Моховой агат для Серого

– Ребята, решайте! Мне нужно к ребенку. Не хочу его надолго с нянечкой оставлять.

– Так, все! – встаю. Смотрю на Агату. – Агата, ты будешь крестной. А вы, когда второго родите, выберете крестным меня.

Смотрю на Егора, а он на меня. Хмурится. Потом усмехается:

– Аврора, слышала?

Его жена уже на ногах, торопится, но без ответа не оставляет:

– Слышала. Согласна хоть завтра, если ты будешь рожать…

Аврора на прощание обнимает Агату, меня, благодарно шепчет: «Спасибо!». Прощаемся с Орловым и остаемся с Агатой вдвоем.

Она сидит притихшая, на меня не смотрит. И как это понимать?

Сажусь на прежнее место, отпиваю чай:

– Что не так, Агата?

– Все так, – шепчет. Затем наклоняется и к моему плечу прижимается. Неожиданно, но так приятно, что словами не передать…

Глава 17

Агата

Не знаю, что со мной происходит – гормоны, наверное. Прижалась к нему, положила голову на его плечо и отстраняться не хочется. Вот так сидела бы, вдыхала аромат его кожи, ощущала тепло его тела, но… нельзя. Зачем ему это? Просто терпит, обидеть не хочет. Вздыхаю и нехотя отодвигаюсь. На него не смотрю. Не хочу видеть такое же выражение лица, как в тот день, когда я сообщила ему о беременности. Вел себя странно, отдалился сразу. Оно и понятно, зачем ему обуза – он выполнил свое дело. А я… Я этого хотела, и не собираюсь его ни к чему принуждать.

Беру сумочку, ищу телефон.

– Агата, – слышу его растерянный голос.

– Спасибо тебе, Сергей, – произношу. – И прости…за слабость эту. Гормоны, отсюда перепады настроения.

Объясняюсь. Да, это гормоны – я верю в это.

Он молчит. Набираю в телефоне номер и продолжаю:

– Я на такси поеду.

А он даже не пытается остановить.

– Пока, – выхожу из кафе, а точнее, сбегаю. Не знаю, что со мной. «Ой, мамочки, не знаю!»

***

Агата

Сижу у себя в конторе, работаю с документами, а мне нехорошо.

Почему беременность видится всегда эдаким бесконечно радостным явлением? Или, может быть, это мне так не повезло?

Все начиналось достаточно безобидно: сонливость, слабость. Затем добавились раздражительность, угнетенное состояние, потеря аппетита. А с сегодняшнего дня: бесконечная тошнота и рвота.

И я не могу усидеть на месте, мне хочется куда-нибудь сбежать. Встаю, подхожу к окну, открываю. Оттуда врывается холодный зимний воздух, дающий минутное облегчение. Но дверь открывается и меня обдает морозным сквозняком.

– Ты что делаешь? – Слышу сердитое. – Совсем ополоумела? Простынешь!

Сергеев быстро проходит и захлопывает окно.

Смотрю на него большими глазами и хочется плакать. «Чего он на меня орет?»

Его настроение меняется также быстро, как мое.

– Агата, что с тобой? Тебе плохо?

– Мне нехорошо, – держусь за «желудок», прохожу к креслу. Опять накатывает тошнота…

Он подходит ближе, наклоняется ко мне:

– Ты вообще ела?

От одного упоминания о еде, готова блевать. Гневно кричу:

– Сергеев, ты издеваешься, что ли?

Он выпрямляется:

– Так не пойдет. Одевайся, – протягивает пальто.

Недоуменно смотрю на него.

– К врачу поедем.

… В клинике Сергеев сам добивается, чтобы меня принял врач вне назначенного времени. Заходит в кабинет со мной. Находится рядом во время осмотра.

– Агата Павловна, как так можно, – осуждающе качает головой мой гинеколог. – В таких случаях нужно сразу обращаться. У вас ярко выраженный токсикоз.

Она начинает писать в бумажках.

– Вам нужно пройти инфузионную терапию. Простыми словами, прокапаться, чтобы снизить токсикоз. Будете в течение недели посещать дневной стационар. Вот назначение.

Бормочу:

– А как же работа?

– Работа?! – Сергеев, хмуро сдвинув брови, наклоняется надо мной. – Ты сейчас серьезно?

Притихаю. Мне сейчас так плохо, что доказывать и спорить не хочу.