Мистические истории доктора Краузе. Сборник №2

– Я надеюсь на это. Иначе снова трындец.

***

Кладбищенскую тишину разрывали завывания порывистого ветра и карканье настойчивого ворона, который решил сопровождать Эриха от машины до могилы жены. Он маневрировал над головой доктора с филигранной точностью, затем усаживался поблизости на возвышении и недовольно каркал, расправляя крылья, словно ругал за то, что тот не соизволил появиться здесь раньше.

На мраморном надгробье несколько свежих букетов и открыток, но они не вызвали у Эриха интереса. Его глаза неотрывно смотрели на портрет жены. На нем она совсем на себя не похожа. Веселые искрящиеся глаза, лукавая улыбка. Такой Елены Эрих не видел последние десять лет. Даже после длительной разлуки она встречала его с печатью таинственной мечтательности на лице, словно только что разгадала тайну бытия и готова с ним поделиться. Наверное, эта фотография была сделана кем-то из семьи, так как Эрих видел ее впервые.

Больше всего на свете Краузе ненавидел гнетущую атмосферу кладбища, даже на могилу к родителям приезжал редко. Этот раз был не исключением, пяти минут не прошло, как на него навалились тоска и горечь потери. Только что зарубцевавшаяся рана открылась и снова закровоточила. Копившиеся месяцами эмоции вырвались наружу, Эрих не стал их сдерживать. Из глаз хлынули слезы. Несколько минут его плечи вздрагивали и сотрясались, будто отбивали блюзовый ритм любимой мелодии Елены. Изредка из груди вырывались глухие стоны. Все вокруг замерло, даже ворон крутил головой из стороны в сторону, не издавая ни единого звука.

Успокоившись, Эрих присел на мраморную скамью и уставился на лампаду, в которой еле виднелся огарок свечи. Он вспомнил последний ужин с женой, затем многодневные поиски и, наконец, опознание ее трупа в морге. В отличие от Роберта Исааковича – отца Елены, – осознание утраты к нему пришло гораздо позже.

Эрих машинально потянулся к одной из открыток и прочитал кем-то оставленное прощальное послание. Это был отрывок из стихотворения Уильяма Блейка:

Рука Возмездия найдет

Того, кто в Пурпуре цветет,

Но мститель, пусть он справедлив,

Убийцей станет, отомстив.

С минуту Эрих крутил открытку в руках. Постепенно смысл прочитанного проникал в его сознание. Кто мог такое написать? Да и зачем? Открытка была не подписана и лежала особняком от других. Накануне лил дождь, но бумага совсем сухая, значит, открытку оставили недавно. Эрих вскочил на ноги и осмотрелся. Никого, кроме медленно бредущей пожилой женщины в соседнем ряду могил.

Даже здесь он не может побыть наедине со своим горем, отдаться скорби и оплакать супругу. Кто достает его своими шарадами?.. Решение он принял молниеносно, сфотографировал текст и быстрым шагом направился к кованым воротам. Посещение могилы жены желаемого облегчения не принесло, наоборот, Эрих от злости стиснул зубы и сжал кулаки, словно солдат, готовый прыгнуть в атаку.

***

Вечером того же дня Краузе сидел у камина в гостиной. Состояние не изменилось, печаль и скорбь, терзающие его душу, продолжили свой поединок. За окном накрапывал летний прохладный дождь. Эриха бил озноб. Он разжал руку и извлек градусник. Температуры нет. Странно. Теперь ему казалось, что всему виной его посещение кладбища, будто, покидая это мрачное место, он забрал с собой весь холод мертвецов.

На телефон пришло сообщение. Крюков просил о встрече. От разочарования Эрих застонал, он надеялся, что хоть детективу не нужно объяснять, что на данный момент его жизни общение с посторонними нежелательно. Доктор написал, что ему нездоровится и подтвердить встречу пока не может.

Василий сдержал обещание: на столе стоял видеомагнитофон, уже подключенный к телевизору. Эрих, словно старик, кряхтя, поднялся с кресла и раскрыл коробку. Выудил первую попавшуюся кассету и вставил в видеомагнитофон. Съемка в движении. Белоснежный катер медленно набирает ход и выходит из бухты в отрытое море.

– О чем думаешь, любимая?! – спрашивает Эрих жену, стараясь перекричать шум мотора.

– О нас! О прошлой ночи! – она улыбается и снимает очки-капли. Глаза щурятся от солнца.

Катер бороздит волны, оставляя за собой пенный след. Остров Сардиния – любимое место отдыха жены. Елена в белом просторном сарафане с мечтательным видом одной рукой крепко держится за поручень, другой придерживает широкополую шляпу.

Ее редкая улыбка, от того и такая ценная, освещает лицо. Несколько минут он безотрывно смотрит на экран. Ее лицо крупным планом. Плавная линия губ и четко очерченный подбородок. Прямые шелковистые волосы развиваются на ветру. Елена машет туристам, что столпились на палубе следующей тем же курсом яхты. Они ей отвечают громкими возгласами. Сильный порыв ветра поднимает сарафан и оголяет ее стройные загорелые ноги. Слышится ее восторженный визг.

Какой же это год? Эрих поворачивает пластиковый футляр от видеокассеты. 2005-й. Как же они были тогда счастливы… и каким же надо было быть идиотом, чтобы все потерять! Как он мог не замечать на протяжении многих месяцев, что жена самостоятельно борется с депрессией?

Уже второй раз за день по щекам Эриха текут слезы. Наверное, это хорошо. Может, так он начал ее отпускать? Раньше его сердце было похоже на кусок обугленной плоти.

На лестнице мелькнула внушительная фигура Василия – Эрих увидел его отражение в стеклянной стене, – но, оценив обстановку, водитель быстро ретировался. Видимо, хотел предложить спарринг, но понял, что Эрих сейчас не в состоянии выйти на ринг.

Послышалась блюзовая импровизация. Эрих снова устремил взгляд на экран. Елена в красном длинном платье, облегающем ее точеную фигуру, словно вторая кожа, танцует с ним на танцполе ресторана. Эрих снимает ее лицо крупным планом.

– Осторожно, милый, не ударь меня камерой, – предостерегает она в танце.

Кто-то из туристов предлагает свои услуги оператора, Эрих, не выключая запись, охотно передает камеру. Теперь они слились в одно целое. Он и она. «Идеальная пара для идеальной жизни» – так частенько говорили в их окружении.

Краузе перенес видеомагнитофон с кассетами в кабинет и почти всю ночь оцифровывал семейный архив. Под утро он свалился на диван с дикой головной болью и с припухшими от слез глазами. Проворочался целый час, но так и не смог заснуть. В памяти навязчиво мелькала фотография с надгробья жены. Кто сделал эту фотографию? Кому так соблазнительно улыбалась Елена?

Глава третья

Краузе работал в кабинете над сбором данных для новой книги, когда ему на мобильный телефон пришло смс от Пастыря.

«Мы можем встретиться?».

Алексей Мартынов уже несколько дней как выписался из больницы и ранее уже делал попытку заманить сокурсника к себе домой, но Эриха, как назло, отвлекали вопросы по продаже дома и имущества. В задержке решения проблемы своего самого молодого пациента он был не заинтересован, поэтому дал себе зарок, что на этот раз ему никто и ничто не помешает.

«Да! Где? Когда?».

Алексей изъявил желание приехать к нему в коттедж, и Эрих не стал его отговаривать. Конечно, ему хотелось самому осмотреть квартиру сокурсника, полистать семейные фотоальбомы, расспросить о соседях и сослуживцах, но он решил, что будет форсировать события после первого ознакомительного сеанса, а пока нужно прощупать почву и подготовить сокурсника к гипнозу.

В назначенное время Мартынов приехал на такси и, опираясь на руку старшего сына, вошел в дом. Василий проводил гостя в кабинет. Увидев друга, Эрих бросился ему навстречу. После стандартных вопросов о здоровье они расположились в двух креслах в гостиной у стеклянной стены, куда Вера Ивановна подала им кофе и ее фирменный слоеный пирог.

– Анисимова сказала, что ты уже провел сеанс с Максимом и все пошло не по плану. Он даже не вошел во временной туннель?

Метод, который разработал и практиковал Краузе для погружения пациентов в регрессивный гипноз, не раз критиковался коллегами и институтскими друзьями, вызывал скепсис адекватности полученных данных, а порой даже насмешки и недоумение. Поэтому новость, что Анисимова обсуждала сеанс с Пастырем, вызвала в Эрихе злость и досаду.

– Да, – вынужденно признался Эрих и мысленно дал себе зарок, что их сокурсница больше не получит от него ни одного комментария до окончания дела. Он сам еще не разобрался в ситуации, а она уже дает оценку его действиям, комментирует его «неудачи». – Впервые я столкнулся с атипичной реакцией на регрессию.

– Что намерен делать?

В вопросе сокурсника не было издевки, и Эрих снизошел до ответа, рассказал о предыдущем воплощении Максима, о гибели сестренки и соседе по имени Юнас.

– Я грешил на пейнтбол, думал, что имитация военных действий могла пробудить в нем кармическую память. Соответственно ожидал от тебя рассказа о битве или завоевании какого-то селения, где могла погибнуть его сестра, но капкан… нда. Дико как-то, – Алексей почесал переносицу и ослабил галстук.

– На данном этапе у нас только одна загвоздка: как найти Айли в твоем окружении? Она ведь может быть где угодно.

– Да, задача не из легких…

– Если бы я тебя спросил, кто из твоих знакомых или близких сейчас нуждается в помощи, что бы ты ответил?

– Даже не знаю… – Алексей пожал плечами, – никто на ум не приходит.

В комнате воцарилась тишина. Эрих терпеливо ждал, пока сокурсник мысленно переберет круг знакомых.

– Это точно особа женского пола?

– По словам Максима, пока Айли не отработает кармический урок – не простит убийцу, они будут парными душами. Раз он в этом воплощении мужского пола, то она непременно будет женского.

– А почему они не могут быть просто однополыми друзьями?

– Я ничего не исключаю, но маловероятно. Скорее всего, это будут либо романтические отношения, либо родство первой или второй степени.