Матильда, я приду за тобой!

Фонске радостно шепчет:

– Ура! Не каша!

Только соседки ушли, как дверь опять распахивается. В дом заходит старший из двоюродных братьев Матильды с деревянным ящиком на плечах.

– Откуда ты? – Мари и тётя следят за ним с удивлением. – А остальные где?

Он со стуком опускает ящик у плиты.

– Отец как придёт, сразу захочет ужинать. Нас сегодня пораньше отпустили. Кобе забрал нас с глиняного карьера: надо было кое-что починить до завтра. Мы почти закончили.

Мари уже заглядывает в ящик.

– Картошка и лук? – удивлённо смотрит она на брата.

– Ну да, Адриан рассказал, что в магазине вам ничего не дали.

– И как же вам удалось всё это раздобыть? – с недоверием спрашивает тётя.

– Отец договорился с директором. Матушка, мне некогда объяснять. У него для вас есть две новости – хорошая и плохая…

– Как же отцу удалось договориться? – не отстаёт от него тётя, пока он идёт к двери.

– Он сам всё расскажет. Я и так уже наболтал лишнего.

Он быстро убегает на улицу, стуча башмаками.

– Ну, теперь нам какое-то время можно не беспокоиться, что нечего будет есть, – говорит Мари.

Встав рядом с матерью, она чистит картошку и прямо светится от радости.

Но тётя тревожится. Ей не дает покоя мысль о хорошей и плохой новости.

– А я знаю, – смеётся Мари. – Отцу будут больше платить.

– Ты сама-то в это веришь? – ворчит тётя, начиная резать лук.

От недосыпа Матильда чувствует себя разбитой и всё время зевает. Рассеянный взгляд случайно останавливается на статуэтке Девы Марии, рядом с которой теперь стоит эмалированный кувшин с букетом купыря. Такое ощущение, что статуэтка стояла здесь всегда. Прежняя жизнь кажется Матильде далёкой-далёкой. Скоро ей придётся целыми днями следить за малышами. Как это будет? Сложно представить. А ведь начнётся всё это уже завтра…

– Ну вот! Нож соскользнул! Трамвай испорчен! – Фонске готов расплакаться. – Всё потому, что здесь темно и ничего не видно.

Матильда стряхивает с себя сонливость.

– Давай, я помогу.

Она берёт у него газету из рук.

– Не волнуйся, сейчас всё исправим. Я зажгу свет? – спрашивает она у тёти, которая опять принялась причитать: вот бы плохая новость оказалась на деле не такой уж плохой.

Пока Мари зажигает керосиновую лампу, тётя ставит картошку с луком на огонь. И вот уже дом полон народу: Розали с Аделиной и Финой вернулись с улицы. У малышек раскраснелись щёки от игр, они усталые и голодные. Матильда встаёт рядом с тётей, чтобы научиться готовить кашу для малышей.

– Отец сейчас придёт, матушка, – сообщает Проспер, добежавший до дома первым.

Как есть, потный и грязный, он плюхается на стул.

– Пришлось горбатиться весь день, – с важным видом говорит он Фонске.

– А я-то думала, Кобе тебя не найти, – поддразнивает его Розали.

– От него спрячешься, пожалуй, – бурчит он.

Розали с Матильдой переглядываются.

– А ты чего ждал? – улыбается тётя. – Кобе сам здесь вырос. Ему известно, где искать. Но скажи мне, Проспер, что отец должен нам рассказать?

– Этого я не знаю.

Проспер опасливо кидает взгляд на мать и продолжает свой рассказ:

– Мы хотели в последний свободный день ещё раз половить угря. И тут вдруг Адриан видит, как по дамбе идёт Кобе. Мы было попытались спрятаться в воду среди тростника. Но Кобе стоял и высматривал до тех пор, пока кто-то не пошевелился. Ну и тогда нас, конечно, всех поймали. Прямо в мокрой одежде и пошли…

– Так можно и воспаление лёгких подхватить, – ворчит тётя.

– Да нет, матушка, мы встали на разгрузку и за десять минут высохли.

Фонске и Розали смотрят на него с восхищением.

– Но… – начинает тётя.

– Здравствуй, жена.

– Здравствуйте, матушка.

Вернулся дядя со старшими сыновьями. Дядя смущённо стоит посреди комнаты и мнёт в руках свою кепку.

– Э-э, я тут должен тебе признаться…

– Ну что там? – с тревогой перебивает его тётя.

– Сегодня к нам на карьер приходил директор. Напомнил мне о давнем обещании, – робко продолжает дядя. – Кобе, оказывается, тогда ещё записал это в своём блокноте.

– Какое обещание? О чём ты говоришь?

Тётин голос вдруг становится очень высоким. Она смотрит на дядю широко раскрытыми глазами.

– Я обещал управляющему, что… что Фонске будет нам помогать.

– Фонске?! Но ты же знаешь, он же…

– Знаю, жена. Но я уже дал слово, потому что у директора в долгу. Ртов у нас много, и за зиму мы задолжали изрядно. Не только в магазине, по аренде долг тоже не маленький.

– Не иначе, ты наобещал это в пьяном угаре, – с горечью говорит тётя.

Дядя, сознавая свою вину, склоняет голову.

– Да, я ляпнул, не подумав, а управляющий сразу же доложил директору.

– Мой малыш Фонске!

Тётя начинает рыдать. Мари подходит к ней и обнимает.

– Ты же сама знаешь, какие тут порядки! – восклицает дядя в отчаянии. – Иначе я потеряю работу. Нам будет нечего есть, и не будет крыши над головой. Рядом в деревне полно безработных, хоть кто прямо сегодня согласится занять моё место.

Никто и не заметил, как Фонске подошёл к отцу и тянет его за рукав.

– Я пойду с вами работать, – обещает он звонким голосом. – Матушка, не беспокойтесь. Я уже большой и сильный.

– Ты хороший сын.

Отец прижимает его к себе.

– Так вот откуда этот ящик с луком и картошкой… – всхлипывает тётя.

– Да, хорошая новость – это то, что теперь нам опять можно брать продукты в магазине.

Тётя устало встаёт.

– Пойду накрывать на стол.

– Подожди пока, я ещё не закончил, – говорит дядя. – Мне пришлось пообещать ещё кое-что…

Все опять напряжённо смотрят на него.

– Э-э… директору передали, что теперь у нас живёт Матильда, и мне пришлось пообещать, что она… будет работать челноком.

У Матильды мутнеет в глазах.

– Челноком?

Она не может в это поверить.

– Это невозможно, – уверенно заявляет Мари. – Кто тогда будет сидеть с малышами?

– Да, Мари права, – говорит тётя, вернувшись к столу. – Матильда и за соседскими будет смотреть.

– Ну-у… Кобе придумал, как сделать так, чтобы никому не надо было сидеть дома с малышами и… как можно больше людей выходили на работу. Если всех маленьких детей посадить в общий цех, где мы едим в перерыв, тогда понадобится только одна нянька на всех.

Тётя и Мари смотрят на дядю, раскрыв рот.

– Одна нянька?! – взрывается Мари. – Вонючка что, совсем рехнулся? Ему известно, сколько при заводе живёт малышей?

– Ну что ж, – разводит руками дядя. – Зато ты сможешь видеть Фину каждый день во время обеда.

Мари сердито плюхается на стул и замирает, уставившись в одну точку. Матильда в таком же подавленном состоянии.

– Н-но вы ведь договаривались с моим отцом?

– Гм, твой отец… Я бы не слишком на него рассчитывал.

– Почему?

– В трактире про него сейчас часто вспоминают. Мало того что твой отец платит за аренду новой лавки, он ещё и дом снял в придачу. Потому как благородная госпожа Лена, видите ли, не желает жить в комнатах над сапожной мастерской. А ещё Лена изволит хотеть новую мебель. А твой отец ни в чём не может ей отказать, а уж сейчас и подавно, потому что…

Тётя сверкает на него глазами.

– Гм, – осекается дядя. – Как бы то ни было, ни одного франка на твоё содержание я пока так и не получил. И не думаю, что получу. Радуйся, что у тебя есть крыша над головой. Будет только правильнее, если ты тоже внесёшь свой вклад.

Матильда не может вымолвить ни слова.

Тётя берет её за руку, пытаясь утешить:

– Теперь твоя жизнь вместе с нами, на заводе, девочка моя.

Все как будто покорились судьбе. Ужин проходит почти без разговоров. Картошку достают из кастрюли прямо руками, а затем макают в луковый соус. Но вот Розали смотрит на Фонске и хихикает:

– А ты знаешь, что тебя придётся прятать, если придут проверяющие?

– Что?

Проспер тут же пинает её ногой под столом.

– Уймись. Нашему Фонске пока ещё нельзя работать, – пожимает она плечами. – Сам знаешь.

– Что тут такого? Малыш просто будет помогать папе, – бубнит дядя.

До этого момента Мари молчала.

– Да, – наконец произносит она. – Да, так это называется, помогать папе. У директора всегда так.

Она смотрит на старших братьев, пытаясь получить поддержку, но они сидят опустив глаза. Тётя знаками пытается её остановить, но не тут-то было.

– Мы как будто обязаны работать на заводе всей семьёй. Дети начинают лет в шесть-семь. А потом… Потом уже никуда не уйти. Никому из нас.

У неё на глазах слёзы бессилия.

– И с моей Финой будет то же самое, и с её детьми, и с их детьми тоже.

В этих словах правда, которую ещё никто никогда не произносил. Все молчат, уткнувшись носом в тарелки, страшась отцовского гнева. Матильда краем глаза видит, что дядя побагровел.

– Хватит! – бьёт он кулаком по столу.

Потом встаёт и замахивается на Мари. Она смотрит ему в глаза без капли страха. Все сидят затаив дыхание. Матильда не смеет даже поднять взгляд. И тут… Дядя усталым жестом опускает руку. И выходит на улицу, а Мари убегает наверх.

Матильда слишком устала, чтобы думать. Единственная мысль, которая крутится у неё в голове, – её жизнь не должна пройти тут, на кирпичном заводе. Она уедет отсюда! Хоть пока и не знает, как…

Несколько раз она ловит на себе взгляд Розали. Когда они вдвоём убирают со стола, Розали бросается к ней и крепко обнимает.

– И меня с собой забери, ладно? – умоляет она еле слышно.

Примечания