкт-Петербурга и смотришь на Невский проспект. Но в поездке на автомобиле, хотя это и получалось дольше, была какая-то романтика, ощущение свободы и независимости. Поэтому Сэм выбрал машину.

Ко второй половине двадцать первого века население Санкт-Петербурга составило почти двенадцать миллионов жителей. Город полностью поглотил свои пригороды: Сестрорецк, Зеленогорск, Царское село, Петергоф. И медленно «подбирался» к Гатчине. Санкт-Петербург официально стал второй столицей Федерации.

После того, как климат на планете стал меняться, и температура окружающей среды немного повысилась, стали таять ледники и ледяные шапки на полюсах. Уровень мирового океана стал медленно повышаться. Петербург стоит на берегу Финского залива, и пусть Финский залив не Атлантический или Тихий океан, но угроза затопления города во время приливов, которые ранее никогда ему не угрожали, с каждым годом становилась все более очевидной. Петербург официально считался второй столицей, поэтому Исполнительный Совет Федерации принял решение о строительстве защитной дамбы, уже второй за историю города. Первую строили очень долго, почти тридцать лет, вторую, в связи с явной угрозой, построили за полтора года. Петербургу повезло больше, чем Нью-Йорку, Амстердаму, Лондону или Хельсинки и другим приморским городам. Во время приливов почти все они уходили под воду. Люди устали от воды и боялись ее. Вода, основа человеческой жизни, стала нести смертельную опасность. Люди стали покидать приморские города и «уходить» вглубь континентов.

Петербург спасала вторая дамба. Это было колоссальное инженерное сооружение. Она была построена в нескольких километрах от первой. На Севере вторая дамба начиналась у заброшенного форта «Ино», на юге у форта «Красная Горка», потом шла по берегу на Запад и защищала Атомную станцию, которая стояла на берегу Финского залива, и небольшой город рядом со станцией. Новая дамба была гораздо выше первой. Она поднималась над водой почти на сто метров. По ней проходила вторая кольцевая автомагистраль. У второй дамбы, как и у первой, было два судопропускных сооружения: на Севере и на Юге, через них в Петербург проходили круизные лайнеры и другие суда. При угрозе прилива или наводнения гигантские затворы судопропускных сооружений закрывались, и Петербург был в полной безопасности.

Помимо автомагистрали с четырьмя полосами движения в каждом направлении, по новой дамбе ходил скоростной экспресс на магнитной подушке. Экспресс развивал скорость триста километров в час. Его трасса почти полностью повторяла географию второй кольцевой автомагистрали. Экспресс делал полный круг вокруг Петербурга за полтора часа. Было построено несколько крупных транспортных терминалов, к ним подходили и ветки метрополитена, чтобы доставлять пассажиров экспресса в центр мегаполиса. Экспресс соединял также два Питерских аэропорта: старый «Пулково» на юге и новый «Норд» на севере. Как и в Москве, в Санкт-Петербурге были построены подземные хайвэи. Они пронизывали город с Севера на Юг, с Востока на Запад, но в Петербурге их было меньше, чем в Москве. Но тому было свое объяснение: подземные хайвэи в Санкт-Петербурге были намного глубже. Если в Москве подземные автодороги опускалась на глубину не более двадцати метров, то в Петербурге на глубину восемьдесят метров и более, они несколько раз проходили под Невой и даже под Финским заливом. Во всем были виноваты неустойчивые Питерские грунты, поэтому подземные хайвэи в Петербурге, как и метро, строили очень глубоко. В Москве, чтобы попасть на подземный хайвэй, использовали даун-роуты, съезды. Они были и в Петербурге, но только на въезде в город. В самом городе были построены специальные хайвэй-лифты. Это имело свои преимущества: таких лифтов в Петербурге было больше, чем даун-роутов в Москве, они располагались почти через каждые пятьсот метров. Автомобиль подъезжал к хайвэй-лифту и парковался на специальной платформе. Водитель давал голосовую команду лифтовому процессору, платформа вместе с автомобилем плавно перемещалась в шахту лифта и через шесть-семь секунд автомобиль был на поверхности или, наоборот, опускался вниз.

– До Санкт-Петербурга осталось двести пятьдесят километров, – сказал Дэн.

– Включи музыку, – попросил Сэм, он наметил стратегию своего поведения на переговорах и решил немного расслабиться.

– Какую? Джаз? Поп? Рок?

– Третий концерт Рахманинова.

– Хорошо, – ответил Дэн, и через пару секунду в салоне автомобиля зазвучали первые аккорды третьего концерта Рахманинова.

– А мне больше нравится Моцарт, – неожиданно сказал Дэн.

– Моцарт? – удивленно переспросил Сэм.

– Да, Моцарт.

– И как давно? – продолжил Сэм с той же интонацией.

– Уже больше двух месяцев, – очень гордо произнес Дэн и добавил. – Стою в паркинге, решать логарифмические уравнения надоело, новости достали, включил радио, первая радиостанция не понравилась: сплошной электронный арт-поп. Переключаю, и вдруг: «Радио Классика – Радио для людей». И Моцарт. Гениально, просто гениально! Теперь всегда, когда один, слушаю Моцарта.

– Каждому своё, – задумчиво сказал Сэм и заметил про себя: «Ему, машине, нравится Моцарт. «Радио Классика – Радио для людей». Не удивлюсь, если в один прекрасный вечер он прочитает мне свои стихи или распечатает первые главы своего романа».

Сэм посмотрел на сенсорный экран, ему показалось, что машина стала терять скорость.

– Что случилось? – спросил Сэм.

– Пока не знаю, – виновато ответил Дэн. – Сейчас всё просканирую.

Через пару секунд прозвучало:

– Заднее левое колесо почему-то теряет давление и не работает автоматическая подкачка шин.

– Когда ты последний раз был в сервисе?

– Вчера. Все было исправно, результаты диагностики в электронном техпаспорте. Можешь посмотреть.

– Верю, останавливайся.

– Хорошо.

Через несколько секунд Дэн съехал на обочину, остановился и спроецировал за собой голографический красный куб с гранями по два метра. Это был знак аварийной остановки.

– Я никогда не ломался, это первый раз в моей жизни, – почти по-детски полепетал Дэн.

– Все когда-нибудь бывает в первый раз, – ответил Сэм.

До последнего чек-поинта оставалось примерно пятьдесят километров. Неожиданно прозвучал женский голос:

– Мы приветствуем вас на трасвее. Вы решили немного отдохнуть или у вас технологическая поломка?

– Технологическая поломка, – ответил Сэм.

– Я вас поняла, – продолжил женский голос. – Наш эвакуатор будет у вас через пятнадцать минут.

– Хорошо, – согласился Сэм.

– Вы готовы оплатить услуги нашего эвакуатора, диагностику и ремонт автомобиля?

– Да, я готов, – ответил ей Сэм.

– Я вас поняла, счёт за услуги эвакуатора, диагностику автомобиля и ремонтные работы вы получите после осмотра.

– Хорошо, спасибо, – уже несколько раздраженно проговорил Сэм.

– Я вас поняла, ждите наш эвакуатор.

«Женский голос» замолк, наступила тишина. Дэн молчал, вероятно, ему было «стыдно», что он вовремя не заметил неисправность и мог подвергнуть опасности своего хозяина. А может, он просто молчал, мы же не знаем, что творится в душе у робота, и есть ли у них душа… Сэм вышел из машины. Было тепло, легкий ветерок шевелил его светлые волосы. Небо было голубым, по нему медленно и величественно в сторону Москвы плыли облака. К Санкт-Петербургу с большой скоростью почти бесшумно промчались несколько автомобилей, стало тихо. И здесь Сэм услышал пение птиц, странный, незамысловатый щебет, он доносился слева от дороги, из маленькой березовой рощи. В этом было что-то фантастическое: скоростная супер-магистраль, его машина, которая думает и разговаривает, он сам с его размышлениями о Луне и первых Лунных переселенцах, а здесь эти птахи, маленькие и очень земные. Сэм поймал себя на мысли, что не слышал пения птиц уже лет десять. Он каждый день вынужден был «окунаться» в бесконечную какофонию огромного города, искусственную и неестественную симфонию человеческой цивилизации.

Между рощей и полимерными экранами безопасности росла трава. Зеленая, аккуратно подстриженная трава. Сэм наклонился и погладил ее, трава была живая. В Москве уже давно не было живой травы, везде была искусственная, из пластика. Это было удобно и практично, за ней не надо было ухаживать, не надо было косить, не надо было сажать, не надо было поливать, и лишь изредка промывать шампунем, она всегда была зеленая, даже зимой. Сэм гладил и гладил траву, гладил так, как гладят кошку или собаку. Он встал и посмотрел на небо, на огромное, бесконечное голубое небо, на причудливые облака, и неожиданно вспомнил князя Андрея из «Войны и мира», когда тот лежал раненым под Аустерлицем. Сэму вдруг показалось, что он так же беспомощен и беззащитен, как и Андрей, в этом огромном и бездушном техногенном мире.

Подъехал эвакуатор, из него «вылез» тучный механик в оранжевом комбинезоне и направился к Сэму. «Ну, вот и все, – подумал Сэм. – Иллюзия растаяла и началась реальность, а может наоборот: закончилась реальность и опять начинается иллюзия».

– Что у вас случилось? – приветливо улыбаясь, спросил механик.

– Левое заднее колесо почему-то теряет давление и не работает автоматическая подкачка шин, – ответил ему Сэм.

– Понятно, – сказал механик. – Поломка не очень серьезная, я думаю, мы все очень быстро исправим. Вашу машину надо доставить на чек-поинт в трасбокс. Это недалеко, километров сорок.

– Хорошо, – согласился Сэм.

– Я сейчас погружу ваш автомобиль на эвакуатор, – механик кивнул в сторону своего агрегата.